Читаем без скачивания Принадлежать им - Мария Зайцева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
По крайней мере, выглядит он совершенно обычно. Невозмутимо и отстраненно.
Черный, не обращая внимания на мое негодующее пыхтение, тянет к себе, щедро лапает за зад, тискает за талию и грудь.
— Отвали… — злобно шиплю я, косясь на равнодушного ко всему Сказочника. Как-то неловко… Хотя, учитывая, как меня только что опозорили, протащив кверху задом через всю стоянку универа, то должно быть пофиг?
— Люблю, когда злишься, — скалится Черный и в дополнение еще и целует меня, насильно удерживая за щеки здоровенной жесткой лапой.
Пытаюсь сомкнуть губы, но разве это поможет? Вообще нифига!
Напористо впечатывается еще сильнее, вынуждая подчиниться и впустить себя. От нашей жаркой возни, его грубых лап на себе, его горячего жадного насильного поцелуя становится тесно в одежде, я вся горю, и не понять, чего больше, негодования или возбуждения.
Черному передается моя трясучка, он увлекается, перетаскивает к себе на колени, жамкает снова задницу, забирается ладонями под футболку, возбужденно сопя.
Голову мою глупую заволакивает дурманом кайфа, хочется плюнуть на все и поддаться…
В этот момент машина резко тормозит, и нас с Черным чуть-чуть мотает по сиденью.
Он отрывается от моих губ и выдает длинную матерную тираду про “одного тупого дебила, совсем не умеющего водить”.
“Тупой дебил” не реагирует, только взгляд его в зеркале заднего вида — острый и расчетливо яростный.
Сразу становится понятным, что не просто так он притормозил настолько резко.
— И как, в итоге? — как ни в чем не бывало, продолжает он разговор со Сказочником.
— Убрал дырки и изначально задуманное решение заработало… — пожимает тот плечами, и я с изумлением понимаю, что он все это время довольно активно разговаривал с Серым! Что он, оказывается, вполне себе говорящий! И даже может фразы в длинные предложения складывать!
С чего я решила, что он — аутист?
Нет, то, что придурковатый — ежу понятно, тут без вариантов.
Но не аутист, точно.
Ну, или в какой-то странной форме. Хотя, что я про это знаю? То же, что и все остальные: чуть больше, чем нихера.
Серый кивает, явно понимая, о чем ему вещает Сказочник.
Черный, чуть угомонившись, спускает меня с коленей, но от себя не дает отдалиться. Сладко лижет шею, и проклятые мурашки долбят по коже во всех стратегически важных местах.
— Наглая ты стала, конфетка… — бурчит он добродушно, — ротик раскрываешь, посылаешь меня… Ты в курсе вообще, что все, кто меня посылал, больше этого не могут сделать? Чисто физически?
— Языки отрезал? — фыркаю я, не пугаясь совершенно, хотя тема беседы жуткая. И еще недавно я бы, наверно, офигела. А тут… Все прямо нормально воспринимается. И даже разговор поддерживаю, и даже язвлю, смотри-ка!
— Ну… Типа того, — улыбается белозубо Черный, и я смотрю на впечатляющих размеров клыки, белизна которых подчеркнута черной бородой. Ух… Хищник какой… Кусачий… Волчок, кусь за бочок… — не боишься?
— Боюсь, — совершенно серьезно отвечаю я и снова наталкиваюсь на внимательный взгляд Серого в зеркале.
Все это время он спокойно разговаривает со Сказочником, но вот есть у меня ощущение, что каждое наше слово слышит. И каждое движение отслеживает.
— Не бойся, конфетка, — тоже без улыбки уже, серьезно очень говорит Черный, — у тебя карт-бланш.
— Почему? — отчего-то шепотом спрашиваю я.
И слышу спокойный голос Серого:
— Потому что ты — наша женщина.
Ох, ё…
Моргаю оторопело, не зная, что на это все отвечать. Да еще и при постороннем, которого братья, судя по всему, вообще никак не стесняются. А затем тихо выдаю первое, что приходит в голову:
— На три месяца только…
Вижу, что Жнецы переглядываются между собой, опять, чисто по-свински, общаясь телепатически, а после Черный выдает:
— Посмотрим…
То есть, “посмотрим”? Это что еще за такие заявочки?
Я открываю рот, чтоб тут же, не сходя с места, прояснить ситуацию, но в этот момент звонит телефон у Черного.
Он смотрит на экран, ругается, тапает по экрану:
— Да.
— Вы где? — слышится из динамиков неприятный холодный мужской голос.
— А в чем вопрос?
— Ко мне приезжайте, разговор есть.
— Через пятнадцать минут. Ты в офисе?
— Нет, в жральне моей.
Черный, не прощаясь, отключается, что, на мой взгляд, довольно невежливо, затем, снова переглянувшись с братом, коротко скалится.
И лезет снова в телефон, что-то выискивая.
Судя по всему, в новостном портале.
Находит, матерится.
— Блять, на пятнадцать минут нельзя отлучиться, обязательно какая-то хуета произойдет… Серый, давай конфетку и этого мелкого забросим к нам, а потом погоним.
— Я еще не дал согласия… — холодно вмешивается Сказочник, и я его прямо уважаю в этот момент за то, что кишка не тонка противостоять братишкам, от которых сейчас явно боевой яростью веет.
— Глянешь то, что вы уже сделали, в том порядке, в котором я говорил, — отвечает ему Серый, — Дана покажет. А девку твою мы привезем вечером. Или завтра, если сегодня не успеем.
— Я обозначил условия. — Все так же непримиримо говорит Митя, — никакого насилия.
— Да-да, мы в курсе, мальчик, — грубо прерывает его Черный, — какое, к хуям, насилие? Делай все по лайту, девочке зайдет.
— Да, я смотрю, вы в этом профи… — замечает Сказочник, и я вижу в этом намек на то, что наша возня на заднем сиденье не прошла мимо него.
— А то! — Черный рассеянно скролит ленту, снова находит то, что ему не нравится, кривит губы и злится.
Серый тормозит возле апартов.
— На связи, — коротко говорит он Сказочнику, и тот выметается с переднего сиденья.
Черный выпрыгивает с заднего, вынимает меня, чмокает в губы, от души, но как-то мимолетно. Чувствуется, что мыслями он уже не здесь.
Садится к братцу на переднее и тут же утыкается в телефон.
А Серый, скользнув по мне яростно холодным взглядом, прикуривает, кивает и… Выруливает со стоянки.
А я стою, как дура, смотрю
