Читаем без скачивания Лишь небеса знают - Элайн Кофман

Она попыталась вырваться, но он не отпускал ее.

— Пустите меня.

— Моя дорогая Лайза, я пытался дать вам свободу, как только женился на вас, но не смог, а теперь — не хочу.

Элизабет улыбнулась проходившим мимо них женщинам и снова попробовала выдернуть руку, но он, сжав ее еще крепче, прошептал:

— Вам лучше привыкнуть к мысли, что вы моя жена.

С этими словами он заключил ее в объятия. При свете люстры его лицо казалось чужим, и Элизабет вдруг испугалась. Испугалась его и того, что он может снова с ней сделать. До сих пор, до этого мига, все для нее было игрой. Но сейчас, когда ее обнимал этот высокий, любезный мужчина со жгучими глазами, ей стало не по себе. Они кружились в ярком свете, а ей вдруг показалось, что время остановилось и что она затерялась где-то между прошлым и будущим. Она закрыла глаза и, касаясь его, ощущала, как его тело говорит с ней на языке, не доступном разуму. Очнувшись, она поняла, что они покидают площадку для танцев. Куда он ее ведет? Он тащил ее за руку, и она не видела его лица, но по тому, как цепко он держал ее, как решителен был его шаг, она понимала, что это не случайно. Словно в тумане, проплыли мимо нее люди, и теперь свет, музыка и смех остались позади. Они окунулись в ночь, пустынную и тихую, и Элизабет снова ощутила страх и пустоту. Она подняла голову, но глаз его было не видно. Через секунду он обнял ее и поцеловал.

— Я мечтал об этом миге с тех пор, как приехал, — прошептал Тэвис. — Воспоминания о тебе преследовали меня, мне казалось, что я держу тебя в своих объятиях, но теперь я вижу, что грезы — ничто по сравнению с действительностью.

Земля закачалась у нее под ногами, и она подумала, что сейчас упадет в темную бездну. «Слишком легко, — подсказывало ее чутье. — Слишком легко и быстро». Она с силой оттолкнула его и, качнувшись, чуть не упала. Он успел поймать ее и снова нашел ее губы. Сердце его застучало, а потом замерло. С миром ее связывали лишь тепло его дыхания, запах, который принадлежал только ему, и его руки, которые обвились вокруг нее, как железный обруч. Не было ничего кроме этого человека, его губ, поцелуев, ласк.

— Тэвис…

— Не говори ничего. Ты выиграла. Я хочу тебя. Так хочу, что пойду на все, лишь бы получить тебя.

— Ты хочешь сказать, что любишь меня?

— Люблю? Я не знаю, то ли я чувствую. Но я хочу тебя. Разве этого недостаточно? Я думал о тебе столько, что чуть не сошел с ума. Я хочу, чтобы ты вернулась ко мне… Ты и Вилли. Я хочу, чтобы мы стали семьей.

— Какие мы разные, — прошептала Элизабет, — ты хочешь многого, а я — только одного.

— Чего же?

«Услышать, что ты любишь меня», — подумала она, но ответила только:

— Самое печальное, что после всего, что произошло между нами, ты спрашиваешь об этом.

Он отпрянул, словно она его ударила. Всматриваясь в ее красивое, печальное лицо, он судорожно соображал, что сказать ей, прежде чем он ее снова потеряет. Но он мог думать лишь о том, как держал ее в объятиях, чувствуя, что растворяется в ней. Почему он не может произнести того, что она желает услышать? Почему он теряется рядом с ней? Она опередила его.

— Оставьте меня в покое, Тэвис, — крикнула она, убегая. — Я больше не хочу быть вашей женой.

22

Жжение в желудке разбудило Эйсу, и он, открыв глаза, не сразу сообразил, где находится.

Боль вернулась, на этот раз более острая, и старик поморщился, думая о том, что, как ни странно, прошлое возвращается к человеку через запахи. Снова закрыв глаза, он постарался вспомнить, как пахли просмоленные бочки, сотнями стоявшие на причалах. В теплую, влажную погоду от них исходит знакомый дух, подобно едва уловимому аромату засушенной между страницами Библии резеды, напоминающей о безвозвратно ушедших временах.

Чем нестерпимее становилась боль, тем ярче становились картины прошлого. Соленая вода потекла по его жилам, в ушах звенели пронзительные крики малайских пиратов, пение темноглазых красавиц с цветущих островов.

Потом воспоминания отступили, а боль осталась. Последнее время она почти не отпускала его.

Прошло уже почти два года с тех пор, как он заметил у себя первые симптомы болезни, — тошноту, тяжесть в желудке. Эйса встал, хотя ноги плохо слушались его, а внутри полыхал огонь. Он знал, что время его пришло, что хищник, пожирающий его, не насытился. Он умирал. Боль становилась непереносимой. Лишь прохлада морской воды могла принести облегчение и манила его. Он вышел на улицу.

Солнце спряталось за серой дымкой. Дул сильный ветер, по воде бежали мелкие, пенившиеся волны. Старик остановился и огляделся вокруг. Мир был холодным, пугающим, неуютным. Даже море казалось сегодня чужим и неведомым. Но ничто не способно его остановить. Скоро он освободится от боли и горестей. Скоро обретет покой, покинет грешную землю и отправится в царство Нептуна. Там должно быть тихо и зелено. Море примет его.

Подойдя к воде, Эйса толкнул плоскодонку и вспомнил, что забыл захватить шляпу. Он остановился, размышляя. Шляпу он носил всегда. Повернувшись, он посмотрел на дом. Робин и Тук мяукали, сидя на крыльце. Вспомнив, как не любят коты Элизабет, он хотел повернуть назад. Но зов моря был настойчивым и… обнадеживающим. «Иди ко мне, — послышалось ему, — иди…»

…И воды сомкнулись над Эйсой Робинсоном, освободив его навсегда от боли и мирских тревог.

Элизабет поняла, что в ее отсутствие что-то случилось, в ту минуту, когда Робин и Тук выскочили ей навстречу. Над домом нависла зловещая тишина. Сняв с Вилли пальтишко, она, прислушиваясь, взяла котов на руки. Ничего не было слышно, кроме завывания ветра за окнами и шума прибоя.

— Дедушка? — она бросилась в комнату, не обращая внимания на то, что сынишка держится за ее юбку.

Заметив на столе трубку и капитанскую фуражку деда, она почувствовала некоторое облегчение. Без фуражки он не мог никуда уйти.

— Где ты, дед? — повторила она.

Никто не ответил. Отведя Вилли на кухню и усадив на высокий стул, она дала ему печенье, а сама обежала дом, зовя деда и слыша в ответ только эхо. Элизабет вернулась на кухню. Вилли расплакался. Взяв его на руки, она быстро одела его и выскочила во двор.

— Дед, ты меня слышишь? — пыталась она перекричать ветер. — Дед!

Подбежав к воде, она не увидела плоскодонки. «Он отправился порыбачить», — попыталась она уговорить себя, но беспокойство усиливалось. Снова она вспомнила о капитанской фуражке Эйсы, которая осталась лежать на столе. Он никогда, никогда не выходил без нее.

Страх охватил Элизабет, она кинулась обратно в дом, дала ребенку игрушку и, пообещав сейчас же вернуться, бросилась вверх по винтовой лестнице на маяк. Задыхаясь, она подбежала к окну, но увидела только пустынный берег и сердитые волны. Всмотревшись вдаль, она уже хотела уйти, ощущая беспомощность, но в эту секунду над темной водой взметнулась седая голова. Не теряя времени, она спустилась вниз, забрала Вилли и, сев в повозку, помчалась в город. Вскоре она стучала в дверь Тэвиса.