Читаем без скачивания Тирмен - Андрей Валентинов

– Шарики от десяти граммов и больше. Калибр шесть миллиметров, есть восемь, но не очень популярно. Дороговато, правда, один ствол до четырехсот баксов тянет. Зато перспектива!..

Маршальские усы вновь тронула улыбка. Увлеченность господина Пэна пришлась старику по душе. Сводить его на «минус первый», что ли?

– Но это, Джи Эф, для начала! – Пэн вскинул голову, поправил съехавшую на затылок кепку. – Слушай! Есть в Москве одна хитрая фирма: «Айсберг». Мент на менте, гэбэшником погоняет. Возможности – упасть и не встать! Их ноу-хау – интерактивный тир. Ни у кого нет, они даже компьютер для него сделали такой, что при попытке влезть в программу система блокируется, форматирует диск и восстановлению не подлежит. Стреляют из настоящего оружия, табельного. Мишени – лазерная анимация, от живых не отличишь. Все, что угодно, смоделировать можно, хоть Овальный кабинет, хоть зал Верховной Рады. Представляешь?

– Видел, – без особого пиетета отозвался Петр Леонидович. – Главным в этом «Айсберге» Митя Соломин, он мне все показал. Ничего интересного.

«В сравнении с «минус вторым», конечно», – хотел добавить он, но промолчал.

– Не стоит, Пэн. Тир меня вполне устраивает, клиентов тоже. Тихо, спокойно. От добра добра не ищут. Стар я для суеты.

– Так и знал!

Вальяжный господин Пэн потер лоб, скривился, словно касторки хлебнул.

– Таким ты родился, таким и помрешь, Джи Эф! Insignificance! Перевести, или не надо?

– «Незначительность», my kid, – вздохнул старик. – Не зря мы, выходит, на репетитора по английскому тратились?

– Insignificance! Вся твоя жизнь, понимаешь? Бухгалтер, механик, тирщик! На что ты жизнь потратил, скажи? Даже сейчас, когда можно хоть что-то изменить, улучшить – твой дурацкий тир…

На этот раз Пэн не пытался говорить тихо. И напрасно. Благодарные слушатели появились мгновенно – амбал Вовик и пес-боксер Тимур. Не перебивали. Внимали молча, но со значением.

– Обидно, Джи Эф! Обидно! И мне, и остальным…

Старик сгорбился, поглядел на мертвый фонтан.

– А кем я должен был стать, малыш? Начальничком? Кабинет, портрет генсека, секретарша a la Кустодиев, диван… крокодиловой кожи?

Взгляд, брошенный на туфли собеседника, заставил того отступить на полшага. Вроде как пуля врезалась в мокрый снег.

– Я… Я разве про кабинет, Джи Эф? Но ведь жизнь – она одна! Надо стать в ней ну хоть чем-то, отметиться. Чтобы не обидно было, чтобы зависело от тебя важное, серьезное…

Слова, легко приходившие к Пэну раньше, теперь спотыкались.

– Не обязательно быть богатым. И власть – она не для каждого. Но прожить интересно, ярко, с толком… Я хоть пытаюсь, понимаешь? Что-то делаю, планирую. Хочу жить по-настоящему, в полный рост! Ты бы, Джи Эф, хоть Шамбалу, что ли, искать начал, или снежного человека, как эти… эзотерики. Хоть какой-то смысл жизни…

Господин Пэн безнадежно махнул рукой.

– Ладно, в другой раз договорим. Вечером зайду к тебе. Не возражаешь?

Старик не возражал.

Гость уходил по заснеженной, в мартовских лужах аллее, с каждой секундой становясь все старше, все меньше.

Незначительнее.

7

Узкая лестница.

Ступеньки коричневого цвета – мрачные, унылые.

Сверху нарастает многоголосый гомон. Коридор второго этажа битком набит призывниками. Стены, увешанные картонными плакатами, до половины выкрашены едко-зеленой эмалью. В том, что краска эмалевая, Данька убедился на ощупь. Выше – стандартная побелка; потолок с несуразными выступами. Под потолком горят лампы дневного света. Чудится запах хлорки. На стене нарисована стрелка с надписью: «На медкомиссию». Надпись крупная, яркая.

«Специально для таких, как я? С плохим зрением?»

Стрелка указывала на закрытую белую дверь в конце коридора. Туда пока никого не пускали. Данька прислонился к стене и стал ждать вместе с остальными. Вокруг шумели, толкались, подначивали друг друга и травили бородатые анекдоты призывники. Все заметно нервничали, но старались не показывать волнения. А Данька, наоборот, внезапно успокоился. На него снизошла апатия, вялое оцепенение. В военкомат он явился, а дальнейшее от него не зависит.

Как будет, так и будет.

Открылась дверь, но не та, на которую указывала стрелка, а соседняя. Оттуда вышли двое в военной форме. Лиц Данька рассмотреть не мог, знаки различия – и подавно. Два силуэта. Один – высокий, сухощавый, неестественно прямой. Вышел, остановился, прикидывая, как лучше пробраться сквозь толпу. Другой – кряжистый, толстый – двинулся напролом, плечами расталкивая призывников, прокладывая путь себе и коллеге.

«Морж и Плотник», – пришло в голову сравнение из «Алисы в Стране Чудес».

Книгу его заставила прочесть Лерка.

– Па-аберегись! С дороги, мóлодежь! – зычно басил Морж на манер пароходного гудка, вплотную подбираясь к инфразвуковому барьеру. И продолжил, сбавив громкость, вполоборота к товарищу: – Фигня, Лексеич, твой «МСП». Пукалка двухзарядная. Одна радость, что бесшумный. Так поди еще попади с него!

Плотник-Лексеич ответить не успел, потому что в разговор, неожиданно для самого себя, встрял Данька. Из «МСП» – двуствольного диверсионного пистолета под специальные бесшумные патроны – он успел пострелять в тире, на «минус первом». И знал, что, несмотря на малые габариты и короткие стволы, «пукалка» – оружие серьезное. На двадцать пять метров бьет лучше «Макарова». При калибре 7,62 и пороховом заряде в гильзе, как у «Калаша»…

– Нормальное оружие. Для диверсантов. Легкий бронежилет с близкого расстояния шьет. И кучность – вполне.

Морж опешил от неожиданности. Сопляк-призывник вкручивает ему, матерому прапорщику, про достоинства секретного пистолета для диверсантов?!

– А ты откуда знаешь?

Рядом, словно из-под пола, возник потный коротышка-майор в расстегнутом кителе. Звезды на его погонах Данька разглядел ясно: майор подошел вплотную. От него явственно несло перегаром.

– Знаю, – пожал плечами Данька, уже жалея, что влез в спор.

– Знаешь?

Майор оглядел призывника в старомодных женских очках с ног до головы.

– Ну и захлопни пасть, – заключил он. Отвернулся и заорал на толпящихся в коридоре ребят: – Чего глотки дерем, шелупонь?! А ну, ти-ха-а-а! Построились! Тут вам не бордель. На медкомиссию за мной – шаго-о-ом марш!

«Мóлодежь» испуганно прижалась к стенам, пропуская майора, и тот, проследовав к заветной двери, распахнул ее.

– Заходи, не задерживайся! Раздеваемся, получаем карточки и строимся! – покрикивал он, пока призывники по одному ныряли внутрь. – Не толпиться! Не толпиться, я сказал! Бараны, едрить твою…

Комната, куда их запустили, оказалась большой, но народу в нее набилось немерено. Раздеваться в толчее было неудобно во всех смыслах. У стен стояли ряды узких железных шкафчиков. Данька не стал к ним соваться, затолкав вещи в предусмотрительно взятый пакет.