Читаем без скачивания Время ушельцев - Сергей А. Филимонов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Отрицательные факты? Это как?
— А вот докажи, что ты в прошлую субботу не был в Москве.
— Бред какой-то. Постойте, это когда пожар был? Да? Ну, точно. Не был я в Москве. Я был здесь, на пожаре. Куча народу может подтвердить.
— Все правильно. Это называется алиби. Только этим доказывается не то, что ты не был в Москве, а то, что ты был в Тьмутаракани.
— Хм, а ведь верно.
— Понял? Что того арестованного кололи кулаком, не докажет никто, потому что этого не было. Но и того, что этого не было, тоже не докажешь. А там — то ли Коптев украл, то ли у Коптева украли, в общем, замешан в краже.
— Гм-да… протянул Митрандир. Только теперь до него начало доходить, к какую гнусную историю влип полковник Коптев.
— Да, брат Серега. Скверное дело.
— Послушайте, Дмитрий Федорович, — выпалил Митрандир, осененный какой-то смутной идеей, — а вы не можете минут через двадцать подойти в Пушкинский сквер? Встретимся у музея. Хорошо?
— Хорошо, приду.
— Жду! — крикнул Митрандир и повесил трубку.
По дороге он на несколько минут заскочил к себе домой.
— Галя! — крикнул он прямо с порога. — Быстрее собирайся! Пойдем!
Артиллерийская Горка
Здание тьмутараканского краеведческого музея, выстроенное еще при свихнувшемся на оккультно-мистической почве императоре Павле, считалось подлинным украшением города. Экспонаты там, правду сказать, были в большинстве своем самые обычные: два десятка битых горшков, несколько ржавых мечей и сломанных сабель, витрина со старинными монетами, долженствующая отражать торговые связи древней Тьмутаракани, один манекен в вышитой рубахе, и еще один — в сарафане. Зато как величайшая реликвия в музее хранился обломок стальной пластины из корсета какой-то благородной девицы, которую сломал прямо на балу великий русский поэт Александр Сергеевич Пушкин.
То ли в память об этом событии, то ли (как уверяли местные острословы) из-за двух бронзовых пушек петровских времен, якобы призванных украшать вход в музей, окружающий здание сквер назывался Пушкинским.
«Артиллерийской Горкой» этот сквер прозвал кто-то из злоязычных иггдрасильцев — очевидно, тоже в связи с подозрительной фамилией вышепоименованного поэта.
Сидеть на составляющих ее огневую мощь старинных пушках запрещалось категорически. Однако, невзирая на все усилия сначала полиции, а затем — милиции, отполированная штанами артиллерия Горки всегда сияла, как новенькая. По утрам на орудийные стволы залезали маленькие дети, после обеда появлялись ребята постарше (эти, правда, все больше целились в здание горсовета и говорили: «бабах!»), а с заходом солнца сквер оккупировали взрослые мужчины, яростно и безуспешно сражавшиеся с алкоголем. После их ухода пушки почему-то всегда оказывались заряжены пустыми бутылками.
Сейчас на одном из стволов сидели Хугин и Аннариэль. Галадриэль и Коптев стояли рядом. Никто не произносил ни слова. Да это было и ни к чему.
— Добрый всем день, — кивнул подошедший вместе с Луинирильдой Митрандир. — Про сегодняшнюю историю, надеюсь, все уже знают? Ну так вот: на мой взгляд, нам сейчас надо временно исчезнуть. И, главное, надо спрятать книгу. Лично я предлагаю прямо сейчас идти в Карнен-Гул и отнести книгу туда. Может быть, тамошние маги помогут нам советом или еще как-нибудь. Но это, в конце концов… Эй, а это что такое?
На заложенной кирпичами арке слева от входа в музей четко выделялся знак — тот самый, который Митрандир когда-то видел в Алисиной рукописи.
— Вот это да…
Взгляды всех иггдрасильцев устремились на стену.
— Опять здесь сидят! Сколько раз можно говорить! — раздался позади них голос внезапно подошедшего милиционера. — Давайте, граждане, пройдем в отделение.
Этого Митрандир допустить никак не мог. В его руках, аккуратно завернутая в тряпку, была кривая восточная сабля.
«Запоминай, как сложены пальцы, — вспомнилось ему. — Направишь их на камень или стену с таким же рисунком — и проходи».
Р-раз! Арка словно распахнулась, и в ней стал виден длинный, уходящий вдаль коридор.
— За мной! — крикнул Митрандир и, повинуясь мгновенному импульсу, бросился туда.
Пятеро остальных кинулись за ним. Милиционер, потратив полсекунды на то, чтобы обогнуть постамент с бронзовой пушкой, с размаху ударился головой о внезапно возникшую на его пути кирпичную стену. Ноги его подломились, сознание окуталось непроницаемым серым облаком, и в дальнейшие события он более не вмешивался.
— А, чтоб тебя, — пробормотал через пятнадцать минут врач «Скорой помощи». — Опять сотрясение мозга.
— Поскользнулся — и об угол. Бывает, — равнодушно заметил водитель.
— Вот как подморозит, так вообще косяком пойдут. Ладно, клади его побыстрее, а то еще и простудится вдобавок.
По ту сторону
Тусклый неживой свет чужого солнца, больше похожего на матовый стеклянный шар с электрической лампочкой. Тускло-серое небо. Серый лес вокруг. И за спиной — серая стена здания с надписью по фронтону: «РЕСТОРАН ИСТОЧНИК».
«Ныне стою по ту сторону, где границы Света и Тьмы нет, ибо нет границы» — вспомнились Галадриэли читанные ею когда-то стихи норвежской поэтессы Гюнвор Хофму.
Митрандир развернул тряпку, достал саблю и, прицепив ее к поясу, обмотал тряпкой голову.
— Ты что? Хочешь туда? — спросила Галадриэль.
— Зайдем. Хоть спросим, куда попали.
— Не знаю. Наверное, не стоит.
— Не бойся, — ухмыльнулся Митрандир.
Посетителей в заведении, невзирая на довольно-таки поздний час, почти что не было. Лишь у самой стойки прихлебывал пиво за столиком какой-то бородатый дед.
— Хэ! — саркастически хмыкнул он при виде Митрандира. — С кем это вы сюда пришли воевать? И хрусталь в рукоятке, гы! Нацепил селедку и думает, что это хрустальный меч! Ты что, с ним пойдешь за живые миры сражаться?
— А что, и пойду.
— Да ну! — искренне удивился дед. — А на хрена тебе это надо?
— Жалко, — примирительно произнес Митрандир. — Все-таки живые.
— Хэ! Нашел о чем жалеть! Ну, отвалится сотня-другая, так еще настругаем. Эй, хозяюшка! Повторить!
Толстомордая шинкарка в багрово-алой хламиде томно повела подкрашенными глазами и налила еще кружку. Опорожнив ее, дед отстегнул ширинку и отлил прямо на пол. Выскочивший откуда-то поломойка обернулся жуком-скарабеем и, торопливо суча задними лапками, скатал из грязи, мочи и опилок большой катыш. На его поверхности явственно выделялись очертания континентов.
— Ну вот. Все, — произнес Митрандир странно изменившимся голосом.
— Стой, ты куда? Пиво пить будешь?
— Проклято будь все существующее! — яростно выкрикнул Митрандир и, выхватив саблю из ножен, шагнул за дверь.
Галадриэль метнулась за ним.
— Ты что задумал? Стой!
— Послушай, не могу же я перерезать себе горло в этом вонючем кабаке!
— Ты что? Не пущу!
— Нет уж, хватит. Один раз я уже вообразил, что защищаю наши южные границы. А оказалось — зарабатываю мундирному ворью новые побрякушки.
