Читаем без скачивания Азурмен. Рука Азуриана - Гэв Торп
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В той складской комнате она была беспомощна, и ей удалось выжить только благодаря инстинктам испуганного ребенка и слабой психической защите человека. Смерть, убийство младенца, возможно, даже истязания и потеря себя чуть ли не стали правдой.
— Позволь мне помочь, — промолвил Азурмен. Он притянул к себе еще большую часть ее души, окутывая ее психической мощью. Он использовал эту связь, чтобы создать копию реальности, и теперь они стояли в темной комнате и глядели друг на друга, и только свеча, покоящаяся на столике между ними, слегка разгоняла мрак.
Как он и сказал воинам перед битвой с Темной госпожой, ему не нужен был храм. Лорд-феникс был воплощением святилища, олицетворением спокойного отдыха перед неистовой битвой. Прежде чем что-либо говорить, он дал Неридиат собраться с мыслями.
— Сосредоточься на моем голосе, — произнес он. — Не препятствуй моим словам. Не обдумывай их. Не проявляй доверия или недоверия. Просто прими их. Сможешь?
Неридиат неуверенно качнула головой, а затем кивнула с большим энтузиазмом.
— Да, смогу.
— Хорошо. Ты очень сильная. Даже слишком сильная. Все это время ты ступала по Пути и отрекалась от разрушительных эмоций. В этом и есть цель Пути: он защищает нас от крайних проявлений наших страстей. Но сейчас пришло время освободиться и столкнуться с этими чувствами и мыслями. Из-за них ты остаешься слепа к правде. Они связывают твою душу с судьбой, которую ты совсем не жаждешь.
Азурмен подошел к свече, и Неридиат взглянула на него. Ее глаза широко раскрылись от удивления. Сейчас на Азурмене была не броня, а одежда, которую он носил до Падения. Без боевого доспеха — той легенды, которая, подобно мантии, свисала с его плеч, — он уже не был Азурменом. Он снова стал Иллиатином.
— Неридиат, в тебе таится страх. Ты бежишь от него, но ты не можешь прятаться вечно. Ты должна взглянуть ему в глаза и лишить его власти над собой. Вспомни. Вспомни тот момент, когда он зародился. Не думай о том времени, просто представь, выпусти. — Пилот вновь сопротивлялась. Тогда он произнес более грубым голосом: — Слушай меня! Ты должна бороться. Ты должна сорвать те цепи, которыми тебя сковал этот ужас. От этого зависит благополучие нашего народа. Ты нужна своей дочери сильной.
При упоминании Маньи по лицу Неридиат пробежали эмоции. Вначале печаль, а затем страх. Страх обернулся гневом, и она рявкнула Азурмену:
— Я не хочу, чтобы она увидела меня такой! Я не превращусь в мою мать!
Это и был тот момент, когда страх посадил семя в душе Неридиат. Азурмен уцепился за ее слова, глубже проник в ее разум и высвободил спрятанные воспоминания.
Она была еще маленькой, но уже и достаточно взрослой, чтобы осознавать происходящее. Ее мать стояла у двери, глядя на нее. Неридиат излучала волны любви, смешанные с отчаянной надеждой и мольбой. Мать не отвечала тем же. Она смотрела на свою дочь холодными глазами, будто та была только мешком из костей и плоти. Насмешка прокатилась по ее губам. Презрение, отнюдь не любовь. Взгляд ребенка был прикован к руне, отмечавшей лоб матери. Это был нарисованный кровью символ Огненных Драконов. Малышка никогда его раньше не видела, потому что мать всегда стирала знак прежде, чем покинуть храм. Он казался чем-то ужасным, меткой злобы и смерти.
Ее мать все также стояла у порога, и тут Неридиат захныкала, закрыв лицо своими ладошками. Она ощутила, как из глаз полились горячие слезы, и вдруг ее осенило. Она с распростертыми руками рванула к матери в надежде, что сможет слезами стереть ту ужасную руну.
Мать Неридиат схватила ее за запястье и отбросила на пол. Она сделала это инстинктивно, без желания навредить или причинить боль. Потирая руку, ребенок поднял глаза и увидел, что ее мать никак не отреагировала на произошедшее. В ней не было ни радости, ни стыда.
— Отойди. — Неридиат повернулась на голос своего старшего кузена, который стоял у проема позади нее. Фасаинарат протянул вперед руку и произнес: — Иди сюда, Нэт, подальше от этого существа.
Существа. Ее мать стала существом, у которого было имя. Неридиат смутно помнила это имя, не раз слышав его в перешептываниях друзей и семьи. Она помнила, но оно ей не нравилось.
Экзарх.
Ее мать стала экзархом — тем, кто поклонялся Кхаину и жаждал крови до тех пор, пока не умрет. Она уже не была собой. В ней остался только воин.
Потрясенный, Азурмен выбрался из разума Неридиат. За свою долгую жизнь он встречал множество экзархов. На самом деле он был первым. Но никогда прежде он не видел переход со стороны, не понимал, как это влияет на остальных. Увидев глазами Неридиат, как душа затерялась на Пути воина, он осознал, откуда произрастал ее страх. Когда человек загнал ее в угол в складском отсеке, она вновь пережила тот момент. Всем сердцем она думала о Манье, но не о ее смерти, а о потере душевной чистоты.
— Ты не похожа на свою мать, — уверенно проговорил он. Лорд-феникс прошел мимо свечи и положил руку ей на плечо. Теперь он вновь был в своей воинственной синей броне. Психохрам стал светом, окутавшим их со всех сторон, — пустой белой комнатой посреди его разума. — Лишь горстка тех, кто ступает по Пути воина, теряются на нем. Ты сильнее ее.
— А что если мне понравится убивать?
— Так и будет, — промолвил Азурмен. Он должен был сказать ей правду. — Ты не сможешь этому противостоять. Ты в равной мере почувствуешь вкус триумфа и ужаса. Ты захочешь испытать раж битвы, прилив крови. Мы не можем отрицать этого. Я научу тебя, как контролировать эти эмоции и как обуздать те невероятные силы, которыми наделили наши тела далекие предки. Ты станешь оружием и научишься снимать боевую маску, чтобы держать подальше стыд и голод. Твой внутренний зверь будет сидеть в клетке, и ты будешь выпускать его только во время нужды. Он почти освободился и жаждет вырваться наружу. Если ты не научишься управлять этим, твоя дочь будет в опасности.
— Но мне-то сражаться нужно прямо сейчас. Ты хочешь, чтобы я напала на те корабли. Я не могу… я не могу потерять Манью. А если она ощутит мою жажду крови? Я не оскверню ее душу!
— Ты должна сразиться, — настойчиво прорычал Азурмен. —
