Читаем без скачивания Маневры 3 - Азк

Вдруг почувствовал, земля чуть вздрогнула, а затем услышал выстрел тяжелого немецкого орудия. По наитию понял, что снаряд «наш», летит прямо к нам, и через несколько мгновений он будет здесь. Никакого укрытия рядом нет, да и искать его некогда. Рядом, метрах в четырех-пяти от нас, упал тяжелый снаряд. Земля содрогнулась от удара. Мелькнула мысль — сейчас взрыв и от нас даже фрагментов для похорон не останется. Проходит секунда, другая — а взрыва нет. Видно где он зарылся в землю — рядом, большой и, видимо, горячий, воздух над отверстием в грунте струиться, как над кипящим котлом. Что делать — бежать? А вдруг он взорвется, не убежишь. Встали. Обычно после счастливо пережитой смертельной опасности наступает нервное возбуждение, хочется сделать что-то необычное.

Лучшего мы не смогли придумать, как подойти к снаряду и ... справить на него малую нужду. Что-то зашипело, поднялся вонючий парок. Нам крупно повезло, наверное, он ударился о землю не носом, где взрыватель, а боком. Вернулись немного возбужденными. Все кто видел наше приключение, встречают как героев. В этот момент, на позицию орудия подошел командир и представился: — Командир третьего дивизиона 341-го гаубичного артиллерийского полка.

— Командир взвода дивизиона особого назначения лейтенант Скороходов. — С каким-то особым удовольствием представился я.

— Спасибо товарищ лейтенант за помощь! А то мы тут немного растерялись. Немцы начали обстрел из пулеметов разрывными пулями. Он не только опасен, как любой обстрел, но еще действует психологически, особенно на необстрелянных красноармейцев. Грохот от разрывных пуль раздается в нашем тылу. Создается впечатление, будто немецкие автоматчики прорвались в тыл и там ведут бой, окружают нас. Я-то, это прошел еще в финскую, а некоторые красноармейцы растерялись и даже успели гранаты в ход пустить, хорошо что вы подоспели. Мои бойцы видели, как вы их причесали. Еще раз большое спасибо за помощь!

Что бы увести разговор немного в сторону, задал вопрос капитану: — Когда вы успели так прекрасно оборудовать позиции, товарищ капитан?

— Незадолго до начала этой провокации, в нашем полку начали отрабатывать тему «Отражение танковой атаки. Стрельба прямой наводкой». Сами понимаете лейтенант, задача не для нашего калибра. Наш комполка мужик основательный — вот и приказал подготовить учебную позицию, не где ни будь, а на реальном танкоопасном направлении.

— Как же вы успели занять их?

— Были в летних лагерях в Павурске, в районе Ковеля. Двадцатого вечером, во время концерта московских артистов, получили приказ вернуться в место постоянной дислокации. Марш совершали ночами. Сегодня на рассвете, дивизион подвергся налету... Практически на руках, закатили уцелевшие орудия на учебную позицию. Здесь хоть маскировка есть.

Осматривая, уже более внимательно как обустроена позиция, я удивился предусмотрительности и основательности предков. Все было сделано так, чтобы даже с десяти метров было невозможно обнаружить огневую. Были предусмотрены отвод грунтовых вод из ровиков и орудийных площадок, и даже обильное смачивание грунта под стволами орудий, чтобы поднятой пылью не демаскировать позицию и не застилать видимость целей. Наблюдая как бойцы переносят в один из блиндажей раненных, посочувствовал капитану: — Досталось вам от танков!

— Это еще что! Видел бы ты, как нам в балочке прилетело, и махнул рукой в ее сторону.

Затишье продолжалось недолго. На позицию обрушился шквал артиллерийского огня. Все попадали в ровики и щели. Я оказался рядом с капитаном. Огонь продолжался минут пять, потом все стихло. Говорю командиру дивизиона: — Надо проверить, как наш личный состав, а он мне:

— Не торопись, погоди немножко...

— Чего годить, товарищ капитан? Может, кто-то ранен? Где санинструктор?

— Он у старшины.

Я вылез из ровика, окликнул ефрейтора Сулимова. Не успел тот выслушать приказ, как нас накрыл новый шквал огня. Била дальнобойная крупнокалиберная артиллерия, била точно по нашему расположению. Снаряды разрывались с грохотом и треском; некоторые перелетали через головы. Я снова прыгнул в ровик. Капитан, немножко помолчав, спросил: — Не зацепило? — И, не дожидаясь ответа, добавил: — Это ловушка. Немец специально делает небольшие паузы, чтобы мы вылезли зализывать раны. И в этот момент — новый удар... Понимаешь?

Один из снарядов угодил в бруствер — и мы на некоторое время оглохли. Очухавшись, начали стряхивать с себя землю, не высовываясь. Через две-три минуты — новый, более мощный артиллерийский налет. Что тут скажешь? Я пришел к выводу: капитан ясновидец.

Эта серия ложилась уже далеко от батареи, и нас не накрывала. Мы полулежали, полусидели, смотрели в небо. Огонь опять прекратился.

Капитан обронил: — Вот и приняли боевое крещение. Поздравляю, что живы. Смотри, лейтенант, что-то горит в тылах. Теперь надо ждать авиацию...

Доложив комбату о полученных сведениях и предположении капитана, получил приказ о проверке балки, где разбомбили дивизион.

Выключив рацию, приказал водителю ехать в указанном, капитаном, направлении. Проехав метров триста и перевалив гребень холма, мы спустились в балку между двумя холмами. В нос резко ударил запах горелого мяса, перекаленного железа, кордита и аммиака. БТР без команды остановился — впереди завал из повозок, передков, орудий, машин, человеческих и конских трупов. И где-то рядом, на одной ноте, хриплым голосом кричит раненый. На дороге и по бокам — густо воронки. Вот где наворочали «юнкерсы», то что не нашел осколок, доделала взрывная волна отразившись от почти вертикальных стен балки. Расчищать дорогу бесполезно. И мы двинулись в объезд.

Возвращаясь из района Стоянова, мы снова ехали мимоСенкевечевки. Последние лучи солнца еще освещали развороченную колесами луговину. Шатаясь от усталости наши помощники расходились по домам. Поблагодарив за помощь, мы попрощались с усталым, но довольным начальником станции, погрузились в свой броник и поехали за уходящей колонной. Все устали так, что даже не хотелось есть. Пожевав сухарей, солдаты стали устраиваться подремать. Только выспавшийся водитель, которого я предусмотрительно отправил отдохнуть, был бодр.

Как мне рассказали позже, часть снарядов отвезли в дивизион, а основную массу складировали в большом овраге, на полпути от станции. Последние машины с 76 мм снарядами приказали не разгружать. Они должны были идти к Негурице.

«Интересно, — подумал я, — зачем это Ваньке 76-ти милиметровые снаряды?».

Под убаюкивающий звук мотора броник мягко покачивало и облокотившись на радиостанцию я не заметил как задремал.

Фрагмент 18

Предыдущий