Читаем без скачивания Горец. Оружейный барон - Дмитрий Старицкий

Дальше мою речь заглушила Элика, с упоением стрелявшая уже из второй машинки Гоча, сразу сделанной как неразборный пистолет-пулемет. Со скелетным прикладом и деревянным цевьем и даже полуторакратным оптическим прицелом. Ствол у этого пистолета-пулемета был еще длиннее, чем у разборной модели. – Имрич, а «щеку» зачем на прикладе сделал? Снайперской стрельбы все равно не добиться, – помотал я задумчиво головой.

– Так целиться с оптикой удобнее, да и в лоб не получишь затвором. – ответил он.

– Наши генералы оптику сочтут лишней. Давно ли они у нас даже винтовку рассматривали не иначе, как стреляющее копье, – засомневался я. – Если кто и оценит, так все тот же Молас. Он у нас продвинутый. Да и люди у него подготовленные. Не вижу я перспектив большой серии. Патентуй как гражданский карабин для охоты, пока без переводчика на автоматический огонь. – подмигнул я ему.

– Уже… – сознался Гоч. – Я сейчас все сначала в гражданском патентном бюро оформляю и только потом предлагаю военным. Кроме пулеметов.

– Кстати о пулеметах, вернемся на аэродром. Покажу тебе мою потребность в специальном авиационном пулемете, облегченном с большой емкостью магазина.

Элика оставила игрушки Гоча и стоя уверенно расстреливала магазин за магазином из автомата Гвиндо. Хоть картину пиши. Даже от нас было видно, как от мишеней летят щепки.

– Воительница… – восхищенно прошептал Щолич за моей спиной.

– Ты когда последний раз в отпуске был? – обернулся я к нему.

– Давно, – пожал он плечами.

– Тогда поехали с нами в горы. Если не девицу с хорошим приданым, то вдовушку с поместьем мы тебе обязательно найдем. Такую же воительницу. Нельзя жить бирюком. Есть на кого оставить полигон на месяц?

– Ничего не делай сам, если есть хороший зам, – ответил мне майор армейской мудростью. – Кто меня в отпуск отпустит?

– Ремидий, – ответил я. – А то и без него обойдется. Мимо Втуца мы не проедем.

А по поводу вдовушек, прикинул я, надо Альту пораспрашивать. Она там всех в округе знает. Дочка Вальда отпадает сразу, потому как ему нужно приращение земель, а не облагодетельствование нищего майора. Заодно нанесем соседям визиты вежливости, которыми я манкировал в прошлый раз.

– Ваша милость, позвольте получить замечания по конструкции, – вытянулся Гвиндо рядом со столом, на котором лежал его разобранный автомат.

– Ну, держи, – улыбнулся я. – Сам напросился. Для начала поставь простой перекидной целик на сто и двести метров. Этого достаточно, потому что придется укоротить ствол до тридцати сантиметров. На больших дистанциях у этой машинки целей нет. Это «траншейная метла» и средство ближнего городского боя. Наш потребитель саперы-штурмовики и экипажи броневых машин. Может еще бронепоездов. Для всех остальных это оружие, во-первых, дорогое, во-вторых, прожорливое, в третьих недостаточно дальнобойное и прицельное. Ударно-спусковой механизм надо сделать единым блоком, как у Гоча, чтобы в поле от него детальки не терять.

Гриндо все подробно записывал.

– И это… почему у тебя магазин крепиться сбоку?

– Это чтобы удобнее было с бруствера стрелять, – гордо ответил конструктор. – Уменьшает силуэт стрелка.

– Может что-нибудь подскажут господа офицеры? – обратился я к полигонной свите Щолича.

– Штык добавить, – отозвался саперный лейтенант школы штурмовиков с ленточкой «Креста военных заслуг» в петлице. – Короткий стилет только на укол. И чтобы крепился постоянно. Не нужен – сложить, нужен – примкнуть. В траншейном бою всякое бывает. Патроны в магазине часто неожиданно кончаются, а перезарядится враг и секунды не даст.

– Предельно упростить неполную разборку. И добавить шомпол для чистки. – добавил незнакомый мне капитан.

– Разбирайся, записывай, учитывай, – похлопал я по плечу Гвиндо. – Ты думал, будет легко? Шпрок несколько лет свою совершенную роторную винтовку пробивал.

– Полегче бы сделать его, хотя бы на килограмм, – пожаловалась подошедшая с рубежа стрельбы Элика, кладя второй автомат на стол и тут же глазками похлопала. – Можно я не буду его чистить?

10

Отпуск Щоличу оформили без напрягов в штабе Рецкой армии. Написал он рапорт. Я приложил свое ходатайство о том, что он с начала войны не был в отпуске. Составили приказ о назначении врио начальника полигона. Шлепнули печати и направили майора в кассу отпускные получать.

Отправил в отпуск также экипаж моего персонального поезда. Машинист был очень доволен. Как раз собирался на своем участке в Калуге домик ставить, так как хозяйку в него он уже присмотрел себе на первом разъезде.

Только стюарду моего салон-вагона некуда было приткнуться. Он у меня все время так и жил в поезде. Его я забрал с собой – пусть хромает теперь по Отрадному. Интригует деревенских девок морской формой и медалью.

Альта оставалась в городе на хозяйстве, а обоим ее сыновьям я с разрешения Ремидия устроил каникулы в привычном для них поместье, где остались у них друзья детства. Воспитатель старшего графа также рад был отдохнуть немного от подопечного. А уж как сам подопечный был этому рад…

Элика, Митя, собака, денщик… няньку оставили с мужем в доме. Найдется в поместье кому с ребенком понянчиться. Путь и она отдохнет от моего спиногрыза.

Пусть все отдохнут!

Тавора отправил с крайним эшелоном в Будвиц, провести отпуск дома. Так что месяц проведем без бисеровых соглядатаев. Хотя Тавор давно перековался из стукача генерал-адъютанта Онкена в моего доверенного экспедитора-челнока по маршруту Будвиц – Втуц. Так ему было денежней. Отвезет эшелон, сдаст груз на дворцовый аукцион, закупит все по выданному ему списку и обратно. Так он уже полгода живет на колесах. Нехило живет, скажу. Персональный почтовый вагон имеет с очень симпатичной проводницей. Обратно в Гоблинце закупается шелковыми чулками и поясами для них и толкает этот товар контрабандистам в обмен на часы. Часы сдает оптом ночной гильдии. Все довольны. Главным образом компактностью и ценой груза.

Охрана, конечно со мной… Но у них служба посуточная, отдохнут. К тому обещал им по скользящему графику на пару недель отпустить в родные хутора. На побывку.

Так что обоз собирали все в приподнятом настроении.

Дорога на восток удивила. Внял герцог моим жалобам. Целых шестьдесят километров было замощено базальтовой брусчаткой, и кюветы по краям шоссе по инженерной науке выкопаны.

Мостки каменные через ручьи переброшены с учетом глубины и ширины весеннего паводка.

Деревянные мосты через реки. Как пояснили они пока временные. Недовольными остались только паромщики. Перед мостами табличка «20 тонн». Так что им остались только негабаритные и тяжелые грузы. А как каменный мост сладят грузоподъемностью в 40 тонн, то совсем они без работы останутся.

На шестьдесят втором километре временный лагерь военнопленных и штабеля брусчатки, за кучами песка и щебня. Профиль дороги в глубину метр двадцать. У нас так даже в самые суровые зимы грунт не промерзает.

– Откуда брусчатка, – спросил я инженер-лейтенанта, который руководил строительством. – Да еще базальтовая?

– Каторга тут рядом в ущелье. Там камень и добывают и обтесывают по нашему шаблону. Закончим мы дорогу, станут ее на сторону продавать.

– А как пленные себя ведут?

– После того как по очереди мы показали им каторгу, смирно и трудолюбиво. Некоторые даже рады, что получили в руки такую специальность. Слыхал, что после войны хотят они у себя в царстве артель сколотить и дальше уже там брусчаткой улицы мостить по подрядам. Селянский хлеб в Цугулии трудный.

– Выходит ты для них вроде как благодетель. Профессию в руки дал.

– Выходит что так. Человек десять у меня уже готовые мастера. Можно самостоятельные участки доверять. На века эту дорогу строим.

А вот дальше все было как в прошлый раз. С ухабами и ночевкой под открытым небом.

Не спалось мне. Проверил посты, подсел к затухшему костерку, возле которого курил Щолич.

– Как тебе моя страна, Милютин? – спросил я его подсаживаясь к рдеющим углям.

– Красивая. А небо такое высокое и звезды цветные. У нас они бледные.

– Ты еще в горах неба не видел.

– А это тогда что? – удивился он. Последние полдня мы только и катались вверх вниз по дороге.

– Это предгорья. Самые благодатные места во всей Реции.

– У тебя еще гора есть в собственности, как я слышал.

– Не в собственности, Милютин, а вассальном феоде. Баронский лен. Там у меня предгорий почти нет.

– А поместье?

– Поместье в собственности. У меня, кстати, гвардейский майор Вальд в соседях. Ты его знаешь. Увидишься там, если он приедет. Оторвемся, оттопыримся… Все вино только своего производства. Может, еще уборку раннего винограда застанем, если солнышко попустит. Тогда молодым вином упьемся. Трезвый человек на празднике первого вина – оскорбление для всех. В кустах пели какие-то местные сверчки, настраивая на умиротворение. Будто и нет войны совсем.