Читаем без скачивания Ангелы на льду не выживают. Том 2 - Александра Маринина

Ульянцев с опаской смотрел на толстую папку, не решаясь ее открыть. Какой-то во всем этом был подвох. Но какой?

– Ребята, – спросил он, – а вам-то это зачем нужно? С какого бодуна вы раскрытие мне отдаете? У вас самих какой интерес?

Вот это и был тот самый главный вопрос, ответить на который следовало правильно.

– Мы хотим, чтобы преступление было раскрыто и чтобы невиновный не сидел, это понятно, – взвешивая каждое слово, начал Антон. – Но есть еще ряд привходящих обстоятельств. Следак у тебя сложный, с характером, мы с ним раньше ни разу не работали, подходов к нему не знаем, контакта с ним у нас нет. А ты работаешь с ним давно, вы из одного округа, сталкиваетесь постоянно. И только ты можешь найти правильные слова, чтобы заставить его рассмотреть новую версию и при этом не затронуть его самолюбие. Мы этого не сможем. А ссориться с ним нам без мазы. Он всегда будет помнить, что вот эти два опера из главка его опрокинули. И никакой работы не получится.

– И все? – недоверчиво прищурился Ульянцев.

На его взгляд, аргумент был слабоват. Должны быть еще подводные камни.

– Нет, – улыбнулся Сташис, – не все. Есть еще адвокат Кирган, Виталий Николаевич. Ты с ним на каком-нибудь поле сталкивался?

– Не приходилось.

– А вот нам приходилось и придется еще не один раз. Ты же понимаешь, нас подвязывают на серьезные убийства, громкие, а Кирган – адвокат опытный, солидный, с репутацией, его именно на такие дела и приглашают. И нам с ним еще не один пуд соли схавать предстоит. Знаешь, чем опасен хороший адвокат? Тем, что ты принесешь следаку три кучи доказухи, а хороший адвокат все эти кучи расхерачит по признаку допустимости, это как минимум, а то и по достоверности или по достаточности. Поэтому с таким адвокатом лучше иметь худой мир, чем добрую ссору. В деле Болтенкова – Ламзина так получилось, ну, совершенно случайно, что мы нарыли доказательства как раз в пользу адвоката. И мы хотим сделать так, чтобы твой следак к нему прислушался. И выпустил Ламзина как можно скорее. А без твоей помощи нам этого не добиться.

– Это все? – снова хмыкнул Ульянцев.

– Не все, – вздохнул Сташис. – Есть еще один момент. Убийство Носуленко. Мы все проверили, по нему отбывает срок тип, на котором пробы негде ставить, ему что с Носуленко, что без, все одно пожизненное. Но если поднимать шум, то пострадают люди. Хорошие, между прочим, люди. Девочка-следователь, молодая, неопытная совсем, выехала на труп Носуленко по дежурству, ей дело и отписали. Опера – волки зубастые, прожженные, ей по ушам начали ездить, она и повелась. Кстати, за одного из них она потом и замуж вышла, сейчас уже ребеночка ждут. Дело оформила, как конфетку, потом, когда оказалось, что эпизодов на задержанном как веснушек на рыжем, дело, конечно, другому следователю передали, но по трупу Носуленко все было сделано уже идеально. Никому и в голову не пришло. Ни второй следователь, ни прокурор, ни судья – никто не засомневался.

– Чем же его взяли, этого кренделя? – поинтересовался Федор.

– Братом и женой. Там вся семейка активно участвовала в сбыте добытого преступным путем. Пообещали семью не трогать в обмен на то, что он возьмет на себя труп Носуленко. Так вот, Федя, мы тебе выложили все как на духу. Если играть по-честному, то нужно рассказывать всю биографию Власова, упоминать всех людей, которые сделали ему подлянку, и тогда обязательно вылезет Галина Носуленко, которая буквально выжила Власова с тренерской работы, чтобы занять его место. И вот в этом пикантном месте и у тебя, и у Баглаева могут возникнуть ненужные вопросы. Особенно если он поднимет дело из судебного архива и увидит там экспертизу, в которой черным по белому написано про переделанный травматик. Люди пострадают. А это нехорошо. Это только кажется, что работников правоохранительных органов очень много. На самом деле нас мало, прослойка узкая, и мы постоянно друг с другом сталкиваемся. Нам ссориться ни к чему. Поэтому мы с кровью и слезами отрываем от себя «палку» за раскрытие этого дела и отдаем тебе. А ты за это готовишь почву для адвоката Киргана и молчишь про убийство Носуленко. По-моему, бартер вполне достойный.

– Но дело-то оперучета у меня в производстве, – ехидно заметил Ульянцев. – Значит, «палка» по-любому моя. Темните вы что-то, ребятки.

– Это ты прав, – в разговор включился Сергей Кузьмич Зарубин, который до той поры сидел за своим столом молча, ни во что не вмешивался и только внимательно слушал. – Но ты забыл маленькую деталь: в карточке статистического учета обязательно отмечается, как, какими силами и средствами раскрыто преступление. И вот тут имеет колоссальное значение бумага из главка, в которой прописано, какую именно оперативную информацию предоставили следствию приданные силы, то есть вот майор Сташис и старший лейтенант Дзюба. И из этой бумаги становится очень хорошо видно, кто что на самом деле сделал, а кто не сделал ничего. Так вот в нашей власти сделать так, чтобы бумагу направили на твою землю. Или не направили. Какую инициативу мы проявим – так оно и будет.

– Ну, хорошо, – кивнул Ульянцев. – Будем считать, что вы меня убедили. Какие доказательства есть на Орехова?

– Вот, смотри, – Дзюба положил перед ним очередной листок распечатки, весь испещренный цифрами. – Это полученная у технарей информация о том, в каких точках регистрировался мобильный телефон Орехова в периоды совершения убийств. Интервал взят часовой, для верности. А вот здесь расшифровка с точными координатами каждого места регистрации. И вот еще тебе справка из Управления железных дорог и из авиакомпании «Сибирь», из которой видно, что Филипп Орехов в интересующее нас время выезжал поездом в Пермь и обратно в Москву возвращался самолетом. А это список свидетелей, которые неоднократно видели Орехова в стрелковом комплексе, где есть большая оружейная мастерская.

– Неоднократно? – удивился Федор. – Так он что, все стволы в одном месте переделывал? Он что, кретин полный? Не боялся, что его запомнят?

– Там оружейка большая и бестолковая, работают и с ружьями, и с пистолетами, порядка нет. Наверное, Орехов надеялся, что его не запомнят. Понимаешь, Федя, какая штука у этого Орехова, – начал объяснять Дзюба. – У него дефект есть, он лица не запоминает. Вот он пришел в эту оружейку в первый раз, просто понюхать, познакомиться, а когда пришел во второй раз, ему показалось, что люди там совсем другие. То есть типа проходной двор, много сотрудников и много клиентов, и никто друг друга не знает. А люди-то были одни и те же, и они Филиппа преотлично запомнили. А он со спокойной душой носил туда ствол за стволом. Сначала два принес, те, которые легально приобрел, потом еще три раза приходил, по одному травматику приносил. Мастер-оружейник был один и тот же, с ним Орехов договорился, он, конечно, под протокол ничего не скажет, а вот свидетелей, которые его там видели, – полно.

– Значит, всего пять? – уточнил Ульянцев. – А огнестрелов у нас четыре. Получается, он планирует еще одно убийство?

– Нет, вряд ли, – успокоил его Антон. – У него была на примете еще одна жертва, тетка из Москомспорта, которая Власову когда-то помешала уехать за границу тренироваться, но даму эту успели благополучно приговорить по другому поводу. Так что ствол просто не пригодился.

– А-а-а, – протянул Федор, – понятно. А источники приобретения трех левых стволов?

– Ну, друг сердечный, ты совесть-то имей! – расхохотался Зарубин. – Ты уж нам-то, сиротам голодным, оставь хоть что-нибудь. Нам ведь тоже перед своим руководством отчитаться нужно. Вот и получится, что ты главный, босс, можно сказать, вычислил подозреваемого и дал нам задание отработать источники приобретения оружия, мы их тебе отработали. Но ты Баглаеву этого пока не говори, ладно? Там еще кое-что перепроверить нужно. И потом, это ведь для следствия значения не имеет, все равно Орехов на допросе скажет, что купил ствол у неустановленного лица, и дату не вспомнит, и место напутает.

Ульянцев собрал все переданные ему материалы, аккуратно уложил в папку, посмотрел на часы.

– Сегодня Ахмедыч опять на сутках, в кабинете сидит, самое подходящее время для такого разговора. Если, конечно, на место происшествия не сорвут. Но погода хорошая, тепло, сухо, вторая половина и вечер субботы… Если что и будет происходить, то в области, в городе-то мало кто остался. Будем надеяться, что все получится.

Уже у самой двери он вдруг остановился и посмотрел на Зарубина.

– Насчет бумаги из главка – это точно? Накладок не будет?

– Зуб даю! – поклялся подполковник.

Несколько минут они сидели молча, словно боясь разрушить хрупкую тишину в кабинете.

Первым заговорил Зарубин:

– Втравили вы меня черт знает во что… Ульянцеву голову совсем заморочили. Хорошо еще, что он соображает не очень быстро, а то от ваших изысканий камня на камне не оставил бы. Есть два очень стремных момента: мотив и пятый ствол.