Читаем без скачивания Начало пути - Ольга Мяхар

Помню еще, как чудище извернулось и едва не оттяпало мне голову, но тут амулет на груди раскалился так, что волна жара едва не вскипятила болото… Или мне так показалось? Его грохнуло нехило. Я рванула наверх, пытаясь понять, где этот верх есть. Кажется… кажется, тело начало всплывать, и я уцепилась за рану монстра, надеясь, что всплывет на поверхность. Последнее, что помню, — его глаза, желтые, большие, полные боли и тупого непонимания, за что я его так. Словно ребенка обидела, хотя… мне тогда было все равно.

Сижу, скулю, сжимая голову обеими руками и раскачиваясь из стороны в сторону. Надо же… надо же, как это хреново — убить кого-то в первый раз. Еще реветь не хватало. Спокойно! Ты девочка сильная, все потянешь, все сможешь… Даже невозможное.

Оглядываюсь, едва не задыхаясь от вони, вытираю лицо рукавом. В окно заглядывают зеленые рожи, изучая меня, словно зверя в зоопарке.

— Чего вылупились?!

Рожи пропали, послышался плеск воды.

Кое-как успокаиваюсь и встаю, кстати… они ж меня, кажется, и вытащили… н-да. Непонятно. То сожрать пытались, то вытащили, спасли. Небось впечатлились от вида порешенного мною монстра и решили, что я их и мертвая уделаю… ага. Наверняка. Или благодарны? Не. На этих рожах крупными буквами написано: «Не знаю, что такое „спасибо“»…

Хихикаю и выхожу наружу, занимая голову всякой ерундой. Отвлечься мне надо, а то с ума сойду.

Ну… да. Они уже в воде, только головы наружу торчат, и все, как одна, смотрят в мою сторону. Задумчиво изучаю их рожи.

— Привет, братва!

Молчание. Хмыкаю и оглядываюсь по сторонам. Выходить надо, пока не сдохла тут.

Одна из кикимор подплыла поближе и очень осторожно, без резких движений, вытащила из воды мой рюкзак и прицепленный к нему горшок.

— Сиггун, ты жива! — Горшок аж дернулся от счастья.

Перепуганная кикимора тут же его бросила, нырнув в глубину. Едва успела поймать. А то так бы и остался Сёма на дне болота. Удовольствие то еще, по сравнению с таким и жизнь у Ланса раем покажется.

— Тьфу. Спасибо. Я чуть сознание не потерял.

— А горшки его теряют?

— Не знаю. Помню, что после ритуала на какое-то время потерял, да и когда ты меня об мага чуть не сломала. Слушай, а где та жуть, которая нас чуть не сожрала? Последнее, что помню, ты к этой хищнице руку тянешь, а она шею вытягивает. Дальше вроде было падение и… все. Ты где-то там осталась.

— Нет жути. Вся вышла.

Удивленное молчание.

— Убежала? От тебя, что ли?

Кикиморы зашебуршились, поднялся гул.

Морщусь и поворачиваюсь к ним:

— А ну-ка ша! Молчать всем! Чего расшумелись?

— Сиг, это кикиморы, они долго молчать не умеют… по определению, — прошептал горшок. — И я бы на твоем месте на них так не орал. Бабы не слабые, питаются опять же человечинкой.

Пожимаю плечами, чувствую, что мне временно море по колено. После того ужаса, который я испытала в воде, сражаясь с этим чудовищем, — кучка напуганных кикимор казалась чем-то несерьезным.

Одна из них опять осторожно подплыла ко мне, что-то быстро пролопотала и положила к моим ногам довольно тяжелую на вид цепь из чистого золота… с большой такой жемчужиной. У меня аж дар речи пропал, а рука сама собой потянулась вниз.

— Не тронь!

Вопль горшка заставил замереть на полпути. Кикиморы напряженно за мной наблюдали. Хмуро кошусь на консервную банку, злая, что меня опять отвлекают по пустякам.

— Ну что еще? Что опять не так? Я убила монстра, мне дали награду.

— Ты убила монстра?! Он упал на твой нож? Или запутался в тине? Промахнулся мимо тебя и разбил голову об дно?

— Так, хорош юморить, Петросян нашелся. Не смешно ни разу. Лучше поясни, какого ляда мне нельзя это брать. Да нет, брать-то как раз можно, — довольно оборачиваюсь к цепочке.

— Если хочешь сама стать кикиморой. Тут такие чары… Надев ее раз — уже не снимешь.

Отдергиваю руку, с ужасом смотрю на дорогую безделушку.

— О как!

— А ты что хотела? Та, кто убила монстра, — сильный боец. Была б мужиком — все равно б убили. А так… почет тебе и уважение. Еще цвет кожи тебе подправить, жабры там, ласты, бородавочки — и вполне за свою сойдешь. Поверь, тебя тут будут любить.

Выпрямляюсь и мрачно оглядываю зароптавших кикимор.

— Хм… и чего делать? Судя по всему, так просто они меня не отпустят и платочком вслед не помашут.

— Меня спусти, горе луковое. Помогу, так и быть.

Удивленно кошусь на Сёму.

— Уверен? В прошлый раз тебя очень даже испугались.

— Ничего. Привыкнут. Зато я авторитетно выгляжу: меня и не сожрешь, и не утопишь. Так что… волшебная вещь и волшебное существо завсегда найдут общий язык.

Пожимаю плечами и спускаю его на землю. Да пожалуйста. Хуже мне вряд ли будет.

19:08

Сёма что-то там доказывает. Сижу у крыльца, смотрю на туман. Он тут всегда? Ночь уже… Переночую я в домике, это понятно, и переодеться надо.

От одной мысли, что придется влезать в вещи утопленников, да еще такие вонючие, мне сразу стало нехорошо. Но сидеть в мокром до рассвета тоже не вариант — поясница уже болит… горло отказывается сглатывать, и грудь раздирает кашель. Голова опять же. Короче, я уже инвалид со стажем и усугублять это не хочу.

Мне бы щас тот дуб… было бы здорово. Если б он меня опять полечил. Мне понравилось.

19:23

Горшок договорился. Попрыгал ко мне и объявил, что меня, так и быть, в кикиморы не примут, ибо я хиловата, слабовата, да и рожей не вышла.

Уж кто бы говорил. Но… даже злиться лениво.

Мне сказали, что вместо цепочки дадут проводника, и он доведет меня до русалочьего озера.

Спросила: что за проводник? Горшок как-то нехорошо захихикал и ответил, что утром узнаю. Ну… ладно, утром так утром.

Пошла переодеваться в дом, выставив сунувшийся было следом горшок на улицу. Я все еще помню, что в прошлом — он парень, да еще и подросток. Так что не хрен подглядывать. Наглядится еще за свою жизнь.

20:34

Ура! У меня есть костер. Развела у ступеней дома. Кикиморы где-то нашли сухих веток и притащили их мне. Вытаскиваю местную зажигалку из кармана сумки: кремний и огниво. Щелкаю, высекая искры. Разгорелось только спустя час. Зато согрелась чуть-чуть, да и одежда не так уж и воняет.

Развешиваю свое шмотье вокруг костра, следя за тем, как грязные струйки воды стекают на землю и уползают обратно к болоту. Кикиморки расползлись по своим норам. Мне разрешили переночевать в доме одной, хотя и не поняли, чем он лучше норы под водою. Ну… для меня лучше — факт.

Сижу у огня — есть охота, но котелок-то посеяла. Оглядываюсь и… принимаю решение: приготовлю похлебку в горшке.

Горшок сначала ни в какую не хотел лезть в огонь, но я убедила… хорошим пинком. Сейчас вроде ничего так. Ему даже нравится. Говорит, что пузырьки закипающей воды приятно щекочут стенки. Киваю, помешивая будущую похлебку и вдыхая самый приятный аромат из всех, что я нюхала за последние дни. Ммм… еда… Так есть хочется, аж жрать охота.

21:43

Соорудив постель из огромных сетей и остатков одежды, окопалась в избушке. Рядом лежит горшок, устраиваясь поуютнее. На болоте орет выпь… или какая-то другая птица. Изредка залетают насекомые, больно жалясь и заставляя чесаться. Хорошо, сетка есть, сквозь нее далеко не каждый пролетит, мелкодырчатая больно, и кого на нее только тут ловили? Не знаю.

Глаза слипаются, нога и бок болят, кашляю так, что самой тошно. И засыпаю, наконец-то засыпаю, погружаясь в уютный сон без сновидений.

Четверник

10:32

Меня разбудили, подняли, показали взъерошенного озлобленного енота в грязной безрукавке и сообщили, что это — мой сбежавший проводник. Беру сеть и начинаю плести поводок с намордником.

Знаю я этого проводника. Умотает при первой же возможности.

11:36

Намордник надевали все вместе, кикиморы держали, я надевала. Было страшно. Он орал, что за такое проклянет всех и навсегда, что он тут какой-то могущественный дух и вообще мы перед ним ползать обязаны.

Ничего не знаю, у меня поганое настроение. Намордник затянула, ошейник застегнула. Вперед, родной. А для скорости могу еще и пинка дать.

17:43

Какой уже час идем по топи. По колено в жиже. Проводник и вовсе плывет впереди. Дышит часто, высунув розовый язык и облизывая им нос. Пасть толком открыть не может. Вот и хорошо.

19:39

Выбрались из болота. Сёма решил меня подбодрить и рассказал сказку. В его исполнении это звучало так: он всех спас, победил мировое зло и потряс основы мироздания. Киваю, отодвигая ветви от лица и крепко держа поводок с енотом.

22:34

Легли спать. Енот грызет веревки… Грызутся с трудом. Ну пусть пытается. Они вроде из лески, да и плела добротно. Это ему занятие как раз на всю ночь. Мне вот интересно, как он потом из защитного круга выберется, в который я его посадила. Невидимый, но действенный. Маг научил.