Читаем без скачивания Попробуй меня разлюбить - Мария Николаевна Высоцкая

— Нет. Не хочу. Ты же для чего-то сюда приехал? Может быть, это что-то более важное?

— Хотел тебя увидеть, — отвечаю без раздумий.

Катя приподнимается на носочки. Ее губы маячат в миллиметрах от моих.

— Я тоже. Очень скучала, — стягивает с волос резинку и трясет головой. Ее густая шевелюра россыпью падает на плечи.

— Сильно? — обхватываю ладонью ее шею.

Все разговоры про Лию и ребенка уходят на второй план. Что бы там ни произошло, Катя в курсе, что ребенок не мой, иначе сейчас мы бы действительно говорили по-другому.

— Да, — шепчет, задевая губами мой подбородок.

Кожа покрывается мурашками. Внутри разгорается пламя. Яркий огонь, что гаснет, когда ее нет рядом. Когда она далеко, вокруг мрак, непроглядная тьма, выхода из которой нет.

Резко вжимаю Катю в себя. Целую. Посасываю ее манящие розовые губы и зверею от ее тихого стона.

Невероятная. Сладкая. Моя.

Всегда была моей. С самой первой встречи. Я тогда этого не понимал, думал, что так не бывает. Невозможно так чувствовать человека, невозможно настолько подвисать на чьей-то улыбке и выслушивать любой треп, который от других не больше чем фоновый шум. С ней же все было важно.

Слушать ее, смотреть, стараться понять. Защитить. Угодить.

С пониманием у нас, конечно, всегда были проблемы. Сейчас в этом мало что изменилось…

Выпускаю Катину футболку из джинсов, забираясь ладонями под хлопок. У нее теплая, нежная кожа. Веду костяшками пальцев под ребрами, медленно поднимаясь выше. Когда касаюсь краешка кружевного лифчика, Катя вздрагивает.

Наблюдая за ней, смотрю прямо в глаза. Там легкая дымка. Ее разум разомлел, как и мой, впрочем.

Поддевая тонкий материал, сжимая остренький сосок. Хочется прикусить его зубами.

— От тебя так пахнет, — тяну носом воздух у ее ушка.

Катя улыбается, обвивает ладошками мою шею, прижимается тесней.

— Как?

— Ох*енно.

— Я только после душа. Ничем не душилась, — шепчет.

— Это и возбуждает.

Приподнимаю ее под ягодицы и усаживаю на широкий подоконник.

Мы задеваем вазу, цветы летят на пол. Не скажу, что я это не намеренно сделал.

Катя вздрагивает, подается немного перед, будто хочет прямо сейчас собирать осколки. Толкаю ее обратно, прижимая спиной к стеклу, и резко стягиваю с нее футболку.

— Ты с ума сошел? — смеется, пробираясь ладошками под воротник моей рубашки.

Качнув головой, припадаю к ее груди, оттягивая чашки лифчика вниз, обхватывая губами острую вершинку, посасывая нежную розовую плоть, балдея от звуков, что слетают с Катиных губ.

Она охает, вжимаясь в оконное стекло, и шире разводит ноги.

Расстегиваю пуговицы на джинсах, и моя рука проскальзывает ей в трусы.

Влажная. Гладкая. Моя.

Возвращаюсь к манящим губам, пока Катины пальцы расстегивают ремень на моих брюках. Время замедляется. С одной стороны, мне очень хочется ускорить его, чтобы ворваться в нее до упора. Почувствовать, как сжимаются стенки влагалища, с другой, замедлить и насытиться ей до передоза.

Без спешки…

— Дан, — выдыхает в губы, а сама сжимает мой член.

Стискиваю зубы, чуть сдавливая Катюшину шею.

Она запрокидывает голову, подставляясь под мои губы. Охает.

Где-то за пределами нашей вселенной что-то взрывается.

Катины вздохи сменяются диким криком. Стекло позади нас вибрирует. За окном орут сигналки.

Смотрю на полыхающий внизу огонь, и кровь в жилах застывает.

Я просчитался. В одном отец прав, Катя моя слабость, только вот не она меня погубит, а я ее.

Катя визжит на сверхчистотах. В какой-то момент ее крик начинает резать барабанные перепонки.

Я, наверное, только сейчас чувствую, как ее ладони упираются в мои плечи. Она пытается меня отпихнуть и спрыгнуть с подоконника. Стекло за ее спиной все еще немного вибрирует.

— Тихо! — ловлю Катины запястья.

У нее на лице паника. В глазах ужас. Ее колотит. Меня же передергивает от п*здеца, который опять происходит в нашей жизни.

Внизу, прямо на территории жилого комплекса, прогремел взрыв. По полыхающей огненной точке даже гадать не приходится, что на воздух моя тачка взлетела.

— Дыши, — прижимаю Катюшу к себе резче, чем этого требуют обстоятельства.

Катя снова отталкивает. Не кричит, но и не дышит. Наоборот, словно задыхается. Шлепает губами. Оглядывается. Пытается посмотреть в окно, но я не позволяю.

Фиксирую ее лицо так, чтобы только меня видела.

— Все нормально, — повышаю громкость. — Нормально.

Чувствую, как ее ногти вонзаются в мои плечи. У нее затравленный взгляд, вот-вот — и она расплачется. Наверное, именно в этот момент я выключаюсь. Страх трансформируется в злость. Агрессию. Я готов убивать. Лично вспороть горло тому, кто это сделал.

— Это твоя машина? — спрашивает полушепотом, но сама на свой вопрос и отвечает. — Твоя! — снова накидывает громкость.

Получаю удар в грудь. Потом еще и еще. Только я ничего не чувствую. Меня даже не пошатывает. Зашкаливающий адреналин напрочь вырубает нервные окончания. Пулю в ногу пусти, еще минут десять не соображу, что произошло.

Перехватываю Катины запястья и подтягиваю вверх. Пригвождаю к стеклу. Хочу, чтобы в лицо мне смотрела. Ее подбородок маячит где-то в области моей шеи.

Ее голая грудь с напряженными сосками цепляет рубашку. Легкие потоки воздуха щекочут кожу на шее. Взгляд не намеренно скользит к розовым вытянутым сосочкам.

Когда мы вновь сталкиваемся глазами, Катя покрывается мурашками.

Такая красивая…

Снова переклинивает. Ловлю ее губы. Целую, просовывая язык глубоко ей в рот. Меня несет. Предохранители на нуле. В башке только адреналин и агония, они приправлены яростью и похотью. Сжимаю ладонью полушарие, шарю по хрупкому телу руками, будто пытаясь удостовериться, что она реальная.

Катя плачет, брыкается, но отвечает мне. Целует. Хнычет. По щекам слезы, но она не делает и попытки, чтобы прервать это безумие.

Сам отступаю. Растерянно смотрю на нее, голую, дрожащую. Разбитую. В глазах на секунды темнеет. Растираю переносицу, пытаясь взять себя в руки. Нас обоих выбросило на встречную полосу.

Катя плачет. Молча,