Читаем без скачивания Камрань, или Невыдуманные приключения подводников во Вьетнаме - Юрий Николаевич Крутских
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ночь, ещё только четыре часа, к тому же выходной день — суббота, можно спать и спать, а для нас уже наступили трудовые будни. Только что отзвучал пронзительный сигнал тревоги. Казарма гудит, словно потревоженный улей: хлопают двери кают, из матросских кубриков несутся сонные недовольные голоса, шарканье десятков ног, шипение воды в умывальнике — утренняя бестолковая суета.
Хмурый, злой (я всегда злой, когда не высплюсь) и с утра уже уставший, я выхожу в ярко освещённый коридор, потягиваясь, зевая и покачиваясь. Надо поднимать своих бойцов, умывать, собирать, гнать в общий строй и затем всем экипажем тащиться на лодку.
В нашем кубрике уже никого нет. Молодцы минёры — сами встали, пошли умываться. Хотя… На одной из коек кто-то притаился и из-под одеяла тихонько сопит. Сдёргиваю одеяло. Кульков щурится на яркий свет и тянет на голову подушку.
— Кульков, сволочь, ты мне сегодня приснился! — приветствую я его не совсем ласково и отбираю подушку.
— Хи, хи, хи! — тоненько отзывается Кульков, проворно соскакивая с кровати.
— И сон такой хороший… будто я тебя убил… Так что ты лучше на глаза мне сегодня не попадайся…
Ну вот, наконец все собраны, построены, посчитаны.
— Равняйсь! Смирно! Шагом марш! — командует старпом.
По ночной прохладе, по сонным улочкам городка, чётко печатая шаг, экипаж начинает движение на подводную лодку. Выход в море — это всегда событие, сколько бы их ни было. Всегда — как в первый раз. По крайней мере, для меня это так. Возбуждение, невнятное ощущение тревоги, необъяснимой тоски и одновременно пионерского задора и решимости неизменно и почти одинаково возникают у меня всякий раз, когда по трансляции разносятся знакомые слова:
— По местам стоять, подводную лодку к бою и походу приготовить!
После приёма докладов неизменно звучит следующая команда:
— Начать проверку и проворачивание оружия и технических средств!
В отсеках сразу же возникает невообразимая суета, все принимаются что-то делать: дёргать различные рукоятки, крутить маховики и краны, открывать и закрывать кингстоны, расхаживать клапаны, клинкеты, захлопки и т. п.
Когда всё провёрнуто вручную и гидравликой, начинают сжатым воздухом прокручивать дизеля. Затем их с грохотом запускают, и поначалу кажется, что лодка из-за низкочастотной вибрации вот-вот развалится на части.
Непостижимая какофония звуков наваливается со всех сторон. Размеренно басят на малых оборотах дизеля, тут же им уверенно вторят, сухо постукивая клапанами, компрессоры ВВД, в трюме под ногами монотонно гудят электрические преобразователи, и на это всё непостижимо диссонансным аккордом накладывается истошный рёв вытяжных вентиляторов аккумуляторных батарей. Все продолжают что-то кричать, старательно о чём-то докладывать, заглушая и перекрикивая друг друга. Среди лязга и грохота продолжается со стороны бестолковое, но крайне необходимое действо, которое на военном флоте называется «проворачивание», или попросту «проворот».
К шести утра всё было готово. Механизмы сняты со стопоров, провёрнуты вручную и гидравликой, а прочный корпус проверен на герметичность обычным своим, несколько варварским способом. Для этого лодка тщательно герметизируется и готовится к погружению, плотно закрываются двери водонепроницаемых переборок и верхний рубочный люк. Затем вытяжной вентилятор начинает откачивать из отсеков воздух, создавая вакуум. Не так уж сильно, чтобы, по крайней мере, было чем дышать. По команде «слушать в отсеках» несколько минут все тихо, как кролики, сидят на своих местах, прядут ушами и слушают — не шипит ли где. В центральном посту в это время следят по барометру, как быстро изменяется давление. Если оно не растёт или растёт, но медленно, значит всё нормально, корпус цел, дырок нет, можно погружаться.
И вот уже по десятому разу всё проверено и приготовлено. Вахтенный офицер любуется восходом на мостике, остальные члены экипажа в ожидании команды на отход клюют носом на боевых постах. Командир, разминаясь, ходит взад-вперёд по пирсу. С минуты на минуту должен прийти комбриг. Скоро он, конечно, пришёл, но не один, а с офицерами своего штаба, человек десять за собой привёл и дал команду располагаться. Как оказалось, он решил им устроить увлекательную морскую прогулку. Те обрадовались, купившись, возможно, на многообещающее словосочетание «морская прогулка», и довольные разбрелись по отсекам.
Следует заметить, что в большинстве своём офицеры штаба хоть и являлись по штату флагманскими специалистами бригады подводных лодок, но на хлебных своих должностях оказались исключительно по блату. Некоторые из них и в море-то ни разу не выходили. До них только потом дошло, что между понятиями «увлекательная морская прогулка» и «выход в море на дизельной подводной лодке» существует, как говорят в Одессе, большая разница. А если учесть, что трети экипажа в море и самим негде приткнуться, то прогулка обещала быть особо запоминающейся.
Вообще-то мероприятие, в котором нам предстояло участвовать, официально именовалось иначе. Полностью оно называлось так: «скрытный выход подводной лодки в район боевой подготовки для отработки задач практических торпедных стрельб и уклонения от атак сил ПЛО[21]».
Я безошибочно определил, что такое многообещающее название предполагает нахождение в море никак не меньше недели и большей частью в подводном положении.
Какие стрельбы мы должны отрабатывать при наличии полного запаса боевых торпед и в полном отсутствии учебных, поначалу было непонятно. Но через некоторое время выяснилось, что стрелять будем не мы, а по нам. Мы выступаем как мишень для обслуживания БПК[22] «Василий Чапаев», который, следуя на боевую службу в Персидский залив, по пути завернул в Камрань. Большие начальники из штаба флота узрели с борта БПК прозябающую без дела живую подводную лодку, пока ещё способную двигаться и даже погружаться, и тут же решили, что экипажу корабля будет совершенно нелишним поупражняться в торпедных стрельбах по подводной цели.
Большого волнения и особых всплесков эмоций в наших рядах это известие не вызвало. Цель так цель — ничего страшного, нам не впервой выступать и в таком качестве. То, что по нам будут стрелять, не означает, что по нам обязательно должны попасть. Кроме того, учебные торпеды не несут в себе боевого заряда. Вместо него устанавливается так называемая практическая головная часть: ярко-красная болванка с белыми продольными полосами по всей длине, по виду напоминающая буй.
В этой «голове» размещены различные умные приборы.
