Читаем без скачивания Возмутитель спокойствия - Макс Брэнд

Я уж начал подумывать о том, чтобы выкрикнуть что-нибудь и тем самым предупредить его, но этого не понадобилось, так как в следующий момент один из задетых нами камней покатился по дороге, заскакав под уклон с резвостью испуганного зайца. Этот булыжник тянул, наверное, фунтов на пятьдесят, не меньше, и через несколько мгновений он уже летел вниз со скоростью пушечного ядра. Шарахаясь из стороны в сторону и стукаясь о другие камни, он в конце концов пролетел мимо испуганно фыркнувшего мула, лишь чудом не задев его.

Это фырканье и разбудило мальчишку. Покачиваясь из стороны в сторону, Чип поудобнее уселся в седле. А затем оглянулся назад и увидел приближающегося шерифа.

Похоже, поначалу он никак не мог поверить своим глазам. Должно быть, он гнал коня всю ночь, и по его расчетам мы должны были бы отстать от него на многие мили. Я видел, как он протер кулаками глаза и снова уставился в нашу сторону.

В следующий момент мальчишка соскочил с мула и взлетел на спину мустанга. Все его движения отличала кошачья ловкость и грация.

Он выхватил винтовку из седельной кобуры, обернулся и снова взглянул в нашу сторону через прицел с видом человека, готовящегося к стрельбе. Но на самом же деле стрелять он не собирался. Сунув винтовку обратно в кобуру, Чип в полной мере продемонстрировал нам свое искусство наездника, от одного только воспоминания о котором, у меня до сих сердце замирает в груди.

Чип пришпорил мустанга, заставляя его перейти на рысь, а уж сила тяжестви сделал все остальное. Однажды разогнавшись, остановиться маленький мустанг уже не мог, продолжая по инерции нестись вперед. Он начал скользить и спотыкаться, кренясь то на одну сторону, то на другую. Иногда его даже разворачивало поперек тропы. Животное отчаянно боролось за свою жизнь. А, значит, и за жизнь Чипа, сидевшего в седле.

Я замер, наблюдая за этой безумной скачкой. От непомерного нервного напряжения у меня заломило глаза, и появилось странное ощущение, будто бы все это происходит не наяву.

К тому же было что-то запредельное и в ослепительном свете раннего утра, и в солнечных бликах на гладких камнях, и в рокоте реки, протекавшей по дну долины. Это было как во сне — жутковато, и в то же время чрезвычайно красиво.

Как я уже сказал, со дна долины доносился бурлящий рокот воды. Темные речные воды пенились на каменных порогах — они были темными вовсе не от поднятой со дна мути, а от множества камней, увлекаемых течением за собой. Это была одна из тех горных речек, что оживает всего лишь на пару месяцев и то раз в два года. Выдаются и такие года, когда тучи приносят с собой лишь скудные дождики, влаги которых хватает едва хватает лишь для того, чтобы легка смочить песчаное дно пересохшего русла. А затем наконец на землю обрушивается мощный ливень, и маленькая речушка превращается в настоящего великана — а точнее сказать, в сумасшедшего великана, который, образно говоря, скачет, грохочет, ревет, рвет на себе волосы, изрыгая пену при этом и швыряясь камнями.

Вот и тем утром все было именно так, хотя пройдет совсем немного времени, и русло будет становиться все шире и шире, бешенный ток воды начнет замедляться, некогда грохочущий поток превратится в грязный пенистый ручеек, и можно будет услышать, как жадно пески напиваются водой, и в конце концов, вся вода уйдет вглубь пустыни и исчезнет в ней.

Я знал, что такая участь постигнет и этот поток; однако теперь, когда он был ещё в силе, было довольно трудно представить себе его столь бесславный конец. Мощь горной речушки поражала воображение, а её рев был похож на крики двух армий, одна из которых сражается на земле, а вторая отвечает ей откуда-то из поднебесья.

Эта гипнотическая какофония звуков завораживала, благодаря чему происходящее начинало ещё больше походить на сон. Но там, внизу, по узкой тропе мчался бедный маленький Чип, за которым следовал шериф, двигавшийся гораздо медленнее и осторожнее.

Я слышал, как отчаянно ругается шериф, и знал, что он тоже не может сдержать своего восхищения храбростью мальчишки. Я знал, что и тогда, готовый на все ради того, чтобы только поймать Чипа, шериф больше всего на свете восхищался его упрямством.

И это было одной из самых сильных черт в характере шерифа. Тем временем юный Чип закончил свой головокружительный спуск, оказываясь на дне долины, и я видел, как он остановился в нерешительности, оглядываясь по сторонам, и посмотрев сначала направо, а затем налево.

В тот же самый момент я понял, в чем заключалась главная трудность.

Глава 11

Мне также стало ясно, почему шериф был так уверен в том, что сможет поймать Чипа в самое ближайшее время. Очевидно, он догадывался, какой дорогой поедет мальчишка, и заранее знал, что в самом конце пути его ждет западня.

Пути вверх по течению не было. К самой воде здесь подступал совершенно отвесный склон ущелья. А путь вниз по течению преграждал большой завал из камней и скальной породы, осыпавшейся со склона ближайшей горы. Огромные каменные глыбы высотой с дом громоздились друг на друга, словно побившиеся игральные кости. Никогда не забуду, как блестели острые сколы на их неровных, с зазубринами краях, пронизанные местами сверкающими на солнце прожилками железной руды.

И вот, оказавшись зажатым в тесных объятьях гор, бедный маленький Чип двинулся вперед, направляясь к поющей и грохочущей реке.

Теперь, когда мы спустились ещё ниже в долину, поближе к воде, нас все чаще начинало одолевать ощущение, что на самом деле здесь протекает целых две реки: одна грохочет по земле, а другая где-то в небе, прямо у нас над головами — таким звуонким было множественное эхо, метавшееся между склонами скал. Меня не оставляло дурное предчувствие, что вот-вот должно будет произойти нечто из ряда вон выходящее, способное поразить воображение обычного человека.

И в то же время верить в это почему-то не хотелось. Нечто похожее случается во время охоты на медведей, когда в течение двух недель приходится выслеживать какого-нибудь гризли, распутывая его следы, изучая повадки старого знакомого — и вот после тысячи успешно разрешенных в пути проблем и такого же количества разочарований, вы наконец видите перед собой этого бродягу, который даже не подозревает о вашем столь близком присутствии, так что остается лишь выстрелить, а вы все ещё не верите собственному счастью и начинаете упрямо твердить себе, что это, должно быть, совсем другой медведь — что ж, примерно так же я глядел теперь на маленького Чипа, и не мог поверить, что шерифу все-таки удалось загнать его в угол.

Мне уже не раз приходилось становиться свидетелем проделок этого мальчишки, справиться с которым зачастую оказывалось не под силу большинству взрослых. Но, похоже, на этот раз он сам оказался, так сказать, припертым к стенке.