Читаем без скачивания В дебрях Центральной Азии (записки кладоискателя) - Владимир Обручев

На постоялом дворе я расспросил хозяина, свободен ли въезд в город с караваном верблюдов для торговли. Я знал, что при въезде в китайские города с купцов взимают пошлины, размер которых определяется местным амбанем по его усмотрению.

— Я очень советую тебе не везти товар в город, — сказал хозяин. — Наш амбань очень алчный человек. С тебя возьмут большую пошлину, и, кроме того, когда ты там займёшь лавку и разложишь товар, амбань приедет к тебе, выберет всё, что ему понравится, и заплатит за него сколько захочет или даже ничего не заплатит.

Это было досадно. Я знал, что в Баркуле русского консула нет, что это — большой, но захолустный город на окраине огромной Гоби, и полагал, что именно поэтому амбань должен был поощрять торговлю. Но так как консула не было, я не мог найти никакой защиты от произвола амбаня.

— Вот что ты можешь сделать, — продолжал хозяин. — Поезжай в город налегке, я укажу тебе одну китайскую лавку хорошего человека. Ты расскажи ему, какой товар ты хочешь продать, и он приедет сюда, отберёт его и увезёт в город как свой товар небольшими партиями. Но он много не купит, в городе товаров достаточно.

Слова хозяина очень нарушали мои планы, но предложение казалось мне приемлемым, и на следующий день я поехал с Лобсыном в город, отстоявший в нескольких верстах. Нужно заметить, что я во всех путешествиях носил монгольскую одежду и только сапоги русские, и так как лицо моё мало отличается от монгольского типа и я говорил по-монгольски свободно, то меня всегда принимали за природного монгола. Поэтому в воротах города, где останавливают приезжих и берут пошлину, нас свободно пропустили, убедившись только, что мы ничего не везём; очевидно, приняли за местных монголов, приехавших по делам. Указанную мне лавку на грязной и многолюдной улице города мы скоро нашли и сговорились с купцом, купили свежего мяса, китайских булок, печенья, винограда, яблок и слив и к обеду вернулись на постоялый двор.

Тюки с товарами занимали отдельную фанзу. Они были у меня так подобраны, что в каждом тюке были все сорта мануфактуры — ситец, сатин, миткаль, фланель, даба, сукна разных сортов по 1–2 штуки, чтобы не нужно было распаковывать сразу все тюки. Поэтому мы перенесли в фанзу, где жили сами, только два тюка, т. е. один верблюжий вьюк, и развернули их.

Вскоре после обеда приехал купец, пересмотрел разложенный товар, отобрал всё, что ему было нужно, сторговался за чаепитием и угощеньем и поехал в город за деньгами, обещая вернуться вечером с несколькими ишаками, на которых он хотел привезти товар в город.

Но часа через два к нам в фанзу вбежал перепуганный хозяин и сообщил:

— Сюда едет сам амбань. Он, видно, как-то узнал про приезд русских купцов с товаром и хочет посмотреть его. Вот беда!

— Ты не говори про товар в другой фанзе, — попросил я. — Пусть он увидит только тот, что разложен здесь.

Наши верблюды, к счастью, были не на постоялом дворе, а паслись в степи под надзором мальчиков. По числу их амбань мог бы, конечно, заключить о крупной партии, потребовать показать весь товар, и сколько бы он ни захотел взять себе по дешёвке или бесплатно, я бы ничего не мог сделать.

Немного погодя в ворота постоялого двора въехали два верховых солдата, за ними парадные носилки в виде будки на длинных палках, которую несли четыре человека, и ещё два верховых, вслед за которыми нахлынуло всё население посёлка — мужчины, женщины и дети. Из будки вылез амбань — дородный китаец средних лет в парадном халате и курме с вышитым на ней фантастическим тигром, в чёрной шляпе с синим шариком, соответствовавшим его рангу начальника уездного города. Хозяин встретил его глубокими поклонами. Мы стояли у дверей фанзы и также поклонились.

Амбань вошёл в фанзу, где уже было приготовлено кресло, в которое он и уселся; его сопровождал один из всадников, по-видимому, являвшийся секретарём, так как он принёс свёрток бумаги, кисть и бутылочку с тушью. В фанзу вошёл также хозяин и остановился у дверей, которые снаружи заслонили собой солдаты, носильщики и любопытные, так что стало почти темно — в фанзе окна не было. Начался допрос.

— Кто вы такие и зачем приехали сюда?

Я подал наши китайские паспорта и заявил:

— Мы торговали в Урумчи и Гучене и продали там почти весь товар. Остатки привезли сюда, чтобы сбыть их и ехать по монгольским кочевьям закупать сырьё.

— На чём вы приехали? Где ваши животные?

— Мы привезли товар на китайской телеге из Гучена, а наши две лошади здесь на дворе.

— Это правда? — обратился амбань к хозяину.

— Совершенная правда, далое (большой господин), они приехали вчера вечером, а телега сегодня утром уехала назад.

— Почему вы не приехали в город, а расположились с товаром здесь, в посёлке?

— Мы думали, что продадим часть здесь, а остальное привезём в город.

— Кто купит здесь дорогой русский товар? Может быть, 10–20 локтей купят, а в городе вы можете продать всё. Ну-ка, покажите, что у вас есть!

Мы начали подносить амбаню по одной штуке всех сортов тканей. Он щупал и осматривал каждую, спрашивая, сколько аршин в штуке и какая цена, находил, что мы слишком дорого хотим, что товар неважный.

— Так и быть, я помогу вам расторговаться здесь, — заявил амбань наконец. — Отложите мне по две штуки каждого сорта. За привоз товара в город нужно уплатить 10 % его стоимости и ещё 10 % вы должны уступить мне.

— Подсчитай, сколько следует уплатить со скидкой 20 %, — сказал он секретарю.

Последний начал записывать. Я приносил по две штуки каждого сорта и говорил, сколько в каждой аршин и какая цена. В общем он выбрал 12 сортов тканей, что составило 24 штуки — половину вьюка верблюда, причём более дешёвые сорта браковал. Со скидкой в 20 % секретарь насчитал 400 китайских лай (т. е. унций серебра), или на наши деньги 800 рублей с небольшим.

— Деньги я пришлю вам завтра утром, а товар возьму с собой, — заявил амбань, поднялся с кресла и величественно медленным шагом вышел из фанзы. Секретарь сказал солдатам: — Собирайте товар, выбранный амбанем.

У солдат нашлись мешки и верёвки, и они быстро составили три лёгких вьюка по два мешка с товаром в каждом и перекинули их через сёдла лошадей. Амбань, стоя возле носилок, проследил за этим, разговаривая с хозяином, затем уселся в будку. Носильщики подняли её на свои плечи, и процессия в прежнем порядке выехала со двора. Любопытные ещё остались и оживлённо обсуждали происшествие, расспрашивая хозяина о нас.

Лобсын в фанзе вполголоса выражал своё возмущение произволом амбаня, а я утешал его тем, что мы ещё дёшево отделались.

— А если этот плут не пришлёт деньги? — заявил Лобсын.