Читаем без скачивания Операция «Гроза плюс» (СИ) - Александр Михайловский

Чтобы его усилить и углубить, Росстандарт собирается ужесточить требования к качеству воды, предназначенной для бутилирования и изготовления напитков. Все для блага народа, так сказать. Вода то и в самом деле замечательная, с нее ни камни в почках не появятся, ни суставы не заскрипят. А то, что новым стандартом будет отсечена большая импорта аналогичной продукции, так кто же им виноват.

По мере выработки шахт, из которых добывается лед, выдолбленные полости будут использовать в качестве кладовых Росрезерва. Вечные минус двадцать пять, природный холодильник держит их с точностью до миллионной доли градуса, и это без единого ватта энергии. Процесс монетизации технологии перемещения во времени набирает обороты, надеюсь, никто не додумается организовывать сафари на мамонта, или пещерного льва за двадцать или более лямов условных единиц. Ведь это не менее круто, чем слетать в космос. Хотя, после завершения операции и снятия с дела грифа секретности, почему бы и нет? Почему бы немного эксклюзивно не обобрать западных богатеньких буратин? И ведь сами принесут деньги и сами положат — куда скажем, ибо, очень хочется.

А пока мы ускоренно готовим площадку под базовый лагерь, местом дислокации которого мы выбрали то самое бывшее стойбище, так любезно освобожденное для нас. Сегодня утром в присутствии отца Никодима человеческие кости были аккуратно извлечены из мусорной кучи, и захоронены выше по течению реки. Священник освятил эту землю, и сказал, что будет думать и молиться, и если Богу будет угодно, на этом месте надо будет поставить часовню.

Прочий же мусор был без лишних церемоний захоронен в вырытой «рачком» яме. И пусть археологи рыдают — ибо нефиг. Излучина реки приобрела цивилизованный, какой-то умытый вид, украсившись сборными деревянными домиками, а возле мусорного могильника появились сооружения с надписью «М» и «Ж». Чуть в стороне, на каменной отмели, техники, с любопытством поглядывая по сторонам, монтировали лопасти винтов нашего разъездного Ми-171, только что доставленному на базу. Егерские группы, сформированные из погранцов и спецов, кроме одной оставленной в лагере, разошлись веером по горным ущельям, а также вдоль берега в сторону будущих Сухума и Сочи. Заросли на месте взлетной полосы аэродрома Бомбора уже были размечены к вырубке и выкорчевке. Аэродром должен, по возможности, геометрически повторять своих собратьев в 2017-м и 1940-х годах. Именно тут будет одна из тренировочных авиабаз. Короче, жизнь кипела ключом.

Вернувшись в наше время, я застал весьма интересную компанию в помещении, оборудованном под комнату отдыха. Матушка Пелагея в расстроенных чувствах восседала на диване. По одну сторону от нее был подполковник Юринский. Впрочем, сейчас на нем поверх формы был накинут белый халат, а значит, сейчас он пребывает в своей второй ипостаси профессора медицины. С другой стороны сидит мадам Славина, и что-то объясняет матушке Пелагее. На ковре перед ними, перекликаясь птичьими голосами, ползали Тата, и еще трое ее ровесников из числа тех подкидышей, которыми нас одарило местное племя, когда оно решилось очистить от себя нужную нам территорию.

Разговор, очевидно, шел о ней. Матушке тихо и популярно объясняли, чем метаболизм неандертальцев отличается от метаболизма современных людей, и почему устроить Тате пост — не есть хорошая идея. А сама Тата была счастлива в обществе сверстников. Невинные радости детства, когда болезненный укол или в кровь разбитая коленка забывается через пять минут, а самым главным делом в жизни является построение башни из разноцветных кубиков.

Если верить тому, что рассказала мне мадам Славина, то в маленьких группках неандертальцев близкие по возрасту дети были редкостью. Чуть поодаль, с соседнего дивана, полковник Каморинцев и один из его ассистентов внимательно следили за детскими играми. Могу поклясться, что у них где-то были припрятаны и скрытая камера, и микрофон.

Но, главным героем этого спектакля были все таки не маленькие дети, а Ниида собственной персоной, управляющаяся с ними не хуже заправской пионервожатой.

— Ну что, Илья Алексеевич, как успехи? — присел я рядом с ним, — Можете чем-нибудь порадовать?

Полковник Каморинцев сосредоточенно потер переносицу, — Совершенно определенно прослеживаются, как минимум, два языка. Один, мы назвали его базовым, по звучанию напоминает языки Центральной Африки. Именно на нем болтали дети и ваша Ниида, пока Пелагея Андреевна не принесла Тату. Потом они все вдруг перешли на другой язык, куда более близкий к индоевропейским образцам. Мы предполагаем, что это не неандертальский в чистом виде, конечно, а некий язык-посредник для межвидового и межкланового общения. Торговые сделки, территориальные переговоры и все такое… Для того, чтобы понять, как звучит чистый неандертальский, вашей Тате нужен соплеменник для беседы. А еще лучше было бы со стороны понаблюдать разговор двух взрослых.

— Наверное, скоро у вас представится такая возможность, — ответил я, — Мы начинаем перебираться на ту сторону. Но, с точки зрения практического общения, освоение торгового языка-посредника мне кажется более важной задачей.

— Я тоже так думаю, — ответил полковник Каморинцев, — во-первых, он проще для освоения, во-вторых, имеет более широкое хождение. Вполне может оказаться, что при отсутствии письменности и регулярных контактов, в каждом стойбище будет по своему быстро изменяющемуся языку. Только меня беспокоит ваш, как ее называют бойцы, Гусенок. Попав в нашу языковую среду, она очень быстро учится. Сегодня утром она поздоровалась со мной в столовой. Я даже не знаю, что будет быстрее — нам выучить этот торговый язык, или обучить местных переводчиков.

Будто поняв, что разговор идет о ней, Ниида сначала посмотрела в нашу сторону, потом грациозно поднялась на ноги. И тут у меня натурально с грохотом упала челюсть, поскольку она заявила, — Ниида — гусенок, нет, Ниида — девочка, да. Ниида хочет знать, хочет понимать разговор человек Павел. Человек Павел — хорошо.

Я вздохнул и похлопал рядом с собой по дивану, — Садись, радость моя, поговорим.

На шоколадном «пушкинском» лице вспыхнула широкая белозубая улыбка, мощностью в пятьсот ватт, — Ниида — радость, Ниида — лушать, Ниида — говорить, — сказала она, усаживаясь на диван рядом со мной.

— Ниида, — сказал я, показывая на подполковника Каморинцева, — это Илья Алексеевич. Он учит ваш язык, ваш разговор. Ты можешь помочь ему выучить язык, на котором вы говорите с другими?

Тем временем Тата, заметив, что ее большая подруга покинула общую компанию, встала, подошла к дивану и забралась Нииде на колени. Этого ей показалось мало, и она прижалась щекой к тощей подростковой груди.

— Другой — это ыых? — спросила Ниида, машинально погладив Тату по голове, — Тата — это ыых. Ыых — язык трудно. Мы говори с ыых на меж язык.

— Ниида, — сказал я, — научи Илью Алексеевича меж языку.

Она совершенно естественно кивнула, потом прикрыв глаза, подумала и сказала, — Хочу Илия Лексеевич учить Нииду ваш язык. Хочу делать с человек Павел хороший разговор…

В этот момент негромкие разговоры на соседнем диване стихли, и к нам подсела мадам Славина.

— Ниида, — сказала она, — расскажи нам про ыых? Что они делают, где живут, на кого охотятся?

Посмотрев на меня и увидев мой одобрительный кивок, Ниида сказала, — Ыых живут в гора. Ыых умный — да, быстрый — нет. Ыых — хороший. Ыых — убивай, баран — да, козел — да, человек — нет. Ниида есть друг Кла — девочка ыых. Когда тепло — кушать ягода один куст. Одна сторона Ниида, другая сторона — Кла. Ниида пугайся, думай — это Р-р-р-р! Это был Кла. Хорошо. Друг, — Ниида погладила Тату по голове, — Тата вырасти — стань, как Кла. Хорошо.

— Вот и рухнул миф о глупых и кровожадных неандертальцах, — с иронией сказал доктор Юринский, — А вообще, это на удивление крепкий и здоровый ребенок. Хотел бы я глянуть на ее соплеменников постарше возрастом, поскольку этот ребенок отличается от своих сверстников из нашего времени только особенностями внешности, и немного большей физической силой. Подумаешь — пятая раса — старокавказская.

— Василий Андреевич, — сказал я, — сходите на той стороне в горы — посмотрите. Уже завтра. А то мы тут засиделись, товарищи ученые. А нам дело делать надо. Базовый лагерь собран, на ту сторону переброшена одна «вертушка», а егеря установили периметр безопасности. Вперед, и с песней, товарищи, как говорят в народе…

11 августа 1940 года,

08:05. СССР. Москва. Центральный Аэродром имени Фрунзе.

Летчик-испытатель Евгений Георгиевич Уляхин

Едва лишь шеф-пилот КБ Поликарпова Евгений Уляхин переступил порог проходной Центрального Аэродрома имени Фрунзе, как его остановил подтянутый сотрудник ГУГБ НКВД с тремя кубарями в петлицах.