Читаем без скачивания В тылу врага-1: Мечта повстанца - Аарон Оллстон

Тикхо повернулся к Джайне: — Генерал Антиллес хочет с тобой говорить. Сейчас же.

— Я так и знала.

— И со мной? — спросил Джаг.

— Позже, — ответил Тикхо. — Хотя он просил передать свои поздравления насчет той тактики с «бомбами-тенями». Поскольку сбитая цель не может быть присуждена более чем двоим пилотам, он считает, что первый заградитель следует приписать тебе.

— Согласна, — сказала Джайна. — Я не претендую.

— Я тоже, — добавил Кип.

Они вошли внутрь биостанции. Здесь Кип оставил их и отправился в свои комнаты, стараясь не спотыкаться.

В офисе Веджа Тикхо на время покинул Джайну и Джага и направился во внутреннюю комнату, затем на секунду просунул голову в дверь и сказал: — Всего на пару минут.

— Понятно, — молвила Джайна.

Тикхо снова исчез, оставив их наедине с протокольным дроидом Веджа. Джаг сказал: — Мне надо с тобой поговорить. Неофициально.

По его спокойному, контролируемому поведению Джайна не могла точно сказать, о чем пойдет речь, но она догадывалась.

— Дальше по коридору есть маленький конференц-зал.

— Сгодится.

Она знала, что он собирался сказать. Его лицо побледнеет от гнева, шрам на лбу запылает, и он будет стегать ее словами. «Ты покинула миссию ради одного пилота, — скажет он. — Ты едва не погубила свою эскадрилью. Ты едва не разрушила весь план. Ничья жизнь этого не стоит. Ни моя. Ни твоя. Никакой ты не лидер и не офицер, ты полное недоразумение».

Вот что он ей скажет, и у нее не будет чем защищаться, потому что он будет прав.

Он будет смотреть на нее с выражением, порожденным аналитическим расчетом и многолетним опытом. Он скажет ей все, что о ней думает, а потом повернется и уйдет. Найдет себе другую эскадрилью и будет ею командовать — эскадрилью, соответствующую его собственным стандартам, эскадрилью, на которую он сможет рассчитывать.

Джайна почувствовала резкую боль в груди, как будто нечаянно проглотила вибронож и тот в конце концов включился. Но она взяла себя в руки. Нужно смотреть ему в глаза, когда он приступит к словесной порке. Она заслужила.

Они дошли до конференц-зала, дверь его была открыта, внутри — темно и холодно; Джаг включил свет и закрыл за Джайной дверь.

Она повернулась к нему, надеясь, что по ее лицу никаких переживаний не видно.

— Я знаю, что ты собираешься сказать, — сказала Джайна.

— Не думаю. — Как ни странно, лицо Джага вовсе не напоминало каменную маску, как она ожидала. У него был вообще какой-то неуверенный вид, совершенно нехарактерный для Джага Фела.

— Ты скажешь, что я опозорилась. И будешь повторять это до тех пор, пока не увидишь, что я больше не выдержу. И после этого уйдешь.

У нее сжалось горло, и последние слова прозвучали как-то странно; собственный голос показался ей высоким и хриплым.

— Нет. Мы оба знаем, что твои командные решения были весьма далеки от здравого смысла и эффективной стратегии. Это даже не обсуждается. Но я хочу знать… — Он запнулся и как будто еще больше потерял уверенность в себе. — Я хочу знать: зачем ты это сделала?

— Не знаю.

— Знаешь. Должна знать. Никто этого не знает, кроме тебя. — Джаг наклонился еще ниже. Это была поза устрашения; он смотрел ей прямо в глаза, словно надеялся найти там ответ — любой ответ, запечатленный крохотными буквами в ее зрачках. — Отвечай.

— Я… Я… — Голос стал совсем хриплым, и Джайна уже отчаялась с ним совладать, но наконец слова полились из нее — простые, детские слова: — Все уходят… — Взор застилали слезы. — Все вокруг уходят и уходят, и я не могу это остановить. Я не хотела, чтобы ты тоже ушел.

Тут слезы все-таки хлынули из глаз, и Джаг превратился в расплывчатое пятно черной униформы, увенчанное расплывчатым пятном бледной кожи. Джайна уже не могла разобрать его лицо, но она знала, что на нем — выражение недоумения, отвращения или неприкрытого презрения…

Затем он обнял ее за плечи и притянул к себе, так что ее голова уперлась в его грудь, и положил свою голову сверху; это проявление нежности так потрясло Джайну, что она едва не отскочила назад. Напротив, Джайна прижалась к нему еще сильнее, едва не упав — ноги больше не держали ее вес — и беззвучно заплакала; слезы лились по лицу и впитывались в мундир.

— Я никуда не уйду, — сказал Джаг.

— Почему?

— Что «почему»?

— Почему ты никуда не уйдешь?

— Потому что не хочу.

Он поднял ее голову, одновременно наклонив свою, и внезапно их губы слились в поцелуе, крепком, как вакуумный шов.

Смятение Джайны никуда не делось, но к нему добавилось ощущение полета, как будто она взлетела в небо без «иксокрыла». И еще ей показалось, что она вдруг сбросила с себя груз — невыносимо тяжкий груз, о котором она даже не подозревала и не замечала его, пока он не исчез.

Гэвин Ларклайтер вышел из офиса Веджа. Вошел Джаг и отдал честь; Ведж и Тикхо подняли глаза.

— Я знаю Джайну с пеленок, — сказал Ведж. — Ты на нее не похож.

Джаг продолжал смотреть на стену, поверх головы Веджа: — Я пришел вместо нее, сэр.

— Она просила тебя об этом?

— Нет, сэр. Я сказал ей, пусть отдохнет, а я пойду к вам и все улажу.

— Уладишь. — Ведж взглянул на Тикхо, но помощник уже нацепил на себя спасительную маску игрока в сабакк. — По-твоему, мне что-то нужно улаживать, Фел?

— Полагаю, да, сэр хотя это и не ваша ошибка. Разрешите ответить вопросом на вопрос — сколько вам было лет, когда вы впервые не сошлись во взглядах с командиром, а потом выяснилось, что вы были правы?

— Двадцать. Это когда у меня впервые был командир.

— Я примерно в том же возрасте, сэр, и я бы хотел кое-что вам посоветовать перед вашим разговором с Джайной Соло.

— Очень хорошо. Сядь. Успокойся. Мы тебя слушаем.

Джаг сделал, что ему было сказано, и посмотрел наконец дяде в глаза: — Сэр, я думаю, что наказывать ее сейчас — это все равно, что бить по раскаленному металлическому брусу.

— Ты имеешь в виду, что брус изменит свою форму?

— Да, сэр. Причем не к лучшему.

— Как насчет ее надежности в бою? Я намерен отлучить ее от заданий. Она ведет себя нерационально.

— Это будет то же самое, сэр, и, возможно, с тем же результатом, который я прогнозирую. Я советую не делать этого.

— Несмотря на то, что она сознательно не подчинилась приказу и ради личных дел поставила под угрозу приоритетную миссию?

— Так точно, сэр. — Джаг прочистил горло. — Сэр, я готов лететь с ней завтра, и вовсе не из чувства благодарности. Я считаю: то, что произошло сегодня — это отклонение. Не думаю, что это повторится.

— Не хочешь сказать, почему?

— Нет, сэр.

Ведж молчал; на несколько долгих секунд воцарилась тишина.

— Ты знаешь, что как командир я не могу с тобой согласиться, хотя ценю твою точку зрения и твой опыт. Такие вещи подрывают дисциплину. Тем не менее уже действуют приказы, которые демонстрируют, что к Джайне отношение особое. Я бы предпочел, чтобы «особое отношение» не принимало таких крайних форм, но тут уж никуда не денешься.

— Так точно, сэр.

— Что ж, хорошо. Я поступлю, как ты советуешь. Мой ответ получишь позже. — Ведж наклонился вперед, приняв более небрежную позу. — Если забыть на секунду о моих знаках отличия, Джаг, — я так рад, что вы сегодня выбрались живыми!

Джаг выдавил из себя улыбку: — Спасибо, сэр… э… Ведж.

— Все еще трудно обращаться ко мне не по уставу, э?

— Да. Да, трудно.

— Хорошо. Еще один способ смутить моего всемирно известного племянника. — Ведж вздохнул. — Продолжай работать для меня, и я отпущу тебя к твоим обязанностям.

— Сэр. — Все опять стали деловыми. Джаг поднялся, козырнул и ушел.

Когда дверь за ним закрылась, Тикхо заметил: — Это было интересно.

— Он сознательно отменил один из моих приказов, — сказал Ведж.

— Он хитер.

Ведж кивнул: — Скорее даже коварен.

— Мы еще сделаем из него пилота-повстанца.

Хан вел корабль через опасную зону Прорвы с изяществом, интуицией и высоким мастерством, которые он мог продемонстрировать всегда, когда возникала необходимость — хотя он предпочитал их демонстрировать, когда рядом никого не было, потому что такая педантичная, осторожная манера противоречила его имиджу дерзкого и безрассудного летуна. За «Тысячелетним Соколом» гуськом двигались два «иксокрыла» и грузовик, тщательно повторяя каждое изменение его курса.

Прорва отсюда выглядела как большое яркое пятно, окруженное сингулярностями, поглощающими разноцветные газы. Здесь находилось несколько черных дыр; располагаясь в случайном порядке, они практически полностью изолировали внутреннее пространство. Чрезвычайно мощные гравитационные и световые искажения, создаваемые перекрывающимися силовыми полями, не давали ни одному лучу света покинуть это место, и для любого корабля входить или выходить оттуда напрямик было верной смертью. Внутрь Прорвы вели окольные и запутнанные пути, пограничные области были невероятно опасными из-за гравитационного воздействия черных дыр. Лишь очень хороший пилот мог пролететь по одному из известных проходов. Отыскать новый проход мог лишь экстраординарный пилот.