Читаем без скачивания Хозяин Чёрной башни - Барбара Майклз

Их было двое. Перед ними бежала гигантских размеров собака, с массивными челюстями и бочкообразной грудью. Она неслась скачками, высунув от возбуждения язык.

Гэвин остановился. Больше не было нужды бежать. Я подняла камень, а он заслонил меня плечом и вытащил из-за пояса кинжал Ангуса. У него было для этого достаточно времени, прежде чем собака прыгнула. Через мгновение морда собаки лежала между подбородком и грудью Гэвина, из ее горла вырвался сдавленный и тревожный рык. Над спиной собаки взметнулась и упала рука Гэвина. Лезвие его кинжала было темно от крови животного, но у зверя не было никаких признаков того, что он ранен. Я сделала два шага вперед, с трудом удерживая равновесие из-за веса камня, поднятого над головой, и разжала руки. Раздался леденящий душу вой собаки, потом наступила тишина.

Гэвин выкатился из-под мертвого тела. Теперь и на его левом рукаве была кровь – точно так же, как и на правом. Толстая шерсть его пледа была разорвана там, где собака грызла ее. Медленно он встал на одно колено, но сил, чтобы подняться дальше, у него не было.

Всадники не двигались. Я не понимала почему. Может быть, они просто длили пытку, надеясь, что мы снова попытаемся бежать. Мэри бы это поправилось...

Я вытерла лоб тыльной стороной ладони, и мои глаза снова стали видеть. Двое всадников разговаривали. Да, их было только двое – Мэри и Эндрю. Конечно, они оставили эту часть охоты для себя. Но, похоже, охотники не могли прийти к соглашению. Мэри на нас не смотрела; она повернулась к Эндрю и, качая головой и размахивая руками, на чем-то настаивала. Он не желал покоряться; я видела, как его голова поворачивается в упрямом отказе.

Женщина отвернулась от него с презрительным жестом. Ее рука поднялась, она размахивала своим кнутом для верховой езды. Я видела, как она ударила им по боку лошади, и животное пустилось в галоп. Они мчались прямо на нас, рука Мэри хлестала лошадь. Всадница была уже почти над нами, когда лошадь встала на дыбы. Она остановилась всего в шести футах от нас, опустив все свои четыре копыта на землю с решительным глухим стуком. Я была слишком занята всадниками, чтобы обращать внимание на их лошадей, но теперь я поняла, что эта лошадь мне знакома.

– Шалунья! – Неожиданно нахлынувшая на меня надежда придала моему голосу сил. – Шалунья, ты меня узнаешь?

Она знала мой голос; может быть, она уже и без того узнала меня. Она двинулась вперед шагом, наивно протянув морду за яблоком или кусочком сахара, которые я всегда приберегала для нее. Мэри – гримаса ярости исказила ее лицо – подняла кнут и ударила снова.

Я никогда не касалась Шалуньи кнутом. Этот последний удар переполнил чашу ее терпения. Она поднялась почти вертикально на своих задних ногах и перебросила всадницу через круп. Я схватила ее за поводья, как только она подтрусила ко мне. Мэри с трудом поднялась на ноги, но без лошади она была почти безопасна. Я благодарила Небо за то, что она, а не Эндрю оседлала Шалунью.

К этому времени Эндрю подъехал к нам – так неторопливо, словно прибыл с визитом. Так же – подчеркнуто лениво – Эндрю оглядел нас. Он взглянул на Мэри, которая смотрела на него так, словно надеялась, что сила взгляда может заставить его исполнить ее волю; на меня – потрепанное и мокрое чучело, и на Гэвина, который стоял прямо, но едва не падал в обморок. Странное выражение промелькнуло на лице Эндрю, когда он смотрел на человека, в котором так жестоко ошибся, и я подумала, что именно это и удерживает наглеца. Может быть, это был страх совершить откровенное преступление или даже – случаются ведь на свете странные вещи – последний порыв совести или чести. Он покачал головой:

– Нет. Ради бога, Мэри, существует же предел – во всяком случае, для меня. Мы не можем позволить себе благородства.

– Тогда что ты намерен делать? Стоять здесь, пока мы не пустим корни в землю? Ты разве забыл, что поставлено на карту?

Сэр Эндрю менялся в лице. Но пятьдесят тысяч фунтов в год прибавили ему решимости. Мальчишка медленно поднял руку.

Но тут заговорил Гэвин:

– Эндрю, хороший мальчик. Делай то, что говорит леди. Если кого-либо и повесят за убийство, то это будет не она.

Эндрю закусил губу и позволил своей замахнувшейся было руке упасть. Он колебался еще одно мгновение, но слова были выбраны слишком хорошо, чтобы от них отмахнуться.

– Я не буду нападать на беззащитного человека, – упрямо сказал он. – Я дам ему шанс – как мужчина мужчине.

Гэвин шагнул, его дрожащие руки и ноги говорили всем нам о том, что мы уже знали, что он слишком измучен, чтобы парировать самую обыкновенную атаку. Он отмерил примерно десять футов между собой и Эндрю, прежде чем мальчишка слез с лошади. Эндрю последовал за ним, двигаясь с какой-то задумчивой медлительностью. Я не могла видеть его лица, но могу поклясться, что он улыбался. Его рыцарская честь была лишена глубины, это была всего лишь маска.

Гэвин все еще пятился назад и двигался точно к краю пруда, где в него врывался ручей, и берега были влажны от брызжущей ледяными брызгами воды. Ужасная мысль мелькнула у меня в голове. Он должен знать, куда заведут его собственные шаги. Он – хороший пловец. Если у него не будет такой ноши, как я, он сможет достичь другого берега. Та же мысль, видимо, пришла в голову Эндрю, а у него не было представлений о порядочности, по которым он мог бы судить о других. Кроме того, я думаю, что он не знал о течении. Он бросился вперед, его руки вытянулись, чтобы схватить своего противника прежде, чем он сумеет от него ускользнуть.

И тогда это случилось. Так уже случалось когда-то раньше. Я должна была помнить дуэль – медленное отступление, намеренное снижение бдительности, как бы приглашающее соперника в свою очередь открыться. Может быть, Эндрю тоже вспомнил это – в ту, последнюю секунду. Но было слишком поздно. Он потерял равновесие в своем диком рывке, и Гэвин, упавший в другую сторону, поднял ногу и толкнул тело мальчишки через край пруда.

Падая, тот закричал. Звук закончился всплеском и треском ломающегося льда. А дальше не было слышно ничего – только яростное рычание ручья, падающего со скал водопадом.

В следующую секунду Мэри была там. Она стояла у края пруда, глядя в его темные воды. Первый луч солнца упал на ее волосы, и они вспыхнули. Этот луч на ее волосах словно золотой нимб вокруг изможденного ведьминого лица... еще миг – и она исчезла, исчезла без единого звука. Течение подхватило ее вместе с потоком потревоженной воды и унесло.

На четвереньках я подползла к тому месту, где на краю берега стоял Гэвин. Я заставила себя посмотреть через край, как смотрел он. Но внизу ничего не было – ничего, кроме темной воды, и изломанного льда, и рева водопада вокруг затопленных скал.