Читаем без скачивания Изгнанник - Лариса Петровичева

– Добрый-добрый, – кивнул гость.

Софья смотрела на него во все глаза: убей ее гром, он не выглядел носителем высоких чинов и владельцем огромного состояния. Плащ хороший, но пыльный, кружево манжет, что торчат из рукавов простого штатского камзола, тоже далеко не первой свежести, а высокие сапоги чуть ли не до колена покрыты грязью, словно гость шел по болоту.

Одежда, впрочем, контрастировала с тонкими аристократическими чертами лица и подчеркнуто аккуратно подстриженными светлыми волосами – гость словно специально надел какое-то видавшее виды барахло, чтобы сохранить инкогнито.

– Очень хорошая девушка, мой господин, – продолжала Яравна. – Сирота из дворянского, но обедневшего рода, знает три иностранных языка, обучена живописи и музыке. Никаких хлопот не составит, очень скромна и ласкова, истинное украшение и общества, и приватного досуга.

– Подойди, – сказал гость на амьенском. Софья послушно приблизилась к дивану. – Госпожа Яравна очень хорошего о тебе мнения. Полагаю, мне не придется разочароваться.

– Ни в коем случае, мой господин, – выдохнула Софья так же по-амьенски. – Я сделаю все, зависящее от меня, чтобы вы остались довольны.

Гость усмехнулся. И это, видимо, очень не понравилось Яравне: решив, что за этой неприятной, колкой усмешкой последует отказ и Софью не купят, она взволнованно сказала:

– Что-то поправить, мой господин? Может, перекрасить в блондинку или в рыжую?

– Рыжих красавиц мне хватает и на работе, – ответил гость.

Яравна понимающе закивала, а Софья почувствовала внезапный холод, словно в груди зазвенели мелкие острые льдинки: ее покупал инквизитор, да еще и в высоком чине, а это было опасно. Очень опасно. Случись что, сразу на костер, одна из ее соседок по приюту уже успела отправиться на казнь в качестве злостной ведьмы: не угодила господину, и тот решил разобраться привычными средствами.

– Оставим так. Что ж, госпожа Яравна, мне все нравится, – гость отцепил от пояса кожаный мешок, в котором сытно звякнуло золото. Много золота. По изменившемуся лицу Яравны Софья поняла, что так дорого здесь еще никого не покупали.

Ей стало страшно. Она почти наяву ощутила быстрые рыжие язычки огня на коже.

– Оставьте нас. Мы обсудим дальнейшие детали сделки.

Яравна подхватила мешок и, не переставая кланяться, вышла из гостиной. Хлопнула дверь, и в коридоре раздался удаляющийся цокот каблучков. У Софьи ноги подкашивались, и, когда новый хозяин властно взял ее за запястье, она не устояла и упала рядом с ним на диван.

– Не бойся, – донеслось издалека. – Я обещаю, что с тобой ничего плохого не случится.

Софья сидела ни жива ни мертва, страшась поднять глаза и посмотреть на нового владельца. Кокетливый бантик на изношенной шелковой туфельке был более интересным и безопасным.

Если хотя бы треть того, что рассказывают об инквизиторах – негромко и с обязательной оглядкой, – окажется правдой, то у Софьи крупные неприятности. Просто огромные неприятности, в сравнении с которыми раннее сиротство, судьба полуголодной приживалки и жизнь в публичном доме кажутся невинными детскими играми.

– Я забрал тебя у Яравны на полгода. Пока это минимальный срок, а там посмотрим, может выйти и на пару месяцев подольше, – сказал инквизитор. – Потом, когда все закончится, ты уедешь из столицы. Я куплю тебе новую жизнь, в которой тебе больше никогда не придется заниматься подобным ремеслом.

Софье казалось, что сиреневый безжизненный взгляд обжигает ее щеку.

– У тебя будет новое имя, свой дом и небольшой счет в банке, достаточный для того, чтобы вести спокойную жизнь вдали от всех этих мерзостей, – продолжал инквизитор. – Не бойся. Через полгода тебе будет не о чем волноваться и нечего бояться. Но для этого ты должна будешь сделать все то, о чем я тебя попрошу. Не пугаясь и не задавая лишних вопросов.

– О чем вы меня попросите? – негромко осведомилась Софья.

Инквизитор улыбнулся.

– Ни о чем, что бы тебе пришлось делать через силу. Впрочем, если тебя что-то настораживает, то я не настаиваю. Можешь остаться здесь, с госпожой Яравной, – инквизитор нагнулся и провел пальцем по чулку Софьи, заштопанному от щиколотки до колена. – Она очень хорошо о тебе позаботится…

Инквизитор жил в трехэтажном особняке в центре столицы, его квартира занимала половину второго этажа. Номера на двери не было; проходя за хозяином, Софья подумала, что на письмах сюда, должно быть, пишут: «Дом такой-то, второй этаж, налево», – если, конечно, инквизитору кто-то пишет письма. Небрежно сбросив на пол свой грязный плащ, новый господин помог Софье снять ее старенькую шелковую накидку и глухо произнес:

– Вот здесь я и живу.

– У вас очень мило, – сказала Софья так, как того требовала вежливость, хотя квартира представляла собой натуральную холостяцкую берлогу. Конечно, тут была и дорогая мебель, и ковры сулифатской работы, и старинные иконы – Софья в них не разбиралась, но понимала, что такой человек, как ее новый господин, не будет вешать дешевку на стены, обитые тонким шелком золотистых тонов. И на всем этом лежал отпечаток какой-то внутренней тоски и равнодушия: стопки книг, едва не рассыпаясь, стояли у стен, груда приличной одежды была комом свалена в кресло, а на маленьком столике с инкрустацией в стиле восточных островов стоял поднос с печеньем и чашкой кевеи. Печенье покрывали мелкие зеленоватые пятна плесени. Софья всмотрелась: остатки кевеи в чашке практически окаменели и очень неприятно пахли.

– Проходи, располагайся, – инквизитор заглянул куда-то за кресло и вынул непочатую бутылку с подозрительным на вид содержимым. Выдернув зубами пробку, он лихо сделал несколько глотков и убрал бутыль на прежнее место. По легкому травяному запаху, поплывшему по комнате, Софья поняла, что это не хмельное, а какое-то лекарское средство, наверняка целебный бальзам. Инквизитор действительно выглядел так, словно нуждался в незамедлительном приеме лекарства.

Осторожно отодвинув смятое покрывало, Софья опустилась на краешек дивана. Спрятавшийся было страх снова высунул острый нос: очень уж квартира походила на логово маниака, а не на дом приличного человека. Товарка Софьи по приюту Яравны, Желка, успевшая за свои пятнадцать лет повидать разные виды, рассказывала, что не приведи Заступник попасть к мяснику или инквизитору: что те, что эти немного свихнутые умом, и затеи у них странные.

– Я сделаю все, что вы попросите, мой господин, – негромко проговорила Софья. Страх поднимался откуда-то из глубины, становясь все сильнее и безжалостней. – Только, пожалуйста… Очень вас прошу, ради Заступника… Не делайте мне больно.

Инквизитор вздохнул и сел рядом с ней. Некоторое время он молчал, рассматривая свое приобретение. Так белошвейка глядит на кусок полотна, прикидывая, где и как резать.

– Я декан инквизиции, – произнес он, наконец. – Дорогая Софья, «больно» – это моя работа.

Он сделал паузу, во время которой сердце Софьи зашлось в оглушительном бое, а потом добавил:

– Но тебя я не обижу. Не бойся.

Похоже, обещать такие вещи у него вошло в привычку.

Часть третья

Глава 12

Софья

Софья проснулась рано утром и не сразу смогла понять, что случилось с ее тесной спаленкой в приюте Яравны. Комната изменилась, взметнув потолок ввысь и раздвинув стены; старое зеркало и колченогий туалетный столик с немногочисленными косметическими принадлежностями исчезли без следа – на их месте стоял небольшой комод с ворохом книг на крышке. Маленькая и жесткая койка Софьи, застеленная серой простыней с добрым десятком заплат, превратилась в широкий диван с бархатной обивкой; девушка провела пальцем по вышитому золотом цветку и вспомнила вчерашний вечер.

Страх поскребся в груди, но уже как-то привычно. Вчера Шани отправил Софью спать в эту комнату, и она сидела на диване, сжавшись в комочек и трясясь с перепугу до тех пор, пока не провалилась в сон. И вот наступило утро, день Заступникова Воскресения, и, судя по изящным золотым часам в резной оправе, которые с мелодичным звоном отсчитывали минуты на стене, столица еще долго будет почивать. Софья потерла затекшую ногу и бесшумно встала с дивана. Выглянув в окно, она увидела площадь Цветов с беломраморной статуей святой Агнес в центре. Площадь и прилегающие к ней улочки были пусты, только зевающие караульные стояли возле своих полосатых будок, ожидая появления дневной смены, да дворник с неторопливой размеренностью сметал с булыжников мостовой вечерний сор. Огромный город ворочался во сне, но пока не собирался просыпаться. Розовые рассветные лучи едва касались шпилей, башенок и черепицы крыш, а в глубоких и гулких колодцах дворов еще было совсем темно.

Поежившись, Софья отошла от окна и снова села на диван. В свете утра новая комната вовсе не казалась принадлежащей душегубу и маниаку. Не хватает женской руки, только и всего, но ведь Софья в любой момент сможет навести здесь порядок. Хотя бы в своем углу, если декану инквизиции захочется трепетно хранить собственный бардак.