Читаем без скачивания Неинтересное время - Константин Костин

Пока он размышлял, наступил вечер. В Песков они с Кузьмичом въехали уже в сумерках.

— Тпррру! — Кузьмич остановил транспорт, — Ну цто, Сярежа, тябе во-он туда.

Он указал на уходящую в сторону узкую улочку с частными домами. Вообще пока все дома были частными, так что у Сергея возникало подозрение, что Песков здешнего мира — вроде Загорок, только чуть больше.

— Вон там живет тетка Татьяна, в зяленом доме с петухом на крыше. Мне туда не с руки подъязжать, она на мяня зла ясцо с… давно уже. Иди. Справа дом, в смысле, слева. Недаляко.

Сергей спрыгнул с телеги, закинул на плечо котомку, сверток с мечом, поблагодарил, попрощался и двинулся в полутемную улочку.

Забавно получилось: месяц назад Кузьмич привез в Козью гору непонятного приблуду, ничего не знающего о здешнем мире, «сяктанта Сярежу», потом привез в Загорки «Сярежу», но уже известного крестьянина, работника пасечника Никитича, беспаспортного батрака, а теперь он же доставил в Песков свободную личность, с деньгами и документами, вооруженного и участвовавшего в боях с беляками. Интересно, как его встретит Песков, надо надеяться, не беспризорниками и беляками?

А еще интересно, как можно увидеть петуха на крыше там, где уже почти наступила ночь? Хотя, небо еще светлое, если петух похож на петуха, а не на абстракцию, он его увидит.

Справа, в смысле, слева… На всякий случай Сергей осматривал дома по обе стороны. Ага, вон он, кажется, все-таки слева, кажется зеленый, и черный петух виден на фоне розового неба…

— Привет!

Сергей замер.

Из росших по краям улочки кустов выползли на дорогу две фигуры.

— Кажется, тут навозом запахло, — нагло протянул один из вышедших.

— Или ладаном, — непонятно уточнил второй.

Оба выглядели как близнецы: светлые брюки, рубашки с короткими рукавами и виднеющимися в расстегнутых воротах тельняшками, надвинутые на глаза кепки, окурки в уголках ртов. Просто копии российских гопников, так и казалось, сейчас спросят: «Семки есть?»

— Не-а, навозом, — первый «гопник» забросил в рот семечки и сплюнул шелуху, показывая, что семки у них есть свои. И рожу они набьют просто так, не заморачиваясь поводом…

— Слышишь, ты, бычок дярявенский, ты чего у нас в городе забыл?

Выхватить и выстрелить.

Замечательное действие, которое сложно выполнить, когда наган лежит в котомке на дне под одеждой. Все-таки правы американцы: «Чтобы пистолет пригодился тебе однажды, нужно держать его под рукой всю жизнь»…

— А мы яму сяйчас объясним, что у нас в городе…

Сергей нащупал за спиной сверток, сдвинул его…

Меч вылетел с шелестом и описал свистящую восьмерку. Сергей замер в боевой стойке, сбросив котомку.

«Ребята, мне совсем, СОВСЕМ, не хочется вас убивать…»

Одновременно парни, мгновенно переключившись от пьяного юмора к пьяной агрессии, выхватили ножи. И попятились.

Меч был длиннее обеих ножей, вместе взятых.

До парней дошло, что им попался не безобидный деревенский парнишка, испуганный большим городом, а личность опаснее.

— Эй, ты чего? — махнул рукой один из хулиганов, неуклюже пряча нож, — Мы же только… это…

Сергей молчал. Меч все так же опасно блестел.

— Эй… — хулиган замолчал. А что тут скажешь?

Сергей, не сводя с парней глаз, наклонился, подобрал котомку и двинулся на парней. Честно говоря, он сам слабо представлял, что будет делать, если те не испугаются.

Парни испугались:

— Эй, ну ты, мы же просто…

Развернулись и бросились бежать.

Сергей остановился, посмотрел, как они исчезают в проходе между домами. Глубоко вздохнул и вытер пот.

Чтоб вам пусто было, идиотам…

Сергей уже подходил к искомому «дому с петухом», как за спиной упал кусок земли и раздался крик:

— Мя тябя запомнили!

Запомнили, запомнили…

Вот еще одна проблема.

Сергей прошел в калитку, поднял на крыльцо и постучал в дверь. Открыла женщина, точно такая же, как Сергей уже привык видеть в деревнях: непонятного возраста, то ли сорок, то ли шестьдесят, в белом платке, длинной темной юбке.

— Вы кто? — недоверчиво прищурилась она.

— Я… Здравствуйте. Меня зовут Сергей. Я — племянник Анисима Никитича. Мне нужно на некоторое время переехать в город, он сказал, что я могу снять у вас комнату.

— Здравствуйте… — ошарашено кивнула тетенька, — Плямянник? А… А, Сярежа! Помню, помню, Анисим говорил! А вырос-то как, вырос! Я ж тябя ясцо вот таким помню…

Судя по высоте от пола, совершенно незнакомая женщина помнила Сергея еще младенцем.

«Может, я правда — сектант Сережа? Может, я просто с ума сошел и мне мерещиться, что я — из будущего?»

— А ты мяня наверное ня помнишь. Я — Татьяна Флоровна, но ты можешь звать мяня — тетя Таня. Плямянницек…

Тетка на мгновенье взглянула себе за спину. Тьфу ты.

Никакой он не племянник и с ума не сошел, просто в доме есть кто-то посторонний, вот тетя Таня и сыграл роль для него.

— Кушать хоцешь? — тетка потащила Сергея в дом.

— А можно?

— А цего ж нялязя?

— А сколько платить?

Тетка остановилась:

— Сярежа, ня хочешь обидеть тетю Таню, ня говори так. Я комнаты сдаю, жить мне на цто-то надо, но своих жильцов всягда кормлю бясплатно. Тям более, плямянницка…

Он заговорщицки толкнула его в бок.

Сергей подумал. Последний раз он ел… Ого! Вчера. Да, наверное, уже пора.

— Хочу.

— Ну, тогда садись за стол.

На столе, стоящем почти в прихожей, горела керосиновая лампа. Тетя Таня выставила Сергею миску теплой рассыпчатой гречневой каши. Посетовала, что только вчера закончился Петров пост, поэтому и масло в каше постное. Сергею, с его чувством вкуса — хоть машинное, просто до сих пор он слышал выражение «постное масло» только в привязке к «фигне», которая на этом самом масле находилась. Интересно, что это за масло такое, необычное? По каше — не понять.

После перекуса тетка подхватила лампу и повела Сергея в комнату. Через кухню, за печь, откуда проходил узкий коридорчик с двумя дверями, крашенными светло-коричневой краской.

— Сяйцас у мяня только один жилец, — тетка, понизив голос, кивнула на дверь — да и тот с утра уязжает в Москву, так цто, Сярежа, пока будешь жить без соседей.

Без соседей, так без соседей.

Комната была вполне приемлемой для бездомного «сяктанта». Узкий пенальчик, метра два в ширину и четыре — в длину. В одном торце «пенала» — дверь, в другом — маленькое окно. Слева — самодельный узкий шкаф с фанерными дверцами, за ним — узкая койка, застеленная байковым одеялом. Справа — небольшой стол и табурет. На столе валяется газета. На полу — лоскутные коврики.

— Вот тут, Сярежа, располагайся. Хоцешь — спать ложись, если устал с дороги, хоцешь — поцитай. Вон газету предыдущий жилец, цто из Москвы приезжал на наш завод, забыл. Только кяросину у мяня нет…

— Ничего страшного. Дядя Анисим свечей дал. Кстати, и вам просил связку передать.

Свечи были собственноручного сергеевого изготовления, уже гораздо более удачные, чем первые пробы.

— Ой, спасибо! — тетя Таня обрадовалась свечам, как новогоднему подарку, — Кяросин нынце дорог, со свячами можно пярябядовать…

Тетка забрала у Сергея удостоверение личности для внесения в домовую книгу:

— Ну цто, Сярежа, с месяц проживешь?

— Наверное… Да. Месяц проживу.

— Тогда с тябя, по-родственному — два цярвонцика.

Сергей протянул тетке две белые бумажки. Цену он знал, еще Никитич предупредил.

— Ну, тогда устраивайся.

Тетка умелась. Сергей попрыгал на кровати, чиркнул спичками и зажег одну из своих свечей. Темнота в комнате рассеялась, попрятавшись по углам. Сергей сел за стол, смахнул вышедшего прогуляться таракана. Взял газету. «Рабочая газета»… Любопытно, что можно интересного найти в газете с таким названием? О новых подвигах работников труболитейного завода имени Семнадцатого партсъезда? Кстати, а был ли здесь семнадцатый партсъезд? Спать…

В дверь постучали. Тетка, что ли, забыла что-то?

Сергей открыл.

— Добрый вечер!

На пороге улыбался в тридцать да зуба высокий молодой человек, горбоносый и загорелый, в зеленом в талию костюме.

— Вы, наверное, Сергей?

Здравствуйте. Это еще кто? Не нравились Сергею люди, которые знают его в городе, в который он приехал полчаса назад. И объявлений о своем прибытии не давал…

— Здравствуйте… А вы, собственно… откуда?

— Я? — белозубо заулыбался незнакомец — Из НКВД.

— Я заинтересовал НКВД? — усмехнулся Сергей, мысленно пытаясь понять, кто это такой. НКВД? То есть, милиция? Неужели те два пьяных клоуна нажаловались? Или… Он в штатском. По его душу?

— Не НКВД, — улыбка была все такой же ослепительной — Лично меня. Видите ли, Сергей, я — ваш сосед.

Улыбчивый кивнул на дверь второй комнаты. А, тот самый, кто уезжает в Москву.