Читаем без скачивания Последняя зима - Алексей Федоров

Глущук и его товарищи быстро принялись за дело. Они рассчитывали, что к октябрю вернется весь отряд, но по первому снегу пришло лишь двенадцать человек во главе с Иваном Подои, по прозвищу Ташкент.

- Где остальные? Где Степан Яковлевич? - спросил Глущук.

- Погиб Шковорода, был тяжело ранен, через день умер... Вечная ему память! - ответил, вздохнув, Иван и стал неторопливо рассказывать дальше: - Повоевать выдалось нам немало, трудно приходилось... Командовал отрядом Борис. И представь, подлецом оказался, трусом! Отобрал вот нас, двенадцать, всех, кто покрепче и лучше вооружен, да и говорит: "Вот со мной останетесь на зиму, а остальные могут идти кто куда хочет... Иначе всем гибель!" В общем, объявил до весны перерыв партизанской войне, а для собственной персоны хотел оставить охрану...

- Да расстрелять бы такую гадину! - вскипел Глущук.

- Я так и сделал... Вот из этого автомата, - спокойно сказал Иван Пода.

После казни паникера часть людей передали в одно из белорусских соединений, а группа Ивана отправилась в Шацкий район.

- Правильно сделали, - похвалил Глущук. - Людьми быстро обрастем, было бы вокруг чего обрастать... А дел тут хватит!

И верно, люди шли в отряд, и дел у него хватало. Снова связались партизаны с Георгием Ивановичем Головием. Жена бывшего матроса Татьяна Евтуховна пекла для отряда хлеб, обстирывала бойцов. Но вот однажды явился Головин в лагерь со всем семейством и сказал:

- Ну, хлопцы, погорела ваша прачечная и хлебопекарня!

- Что значит - погорела?

- Очень просто. Спалили мою хату немцы! Кто-то донес... Сами едва спаслись!

Так стал Георгий Иванович партизаном.

Зима 1943 года была нелегкой: каратели нажимали, с боеприпасами туго, голодать приходилось. Не раз вечерами у огонька пели бойцы сложенную ими самими же песню:

Под сенью деревьев у леса густого,

Укрытая снегом, могила стоит,

Стоит, ожидает, когда к ней с ветрами,

Как птица, весна прилетит.

И вот уже песни весну прославляют,

И начало солнце сиять,

Но ты одиноко в могиле, Ярина,

Вечно тут будешь лежать.

Тебя хоронили отец твой и мама

И все боевые друзья,

Ты пала от пули проклятого ката...

Будь пухом Ярине, родная земля!

Пролетела весна, подошло лето, и как раз в эту пору закончили свой рейд у берегов Буга черниговские партизаны.

Наш 3-й батальон занял наполовину сожженные гитлеровцами, почти обезлюдевшие Кропивники. В один из дворов, где партизаны распрягали коней, заглянула остроглазая ладненькая дивчинка. Прислушавшись к разговорам, она вдруг не то всхлипнула, не то радостно засмеялась и, круто повернувшись, со всех ног побежала к лесу.

Не прошло и часа, как в село вступил местный партизанский отряд, небольшой, но крепко сколоченный, дисциплинированный, боевой. Мы с радостью влили его в наш 3-й батальон в качестве еще одной роты. Много хорошего рассказывали мне об этой роте командир батальона Петр Андреевич Марков и комиссар Сергей Алексеевич Лозбень.

Знакомясь с бойцами нового пополнения, беседуя с ними, опять возвращался я к мыслям, возникавшим уже не раз. Я думал о единстве украинского народа, проявившемся с особенной силой в эту грозную военную пору.

Вот передо мной те украинцы, которых мы иногда называли "западниками". Да, родиться им действительно пришлось географически гораздо западнее, чем полтавчанам или черниговцам, киевлянам или херсонцам. Польское панство, по-воровски захватив западноукраинские земли, пыталось отнять у местных украинцев их национальную культуру, их язык, их обычаи, внушить этим людям неприязнь, даже вражду к украинцам, живущим в Советском Союзе. Ничего не получилось! Украинцы западных областей тянулись к своему народу, душой и сердцем оставались с ним. И какими радостными, полными ликования были здесь исторические дни 1939 года, когда наконец произошло объединение, когда "западники" вернулись в родную семью!

Но вот началась война, пришли немцы и стали внушать волынцам и полищукам, что они, собственно, не столько украинцы, сколько... арийцы, что им не по пути с украинцами, живущими ближе к Днепру. Вынырнули на поверхность бандеровцы, мельниковцы, бульбовцы, зашевелилась прочая националистическая погань. Эти запели о "соборной Украине", но опять-таки натравливали украинцев из западных областей на своих братьев из центральных районов республики, на великий русский народ, на все советские народы. И снова полнейший провал!

Война показала, что есть единый монолитный украинский народ. Он в дружбе и братстве со всеми, кто живет под советской звездой. С первых же дней оккупации украинцы западных областей, как и все советские люди, взялись за оружие, отстаивая свою Советскую Родину. В условиях подчас более трудных, чем на левобережье Днепра, они боролись смело, самоотверженно. Говорили об этом и славные боевые дела шацкого партизанского отряда. Свидетельством этому и Яринина могила, как и могилы многих других советских патриотов.

Теперь в нашем соединении стояли в одних рядах не только "восточники" и "западники", но и люди почти тридцати национальностей. На новую роту 3-го батальона жаловаться не приходилось. Боевая рота! Командовал ею Иван Пода, одним из взводных командиров стал Трофим Глущук, ротную разведку возглавил Афанасий Бегас... Да и любой местный партизан был незаменимым разведчиком, самым надежным проводником.

Снова начали выходить уроженцы Шапка и Кропивников, Гуты и Заболотья к железной дороге. Однако теперь крушили они фашистские эшелоны уже не самодельными минами, протянув к ним ремешки от постолов, а новейшими МЗД с электрохимическими взрывателями.

Еще недавно районный центр с его немецким гарнизоном, комендатурой и полицией казался местному партизанскому отряду неприступной крепостью. А вот теперь наш 3-й батальон, когда это понадобилось, овладел Шацком с ходу и занимал его сколько хотел. Провели там митинг, раздали жителям муку, жиры, соль и керосин, отбитые у немцев. Изловленные партизанами пособники оккупантов предстали перед народом в ожидании кары. Среди них оказался и кропивнянский староста Стодон Гинайло. По его доносам фашисты казнили семь партизан и советских активистов. При участии этой гадины только в Кропивниках убито 167 мирных жителей. Гинайло не ушел от возмездия.

Опять наступила зима. Кружит она поземками, потрескивает морозами, завывает ветрами, а то вдруг захлюпает очередной оттепелью... Но при любой погоде идут партизаны на очередную операцию. Много боевой работы и у нашего 3-го батальона, расположенного западнее всех остальных. Значит, не сидят сложа руки и воины его новой, местного комплектования, роты.