Читаем без скачивания Песок под солнцем - Алекс Змаев

— Тогда скоро появится. Каким составом встречаем?

— Гм… — Мих накручивает чуб на палец, — по-моему, при нас разговора не получится. Лучше пусть она думает, что говорит с одним Багиром. Баг, сможешь нам разговор транслировать?

— Запросто.

— Тогда я делаю вид, что занят уборкой наверху.

— Лучше реально прибери, — голос Рафы насмешлив, — и про меня там не забудьте.

— А я на кухне рыбой… реально займусь.

— Погодите. Неправдоподобно. Вот я, только пришел и сижу в гостиной один, жду чего-то?..

Багир прав, кто-то из нас бы с ним обязательно остался. А с другой стороны, надо, чтобы мы потом не помешали.

— Давайте так: Мих наверху, Багир в гостиной, а я вроде как кручусь рядом и в то же время занята.

— Оп. Уже идет, — Багир глянул в окно и стремительно исчез за дверью. Мих ободряюще подмигивает мне, а затем от него остается только топот по лестнице. Мальчишки. Оба… Непроизвольно улыбаюсь.

— Рафа, ну правда же, — мальчишки?

— И нам они именно такими нравятся. А Багир благодаря тебе веселее стал.

Бесшумно открылась входная дверь и на пороге показалась Лавиния. Чуть задержалась; постучала по двери уже с внутренней стороны, и лишь потом оглянулась и увидела меня через открытые двери кухни.

— Березка, готовишь? А я зашла поговорить с Багиром. Видела, как он пришел.

— Да, меня предупредили, — голос раздался неожиданно из дальнего угла гостиной. Лавиния обернулась. Багир уже встал и повернул кресло так, чтоб ей было удобнее сесть.

— Прошу простить старую женщину, я не заметила вашего присутствия.

— Ничего страшного, здесь кресла почти не видны от входа. — Он подождал, пока хозяйка устроится и подаст знак, и только затем сел. — Насколько я понимаю, есть тема для разговора?

— Да. Долгого и спокойного. Возможно, не столько разговора, сколько размышлений. Вам уже рассказали об интересующем меня моменте?

— Да. Однако я бы предпочел, чтобы вы сформулировали вопрос.

Разговор стал тише и почти не слышен из кухни, а потом на него наложился мысленный пересказ Багира:

— Хорошо, попробую сформулировать. Я затеяла несколько экспериментов, чтобы понять, можно ли создать условия, в которых пара не разбежится наутро после браслета. — Кош не пересказывал слов, а создал что-то вроде мысленного эха так, что для меня два голоса слились и возникло ощущение, будто слух обострился и я слышу все нюансы речи.

— В чем суть эксперимента?

— В древних книгах, трехсот-четырехсотлетней давности, описывался мир, основу которого составляли семьи. Если говорилось о бизнесе, то чаще всего как о семейном. И мне пришла в голову мысль: если создать маленький замкнутый на двоих бизнес, изолировать их по возможности от внешнего мира, то не сложится ли у них что-то вроде семьи? «Живущие вместе», как сейчас говорят.

— И каковы результаты?

— Неочевидны. Все четыре пары довели отношения до ребенка и браслета. Кто-то раньше, кто-то позднее. Кстати, Михаил с Березкой тянули дольше всех. А потом — все пары, кроме наших ребят, распались. Одни хозяева маленького кафе-бара продержались десять дней, остальные еще меньше. И мне пока не удалось понять, чем Михаил и Березка отличаются от остальных.

— Чем отличаются, чем отличаются… Березка сережки носит зеленые…

— Что-о-о?! А без сережек так уж и ничем не отличаюсь?!

— А без сережек — это наш секрет! — Багиру как-то удалось передать мысленную улыбку.

— … а Михаил, задумавшись, себя за волосы дергает. Отличий много. Только вам ведь не список отличий нужен.

— Не список. — В паузе слышен шорох бумажной салфетки. — Есть у меня смутная надежда, что у вас, кошратов, может быть свое видение ситуации в целом. Какой-нибудь практический анализ происходящего.

— Может, и есть, но…

— Вы что-то хотите взамен?

— Пожалуй. Давайте меняться. Видение на видение, анализ на анализ. Меня очень интересует, как представители элиты Основы представляют себе историю настоящего порядка вещей и все, что вокруг: революцию, браслеты…

— Меняться? Ну что же… Только ведь в начале меня еще на свете не было. Могу передать рассказ матери. Ее анализ, не мой.

— По опыту общения с вами, Лавиния, я не поверю, что вы совсем не пытались проверить ее слова. Хотя бы по документам.

— Отчего же, пыталась. Тем не менее целостной картины, извините, собрать не удалось. Началось-то все гораздо раньше, за полвека до этой самой «революции фиалок», а может, и еще больше. Я сужу в первую очередь по художественной литературе. В официальные документы интересной информации почти не попадало. С литературой — иначе. Если знать как искать, разумеется. Вот например: описывают в каком-то романе отношения двух любовников… ну это такие…

— Я знаком с древней литературой Основы.

— Тем лучше. Так вот, я обратила внимание, что в романах и рассказах описывались отношения, когда мужчина дарит своей любовнице дорогие подарки, или просто дает деньги, а она за это занимается с ним сексом. Замечаете несообразность?

— Секс рассматривается как товар.

Мысленный хмык Багира, а потом он передает удивленный голос Миха: — Правда, что ли? И парни не боялись?

Хочется прокомментировать, ехидным вредным голосом. В такие моменты жалею, что у нас только сента. Но за меня отвечает Рафа:

— Просто вы, ребята, всегда были немного безбашенные.

Тем временем Лавиния продолжает мысль:

— Само собой, но дело не только в нем. Наверное, всю жизнь посвятив бизнесу, я вижу картину под другим углом. Понимаете, если это товар — продавец с чем-то расстается, если это услуга — она предоставляется таким образом, как того хочет заказчик. Но в тех же романах писали, что женщина должна получать не меньшее удовольствие от секса, чем ее партнер, а он должен считаться с ее желаниями. Но если они оба получают одинаковое удовольствие, то это не продажа и не предоставление услуги.

— Иными словами, уже за полвека до «фиалок» общественный договор был нарушен?

— Нет. Он был искажен. Вы, конечно, знаете, существуют способы навязать услугу или оказывать ее на условиях поставщика. Это монополия, картельный сговор, идеологическая накачка. По первым двум пунктам прямых документов у меня нет, но есть косвенные признаки в статистике. Например, рост числа «голубых» пар и вообще усиление однополых движений именно в тот период, хотя сами люди как вид не поменялись и, соответственно, доля «голубых» тоже. Думаю, это одна из форм «отказа от услуги».

— Извините, — Багир удивлен, но виду не показывает, — мне странно это слышать. Не представляю, как мог бы оказаться возможен «сговор» всего женского населения планеты.

— И тем не менее — возможен. Через общественную мораль, например. Представьте ситуацию: женщина, занимающаяся сексом, не сняв предварительно с мужчины денежный бонус в той или иной форме, теряет в статусе. От нее отворачиваются подруги, родственники, может быть, называют обидными словами. Что это, как не давление на нарушителей «картельного сговора»? Я не могу сейчас описать картину подробнее, все же много времени прошло, но что-то подобное очень даже могло быть. Тем более, что ничего изобретать не требовалось. В предыдущий исторический период, при патриархальной семье, все так и было: мужчина платил либо оптом — жене, либо в розницу — любовнице.

— Тогда что изменилось? Если у людей с глубокой древности этот перекос уже был.

— В глубокой древности перекоса как раз не было. Да, мужчина платил, но ни любовницу, ни тем более жену никто не спрашивал, чего она хочет в постели. Это чистый вариант оказания услуги. Без искажений. А позднее в какой-то момент началось шулерство. Когда с одной стороны утверждается равенство в отношениях, а с другой — сохраняется традиция платы. В результате платится уже не за услугу, а за «воздух». Так вот, это я все к чему? Когда «фиалки» сделали следующий шаг примерно той же шулерской махинации и ввели браслеты, сопротивление в обществе оказалось минимальным.

— По сопротивлению понятно. Но за такими инициативами обычно стоят деньги. Большие деньги.

— Так и было. А сейчас все выглядит, как будто просто случайно пересеклось много различных интересов в одной точке. Может, и правда — случайно?

— Хорошо, пусть мы сейчас не видим закономерности, но сами-то интересы известны?

— Некоторые — да. Ясно было, в частности, что браслеты разрушат значительную часть семей, и для многих представителей элит это являлось положительным фактором. Во-первых, сотрудники-одиночки более мобильны, их легче перекидывать из филиала в филиал. Для них легче организовать единообразное управление, они образуют меньше внешних связей. Во-вторых, распад семей резко увеличивал многие, уже весьма насыщенные тогда рынки. Например, для двух одиночек требуется два жилища, а не одно. Они гораздо чаще пользуются услугами фастфудов или покупают готовые полуфабрикаты. Они требуют развития рынков видеомечт и автомобилей. Корпорации, завязанные на рынок недвижимости, на пищевую промышленность, да почти все — видели прямую выгоду в распаде семей. Но и всего этого вместе, скорее всего, оказалось бы недостаточным, если бы не «вторая революция менеджеров».