Читаем без скачивания Чёрные корабли - Джо Грэм

— У многих женщин погибли дети, кто-то потерял родичей. Разве странно, что есть кому позаботиться о сиротах? Ведь они рождены в нашем народе…

— В Вилусе к такому относились иначе, — сказал Ней.

— Рабство учит многому, — тихо произнесла я. — В неволе все равны, и не важно, кем ты был до плена. Не важно, чей ребенок, если он один из нас. Ты сам говорил на острове Мертвых: каждая жизнь ценна. Даже когда это Кианна или Арен. В Вилусе так не считали?

— Нет. — Он покачал головой. — Тогда мы жили так же, как все. Кто-то имел больше других, одни дети были желанны, от других избавлялись. — Ней взглянул мне в глаза. — Ребенка, рожденного от насилия, оставили бы в горах на съедение диким зверям, ты никогда бы не стала сивиллой.

— А Бай не женился бы на Тии.

Тия до смерти жила бы в доме Коса, питаясь от его милостей, ее никто не взял бы в жены.

— Но сейчас все по-другому.

— Да, — улыбнулся Ней. — Мужчин у нас втрое больше, так что молодая женщина с добрым именем, способная родить здоровых детей, может выбирать любого из желающих — и не важно, от насильника ли зачат ее первый ребенок. Если она выберет Бая, от этого больше выгоды ему, чем ей.

— В невзгодах мы выучились и доброму, — медленно проговорила я. — Нам нужно об этом помнить, чтобы в новом городе сохранить то, какими мы стали. Возможно, для того боги и даровали нам испытания.

Ней взглянул в сторону.

— Новый город… Ты и вправду считаешь, что он будет? Или ты просто хотела ободрить меня тогда, в трудные времена?..

— Он будет. Я знаю это так же, как знаю все прочее. Мы не останемся в Египте, Ней. У тебя иная судьба.

Я так и не поняла, чего больше было в его взгляде — тревоги или облегчения.

— Куда же нам идти? Мы не можем плыть в Библ и вообще к восточному побережью: там каждый встречный предъявит нам кровные счеты за погибших в последней битве. Кроме как в Египте, нам нигде нет места. — Он пристально посмотрел на меня. — Ведь тебе здесь нравится?

— Очень, — сказала я искренне. — Но тебе судьба умереть не в Египте. Ты положишь начало новому городу в далекой земле. Я это видела.

— А ты, сивилла? Где встретишь смерть ты?

— От меня это скрыто, — ответила я. — Как от любого из смертных.

Как я хотела бы дождаться смерти здесь, в древней земле Египта… Я желала бы умереть здесь, после многих десятков лет жреческого служения, и лежать под этим солнцем в мирной тиши, отзывающейся во мне сокровенными голосами покоя. Даже сейчас я не знаю, отчего так полюбила Черную Землю, почему она наполняла меня трепетом, словно едва ощутимым отзвуком дальнего грома — смутным напоминанием о слабых моих силах, вложенных когда-то в сохранение ее спокойствия. Теперь, оглядываясь назад, я могу только подозревать, что любила Египет задолго до того. Любовь бесконечна…

Так наша жизнь вошла в размеренный ритм, слившийся на время со спокойным дыханием Черной Земли. Паводок поднялся и схлынул. Тия взяла в мужья Бая и перешла жить к нему, оставив комнату мне одной.

Нил вернулся в свои берега, начался сев, сонные черные волы бороздили поля, удобренные паводком. На место Тии проник Ксандр, ночи теперь полнились спокойствием, и тихим журчанием реки, и неведомыми мирами, открывающимися мне рядом с Ксандром. Я засыпала, чувствуя его волосы у своей щеки, слушая ровное биение его сердца.

На египетских полях появились первые всходы бобов — два зеленых листка, тянущиеся к солнцу с каждого стебля. Ней учил воинов биться в сомкнутом строю; Ксандр, как он и думал, раньше других понял цель нового начинания. Они упражнялись день за днем, двигаясь слаженным строем — в правой руке меч, в левой щит из буйволовой кожи. Когда египтяне узнали, что мечи, отобранные ими в последней битве у павших или пленных, мы вымениваем на пиво, они с удовольствием стали отдавать нам трофеи, и новых мечей у нас становилось все больше.

Я смотрела во дворе, как Ней выкрикивал приказания, словно кормчий гребцам, а Ксандр и Марей передавали их воинам. Гребцам новая наука давалась легче других — они привыкли двигаться в такт и четко повиноваться командам. Бойцы каждого корабля стояли отдельным строем, рядами по три, у каждого щит на левом локте прикрывал соседа. Ксандр выкрикивал команду воинам «Дельфина»; те, равняясь на Коса — крайнего в первом ряду, — поворачивались в нужную сторону или одновременно приближались, держа наготове мечи. В пыли, поднимавшейся от их шагов, сквозили бесчисленные тени. Стоя у дымящихся котлов с едой, я будто наяву различала вместо босых загорелых ног другие — в кожаных сандалиях с изображением орлов на бронзовых бляхах.

Словно тянущиеся к солнцу бледно-зеленые листки — два хрупких трепещущих паруса, — у меня на глазах зарождалось что-то новое.

Когда закончилось время сева, фараон выслал корабли вниз по Нилу в Тамиат: ходили слухи о морских разбойниках. Мужчины отплыли, мы остались ждать. На этот раз у Ксандра были кожаный панцирь и новый меч; стоя у кормила, он улыбнулся мне краешком губ, когда «Дельфин» отходил от пристани.

Они возвратились через сорок дней, не побывав ни в одном бою и даже не встретив неприятеля. Ксандр вернулся ко мне, стосковавшийся и счастливый, и я поцеловала его в грудь и в шею, словно мы не виделись год.

Потом мы лежали, насытившись друг другом, в теплой ночи, слушавшей наш тихий шепот.

— Большой флот разбит в той последней битве, — сказал Ксандр. — Остались немногие корабли, они разбросаны по морю и держатся осторожно. Нынешней зимой налетов будет мало, и уж точно не на Египет.

— Это хорошо, — сказала я, думая не только о кораблях.

— Морская погода меняется, мы пережидаем зиму здесь.

— Ней, наверное, захочет, чтобы мы задержались и дольше.

Ксандр невесело усмехнулся:

— Ему-то уж точно никуда не плыть. Царевна заявила, что она еле перенесла разлуку и в следующий раз Ней останется в Мемфисе.

Я приподнялась на локте:

— Останется здесь?

— Да.

— С женщинами, детьми и стариками? Пока его корабли пойдут в дозор, охраняя Египет от разбойных налетов?

Ксандр кивнул:

— Так сказала Басетамон. Она совершенно очарована своим царевичем из дикарских земель. И говорит, что не позволит ему снова отлучаться.

— «Не позволит»?

— Именно это слово.

— И он будет такое терпеть?

Ксандр покачал головой:

— У него нет выбора. Если он окажет неповиновение, что тогда?

— Мы подчиняемся не царевне, а ее брату.

— Ее брат в Фивах, — заметил Ксандр. — И все равно грядут зимние штормы, до весны нам никуда не выйти.

Стояли самые короткие дни. Египетские поля покрылись зеленью.

Когда я вернулась из храма Тота, меня разыскал Анхис.

— Сивилла, — произнес он безупречно вежливым тоном, — я желал бы с тобой поговорить.

Я последовала за ним не без внутреннего трепета: беседы с ним едва ли доставляли мне удовольствие.

— Чем могу служить тебе, владыка Анхис?

— Я просил бы тебя напомнить моему сыну, что ему пора оставить Египет. — Его губы чуть дернулись, словно ему претило обращаться ко мне с просьбой. — Возможно, он услышит тебя лучше, чем меня.

Я взвесила его слова.

— Почему ты этого хочешь?

— Если мы пробудем в Египте дольше, станет слишком поздно, — ответил Анхис. — Уже четверо из народа Вилусы взяли в жены египетских женщин.

Последнее было правдой. Впрочем, не содержащей в себе ничего неожиданного. Мы в Египте уже полгода, и женщин у нас втрое меньше, чем мужчин. Наши воины вернулись из битвы с добычей и наградами; здесь их воспринимают как героев, помогавших фараону разгромить врага и спасти страну, и в мнении египтянок это только добавляет им привлекательности. Четверо уже взяли себе местных жен, до конца зимы их примеру наверняка последует кто-нибудь еще.

— Ты опасаешься, что появится пятый, мой господин?

Он твердо сжал губы и на мгновение напомнил мне Нея.

— Пятого не будет, — сказал он. — В их глазах мой сын недостаточно знатен для брака с сестрой фараона, ему никогда не стать ее супругом. Хотя дед нынешнего Рамсеса некогда женился на дочери хеттского царя.

— Те времена прошли, — задумчиво ответила я. — И даже в дни расцвета Вилусы египетские цари не отдавали дочерей в жены чужеземным владыкам. Да, ты прав: Энею никогда не стать мужем Басетамон.

— Разве в этом наше предназначение? — Он взглянул на меня голубыми глазами, увлажненными то ли от старости, то ли от яркого света. — Быть не более чем наложниками и наемниками в чужой земле?

— Многие скажут, что это лучше рабства, — ответила я. Среди этих многих буду и я сама, но Анхис никогда прежде не спрашивал моего мнения.

— Неужели предел наших мечтаний — только избежать плетей? Что стало с нашей гордостью и достоинством?