Читаем без скачивания Питер, Поль и я - Даниэла Стил

— Я думал об этом по дороге домой, — тихо продолжал Питер. — Я был не очень внимателен к тебе, правда?

Правда. Да разве можно требовать этого от мужчины? Роджер тоже не баловал меня вниманием. По сравнению с ним Питер был сама заботливость. Да и во всем остальном он превосходил других мужчин. И у него был клон, делавший общение с ним еще более разнообразным.

— Я не жалуюсь. — Но Полю я открыла душу. Полю я пожаловалась на невнимание и бесчувственность Питера по отношению ко мне.

— А что означает это кольцо? Еще один подарок или нечто большее? — Питер встревоженно посмотрел мне в лицо, а снежинки падали на его нос и волосы. Он остановился и устремил на меня вопросительный взгляд.

— Просто подарок, — задумчиво обронила я, вспоминая, как Поль надел мне на палец кольцо. С тех пор я его еще не снимала.

— Он сделал тебе предложение?

Я не сразу ответила, не будучи уверена, что именно Питер хочет от меня услышать. В глубине души я была на стороне Питера, а не клона. Я молча кивнула. Мы двинулись дальше по аллее.

— Я так и думал. И что ты ему сказала? — мрачно осведомился он с таким видом, словно имел на это полное право.

— Я сказала, что не могу выйти замуж за клона, — коротко ответила я.

— Почему? — Питер снова остановился и посмотрел мне в лицо. Снег сыпался на нас с неба белоснежными хлопьями.

— Ты понимаешь это не хуже меня. Я не могу стать женой клона. Он компьютер, машина, создание человеческих рук. Смешно даже говорить об этом. — И что самое главное, я люблю Питера, а не Поля. Несмотря на всю свою привлекательность, Поль всего лишь иллюзия. Питер — живой, реальный человек, единое целое, или по крайней мере мне хотелось так думать.

На обратном пути Питер почти всю дорогу молчал. Он сказал, что ему надо заехать к себе на квартиру и что он позвонит мне попозже. И вот подошло время обеда, а звонка от него все не было. Дети уехали к Роджеру до конца уик-энда, а я названивала Питеру весь вечер, но он так и не снял трубку. Я оставила для него несколько сообщений на автоответчике и долго сидела в темноте, гадая, где он сейчас и что произошло между нами.

Я получила от него известия только на следующее утро. Он позвонил мне, и голос его звучал необычно холодно и сухо. Он сказал, что позвонили из Калифорнии и ему необходимо срочно уехать. Провожать его в аэропорт не надо — он вернется через пару-тройку дней. «Перед Рождеством», — туманно пообещал он.

— Что-то не так? — Тон его голоса не на шутку напугал меня. Такое впечатление, что он замкнулся в себе и совершенно отдалился от меня.

— Нет, просто срочное дело. Ничего серьезного, но мое присутствие там необходимо. — Он не стал объяснять более подробно.

— Я имела в виду нас с тобой. — Голос мой невольно дрогнул. Я никогда еще не слышала, чтобы он говорил со мной таким холодным тоном, словно чужой человек.

— Вполне вероятно. Мы поговорим об этом, когда я вернусь.

— Я не могу так долго ждать. — По его голосу я поняла, что самый страшный миг настал. Конец близок. Вероятно, он не станет даже присылать Поля. Питер снова замкнулся в своем мире, в котором теперь для меня нет места.

— Мне нужно уехать ненадолго, — пояснил он ледяным тоном, холодным, как снежинки, кружащиеся за окном. — Увидимся через несколько дней. Не тревожься, если от меня не будет звонков.

Я сказала, что не буду, положила трубку и разрыдалась. Должно быть, тут не обошлось без женщины. Вот почему он так часто уезжает в Калифорнию. На этот раз вызывают его, а не Поля, и он мчится в Сан-Франциско к другой Хелене. Мысль об этом разрывала мне сердце.

Я весь день просидела в квартире одна, снова и снова прокручивая в памяти прошедшее и пытаясь понять, что я сделала не так и почему он теперь сердится на меня. Мы вместе уже почти пять месяцев — срок немалый, но в то же время по сравнению с вечностью — всего лишь мгновение. Откровенно говоря, я уже и не знала, увижу ли его снова и вернется ли он из Калифорнии на Рождество, как обещал. А его фраза «Мы поговорим об этом, когда я вернусь» не предвещала ничего хорошего. Он сказал, что позвонит мне, как только вернется, и сразу же повесил трубку, даже не прибавив на прощание, что любит меня. Вот и еще одно разочарование не за горами. Теперь на Рождество — такая уж я невезучая.

Дети должны были вернуться в половине шестого, а звонок в дверь раздался на полчаса раньше. Я подумала, что Роджер решил поскорее сбыть их с рук, и отправилась открывать. Мысли о Питере не давали мне покоя. Но когда я распахнула дверь, на пороге стоял Поль и отряхивал снег со своего норкового пиджака. Кроме пиджака на нем красовались красные эластичные леггинсы, переливающийся красный свитер от Версаче и красные ковбойские сапоги из крокодиловой кожи. Значит, Питер его все-таки прислал. На мгновение мне полегчало — по крайней мере я буду не одна.

— Привет, — хмуро пробурчала я, а он подхватил меня на руки и закружил, пока все не поплыло у меня перед глазами. На руках у него были серебристые рукавицы, отороченные маленькими горностаевыми хвостиками, и он театральным жестом бросил их к моим ногам, как рыцарские перчатки. Только тут я впервые заметила, что он обновил свой багаж: фиолетовые чемоданы от «Гермеса» исчезли, и вместо них появились ярко-красные чемоданы от Вуттон с инкрустированными крошечными стразами инициалами «П.К.».

— Похоже, ты не очень-то рада меня видеть, — разочарованно протянул он, снимая пиджак.

Он был прав. Я больше не могла играть в эту игру. Два дня назад я с ним попрощалась, успокоилась и смирилась с тем, что вижу его в последний раз. И мое сердце обратилось к Питеру. Я думала только о нем. Глядя на Поля, я уже жалела, что Питер решил направить его ко мне.

— Он уехал, — печально промолвила я, и слезы покатились у меня по щекам. Мне вдруг нестерпимо захотелось напялить на себя поношенную фланелевую ночнушку, мягкую и уютную. Сейчас мне было не до веселья, и Поль явился совсем некстати. Моему терпению пришел конец. Как можно жить внутри вращающейся двери, кидаясь от одного к другому? Но теперь я знала, кому принадлежит мое сердце. Правда, для Питера это не имеет значения, а Поль не может или не хочет этого понять. Впрочем, я понимаю, и этого достаточно.

— Я знаю, почему ты грустишь, — радостно заметил Поль, с беспечной ухмылкой шествуя на кухню. За ним тянулись снежные следы. Он распахнул буфет, где раньше я держала виски, и вытащил оттуда бутылку водки. За каких-нибудь пару секунд он сделал два огромных глотка и налил себе полную рюмку. Я впервые видела, чтобы он пил водку, но, судя по всему, водка ему нравилась. — Питер сказал, что ты очень по мне скучаешь, — пояснил он с самодовольной миной, окинув меня нежным взглядом. — Поэтому он меня и прислал.