Читаем без скачивания Морские повести и рассказы - Джозеф Конрад

— Пожалуй, это уже слишком. Хорошенького понемногу! Надвигается что или нет, а все-таки, мне кажется, следует повернуть судно против волны. Старик только что пошел прилечь. Пойду-ка я поговорю с ним.

Открыв дверь штурманской рубки, он увидел, что капитан читает книгу. Капитан Мак-Вир не лежал, а стоял, уцепившись одной рукой за книжную полку, а в другой держа перед собой раскрытый толстый том. Лампа вертелась в карданном подвесе; книги перекатывались на полке; длинный барометр порывисто описывал круги, стол каждую секунду менял наклон. Среди этих движущихся и вертящихся предметов стоял, держась за полку, капитан Мак — Вир; подняв глаза, он спросил:

— В чем дело?

— Волнение усиливается, сэр.

— Я это и здесь заметил, — пробормотал капитан Мак-Вир. — Что-нибудь неладно?

Джакс, сбитый с толку серьезными глазами, глядевшими на него из-за книги, смущенно ухмыльнулся.

— Качается, как старая калоша, — глупо сказал он.

— Да! Качка очень сильная… Что вам нужно?

Тут Джакс потерял точку опоры и начал заикаться.

— Я подумал о наших пассажирах, — сказал он, как человек, хватающийся за соломинку.

— О пассажирах? — очень удивился капитан. — О каких пассажирах?

— Да о китайцах, сэр, — пояснил Джакс, жалея о том, что заговорил.

— О китайцах! Так почему вы так прямо и не скажете? Мне и невдомек, о чем вы толкуете. Никогда не слыхал, чтобы кули называли пассажирами. Пассажиры. Что это на вас нашло!

Капитан Мак-Вир заложил книгу указательным пальцем, закрыл ее и опустил руку. Вид у него был недоумевающий.

— Почему вы думаете о китайцах, мистер Джакс? — осведомился он.

Джакс, припертый к стенке, выпалил свое мнение:

— Палубу заливает водой, сэр. Я подумал, что вы, может быть, повернете пароход… на время. Пока это волнение немножко не затихнет. А затихнет, я полагаю, очень скоро… Повернете на восток… Я еще не видывал такой качки.

Он едва устоял на пороге, а капитан Мак-Вир, чувствуя, что за полку ему не удержаться, поспешил ее выпустить и тяжело рухнул на диван.

— Повернуть на восток? — сказал он, пытаясь сесть. — Это больше чем на четыре румба от курса.

— Да, сэр. Пятьдесят градусов… Как раз повернуть носом так, чтобы встретить…

Капитан Мак-Вир ухитрился сесть. Книгу он не уронил и заложенного места не потерял.

— На восток? — повторил он с возрастающим удивлением. — Но во… Как, по вашему, куда мы направляемся? Вы хотите, чтобы я повернул мощный пароход на четыре румба от курса, чтобы не причинить неудобства китайцам! Ну, знаете ли, приходилось мне слышать, какие безумства творятся на свете, но такого… Не знай я вас, Джакс, я бы подумал, что вы пьяны. Повернуть на четыре румба… А потом что? Повернуть на четыре румба, чтобы плавание было приятно… Как вам пришло в голову, что я стану вести пароход так, словно это парусник.

— Велико счастье, что это не парусник, — с горькой готовностью вставил Джакс. — За этот вечер мы потеряли бы все мачты.

— Да! А вам оставалось бы только стоять и смотреть, как их уносит, — сказал капитан Мак-Вир, как будто несколько оживляясь. — Сейчас мертвый штиль, не так ли?

— Да, сэр. Но несомненно надвигается что-то необыкновенное.

— Возможно. Вы, видимо, думали, что я постараюсь увернуться с пути, — сказал капитан Мак-Вир.

И манеры его и тон были до крайности просты: он не спускал тяжелого взгляда с непромокаемого плаща, валявшегося на полу. Вот почему он не заметил смущения Джакса, а тот был не только раздосадован, но и удивлен; он почувствовал уважение к капитану.

— Видите эту книгу? — серьезно продолжал капитан Мак-Вир, хлопая себя закрытым томом по ляжке. — Я читал здесь главу о штормах.

Это была правда. Он действительно читал главу о штормах. Входя в штурманскую рубку, он не имел намерения браться за эту книгу. Что-то — быть может, то же предчувствие, какое побудило стюарда, не дожидаясь приказания, принести в рубку морские сапоги и непромокаемое пальто капитана, — заставило его руку потянуться к полке; не теряя времени на то, чтобы сесть, он добросовестно силился вникнуть в терминологию, но потерялся среди полукругов, левых и правых квадрантов, возможного местонахождения центра, перемен ветра и показаний барометрической шкалы. Он пытался связать прочитанное с создавшимся положением и кончил тем, что почувствовал презрение и гнев, увидев в нагромождении слов и советов лишь одни измышления и предположения, без малейшего проблеска уверенности.

— Это чертовская штука, Джакс! — сказал он, — Если верить всему, что здесь сказано, придется большую часть своей жизни носиться по морю, стараясь зайти в тыл непогоде.

Он снова хлопнул книгой по ляжке, а Джакс открыл рот, но ничего не сказал.

— Зайти в тыл непогоде! Вы это понимаете, мистер Джакс? Величайшее безумие! — восклицал капитан Мак-Вир, делая паузы и глубокомысленно уставившись в пол. — Можно подумать, что это писала старая баба. Это превосходит мое понимание. Если книга преследовала какие-нибудь полезные цели, то понимать их нужно так: я должен немедленно изменить курс, свернуть к черту, в сторону, и явиться в Фучжоу с севера, тащась в хвосте этой бури, которая, видимо, бродит где-то на нашем пути. С севера! Вы понимаете, мистер Джакс? Триста лишних миль, и в результате — недурной счет за уголь. Если бы каждое слово здесь было святой истиной, я все-таки не мог бы так поступить, мистер Джакс. Не ждите этого от меня…

Джакс молча дивился такому красноречивому взрыву чувств.

— Но суть в том, что вы не знаете, прав ли этот парень. Как вы можете определить, что это за буря, пока вы на нее не натолкнулись? Ведь парня-то на борту здесь нет, не так ли? Отлично! Вот здесь он говорит, что центр таких бурь находится на восемь румбов от ветра, но никакого ветра у нас нет, несмотря на падение барометра. Где же теперь его центр?

— Ветер сейчас подымется, — пробормотал Джакс.

— И пусть подымется! — сказал капитан Мак-Вир с благородным негодованием. — Отсюда вы можете заключить, мистер Джакс, что в книгах всего не найдешь. Все эти правила, как увернуться от ветра и обойти бурю, мистер Джакс, кажутся мне сущим вздором, если здраво смотреть на дело.

Он поднял глаза, увидел недоверчивую физиономию Джакса и постарался пояснить сказанное на примере.

— Это так же нелепо, как и ваше необычайное предложение повернуть судно, изменив курс неизвестно на сколько времени, ради удобства китайцев. Если погода меня задержит, — отлично! На то имеется ваш судовой журнал, чтобы ясно говорить о погоде. Но, допустим, я изменю курс и прибуду на два дня позже, а они меня спросят: «Где же это вы были, капитан?» Что я им скажу? «Старался улизнуть от непогоды», — пришлось бы мне ответить. «Должно быть, погода была чертовски скверная?» — сказали бы они. «Не знаю, — ответил бы я. — Я ловко от нее улизнул». Вы понимаете, Джакс? Я весь вечер об этом размышлял.

Он снова поднял глаза. Никто еще не слыхивал от него такой длинной тирады. Джакс, держась руками за притолоку, походил на человека, созерцающего чудо. В глазах его отражалось безграничное изумление, а физиономия казалась недоверчивой.

— Буря есть буря, мистер Джакс, — резюмировал капитан, — и пароход должен встретить ее лицом к лицу. На свете немало бурь, и нужно идти напролом, без всякой «стратегии бурь», как выражается старый капитан Уилсон с «Мелиты». Недавно на берегу я слыхал, как он рассказывал о своей стратегии компании судовладельцев, они сидели за соседним столиком. Мне это показалось величайшим вздором… Маневрируя, — кажется, именно так он выразился, — ему-де удалось увернуться от ужасного шторма и все время держаться от него на расстоянии не менее пятидесяти миль. Он это называет мастерским ходом. Откуда он знал, что на расстоянии пятидесяти миль свирепствует шторм, — никак не могу понять. Это походило на бред сумасшедшего. А я думал, что капитан Уилсон достаточно стар, чтобы соображать, в чем дело.

Капитан Мак-Вир минутку помолчал, потом спросил:

— Сейчас не ваша вахта, мистер Джакс?

Джакс, вздрогнув, пришел в себя.

— Да, сэр.

— Дайте распоряжение, чтобы меня позвали в случае какой — нибудь перемены, — сказал капитан. Он дотянулся до полки, поставил книгу и подобрал ноги на диван, — Закройте дверь так, чтобы она не хлопала, слышите? Терпеть не могу, когда дверь хлопает. Должен сказать, что замки на этом судне никуда не годятся.

Капитан Мак-Вир закрыл глаза.

Он хотел отдохнуть. Он устал и чувствовал себя духовно опустошенным; такое состояние наступает после утомительной беседы, когда человек высказал свои глубочайшие верования, созревавшие в течение долгих лет. Действительно, он, сам того не подозревая, выразил свое кредо, и на Джакса это произвело столь сильное впечатление, что он долго стоял по другую сторону двери и почесывал голову.