Читаем без скачивания Режиссер Советского Союза - Александр Яманов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Лёша, как можно не учитывать такие серьёзные вещи?
Серова сегодня просто светилась от радости. По её словам, роль в моём фильме буквально вдохнула в неё новую жизнь. Главное — чтобы она перестала поддерживать свой эмоциональный настрой с помощью армянских виноделов. Отдельный разговор с ней по этому поводу я провёл, хотя вначале натолкнулся чуть ли не на истерику. Но на меня подобные приёмы не действуют. Поэтому решили, что во время съёмок фильма Валентина Васильевна не пьёт. Надо бы ещё узнать, что у неё там с сыном. Слышал от местных сплетниц, что она сильно переживает из-за сложностей в семье.
А на площадке она реально сильна. Нет, с Пельтцер они совершенно разные. Но Серова создала нужный мне образ матери главной героини. Были небольшие недопонимания и конфликты, но это нормально.
И вот я пришёл к ней за советом. Одному балбесу нужно наладить отношения с местной партийной организацией, которая может просто сломать его карьеру.
— Езжай к Барабановой и поговори откровенно. Мария дама принципиальная, но добрая и отходчивая. Для неё партийная деятельность крайне важна, поэтому она могла обидеться. Зачем тебе ссориться с парторгом киностудии? Не одна карьера была сломана из-за того, что наш брат неверно оценивал политическую обстановку.
Далее мы перешли на обычный трёп. Обсудили кино, знакомых и много всего. Я же вижу, что примадонна мучается от одиночества и отсутствия нормального общения. Пусть лучше со мной обсуждает интриги и прочую грязь театра, чем коньяк пьёт.
* * *— Разрешите, Мария Павловна, — захожу в комнату Барабановой.
Вот никак не могу перестать воспринимать её, как партийного деятеля, а не старушку из какой-то сказки. Хотя сейчас она гораздо моложе, и точно не добрая бабушка. Комната вождя нашей парторганизации обставлена по всем канонам нынешнего времени. На стене портрет генсека, на специальной подставке бюст Ленина. Шкаф с какой-то литературой и плакаты на стенах.
— Проходите, товарищ Мещерский, — официально обращается ко мне парторг, — С чем пожаловали?
— Да вот, Мария Павловна. Хотел разрешить создавшиеся недоразумения, — кладу на стол недавно паявшуюся «Алёнку», — Может, чаем угостите? А то замёрз, пока от метро шёл.
Хорошая она на самом деле женщина. Гоняем с ней чаи, а я получаю ликбез на многие непонятные для выходца из XXI века темы. Про мои мелкие грешки, связанные с неявкой на собрания, она сразу забыла. Я включил максимум обаяния и просто честно объяснил, ситуацию.
— Прошу понять, но просто забылся из-за сроков. Не успеваю, оттого нервничаю и начинаю откровенно забываться.
— Есть такое дело, Алексей. Сигналы на тебя поступали, что ведёшь ты себя излишне высокомерно, хамовато и барственно. Не учитываешь мнение товарищей. Зазнался ты, если называть вещи своими именами. А ведь раньше ты таким не был. Люди, которые тебя знают, говорят, что тебе голову вскружил успех фильма в Италии. А что нам ждать дальше? Перестанешь считать простых советских людей достойными твоего внимания?
Мадам права. Если убрать в сторону идеологический вопрос, где я наделал ошибок по незнанию, то кругом клин. Я же в своём времени работал в двух чётко выстроенных корпорациях по методикам классического капитализма. Пусть дикого, сейчас это неважно. Отличаются они в первую очередь условиями жёсткой конкуренции работников. Мне бы даже в голову не пришло, что какая-то пешка будет качать права. Вот тебе дверь, пендель, и вали ты Шервудским лесом подальше. И попробуй найди такую же приличную работу. Жёстко, но действенно.
Здесь же ситуация иная. Это я многих считаю бездельниками или паразитами. А люди просто уважают себя и знают, что за ними стоит вся государственная машина в виде всяких охран труда с профсоюзами. Или как оно здесь называется. Я же пру, как лось во время гона, забыв про личные контакты. Они же просто необходимы. Нет, на той же площадке я могу поругаться с актёром — и это нормально. Вы бы видели, какую сцену мне однажды закатила Серова. Только это творческий процесс, где люди искусства находятся в образе и быстро отходят.
В общем, сижу, как нашкодивший ученик перед учительницей, и не знаю, что сказать. Очевидно, по моему лицу Барабанова поняла, что у меня внутри нешуточная борьба. С трудом сосредотачиваюсь из-за своих сумбурных мыслей и пытаюсь донести до собеседницы свою позицию. Уверен, что завтра я не стану белым и пушистым. Поэтому необходимо, чтобы народ понимал мою мотивацию.
— Не буду юлить и уходить от ответственности, — говорю, глядя в глаза парторгу, — Я сам — перфекционист, чего требую и от окружающих. Вы можете уточнить, что мне иногда приходится работать по двенадцать и четырнадцать часов. Наша небольшая команда, которая уже сложилась, это понимает. Полностью согласен, что у остальных людей восьмичасовой рабочий день и свои дела с заботами. Плюс, для меня фильм — это шанс. Скорее всего, единственная возможность заявить о себе и стать величиной в мире кино. Пусть пока мелкой сошкой, но самостоятельной. Понимаю, что это не красит советского человека и комсомольца, но я такой. Если появился шанс, то за него надо цепляться зубами и когтями. Только остальным работникам-то до этого нет дела. Это мои личные хотелки, вот потому меня и занесло. Но я точно знаю, что могу снимать отличное кино, поэтому всё равно буду переть как танк и совершать ошибки. Может, подскажете, как избежать лишних конфликтов?
По мере понимания, что я вещаю, выражение лица Барабановой перестало быть похожим на образ доброй тётушки. Оно стало сосредоточенным и задумчивым.
— Как меняются люди, одержимые идеей. Год назад ты был совсем другим, хотя мы с тобой и пересекались всего два раза. Но это всё лирика. Алексей, тебе надо понять, что работа руководителя заключается в дипломатии. Даже режиссёры-тираны — вполне себе
