Читаем без скачивания Среди волков - Дженнифер Барнс

Эли гнала машину сквозь ночь. В какой-то момент я заснула, и во сне ко мне пришел Чейз в волчьем обличье. У него была черная шкура, тело — худое и мускулистое, а глаза светлее, чем у него же в человеческом образе: два голубых, как лед, кристалла. Я не произношу ни слова, он тоже не издает ни звука. Мы лежим, распростершись, вдвоем на траве, сантиметрах в тридцати друг от друга. Я чувствую на своем лице его теплое дыхание; мы, не отрываясь, смотрим друг на друга; проходит целая вечность, и я зарываюсь руками в его мех, которому, как мне кажется, следует быть грубым, но на ощупь он оказывается нежным, как шелк. Когда он дышит, его грудная клетка вздымается и опускается, и я чувствую, что мое сердце бьется в унисон с его сердцем.

— Ведь это не значит, что мы — пара, — говорю я Чейзу.

Он широко зевает.

— Борьба за равноправие женщин и все такое… — продолжаю я и хватаю его руками за морду. — Никаких отметин. Никаких пожизненных обязательств. Никаких вывесок «собственность такого-то». Просто связь между нами, вот и все.

Его хвост тихо бьет по грязной земле, и улыбка появляется у меня на лице.

— Неудачник, — говорю я и треплю его по загривку, испытывая непреодолимое желание почесать ему брюхо.

В ответ на это страшное оскорбление Чейз в притворной угрозе скалит зубы, а сам прижимается ко мне, я кладу голову ему на шею, и мы двое — волк и девушка — засыпаем и во сне видим сон.

Я тебя вижу.

Слова капают, кап-кап… Лица нет. Тела нет. Просто рот. Кости трещат, челюсти хрустят…

Я тебя вижу.

Улыбка коварная, клыкастая и красным вымазана.

Я узнала голос. Я узнала кровь. Но это не мой кошмар. Это все — Чейза.

И, словно вспышки стробоскопа, передо мной появляются и исчезают образы, быстро, как при стрельбе из пулемета. Мужчина — карие глаза, открытое лицо, нет и тридцати. Зубы красные. Серый волк, белая звезда. Челюсти щелкают.

Как много крови.

Я ищу Чейза, зову его, но не могу найти. Я слишком далеко.

Волк. Драться.

Не мой сон. Не мой инстинкт. Не мой туман в голове, а весь мир все равно кроваво-красный, почти лиловый. Разложившийся. Свернувшийся, как кровь.

Чейз. Я должна найти Чейза.

Я чувствую, как открываются его глаза. Резкая, как молния, боль в животе. И острая боль в челюсти, когда в человека переключаешься.

Посмотри на меня, шепчет ему Каллум, призрак, сидящий на его плече.

Ты мой, говорит волк с белой звездой на лбу. Я тебя сделал. Ты принадлежишь мне.

Чейз не принадлежит крови и панике. Не принадлежит Бешеному. Он не принадлежит даже Каллуму, решительному и уверенному.

Он принадлежит мне.

Свет, оплетая нас огненными языками, вздымается вверх — что-то среднее между взрывом атомной бомбы и фейерверком на День независимости.

Теплый. Невредимый. Мой.

И вдруг, ни с того ни с сего, Чейз и я — мы снова на кровати из мокрых листьев и травы, и прелый запах напоминает мне о том, что это был сон. Всего лишь сон.

Чейз в человеческом обличье лежит, свернувшись, рядом со мной. Его лоб влажный от пота, и я провожу пальцами по его свалявшимся волосам так же естественно, как проводила ими по волчьему меху. Я прижимаюсь к Чейзу всем телом, и слежу за тем, как замедляется его дыхание, и мое дыхание тоже замедляется, и мы оба растворяемся в безмятежном, блаженном небытии.

— Просыпайся, Спящая Красавица.

Первая инстинктивная реакция на слова Эли — зарычать. Но поскольку меня снова окружал реальный мир, а защитный инстинкт, пробудившийся под влиянием сна, от меня ускользнул, я вспомнила две вещи. Во-первых, я вообще-то не была оборотнем и поэтому не имела гена обладания и защиты, который мог бы диктовать мне каждое движение, а во-вторых, в настоящий момент я с Эли не разговаривала. Чувствуя себя очень неуютно в собственном теле, я стерла кулаками остатки сна из уголков глаз и вместо рычания пристально уставилась на нее.

Эли же меня игнорировала. Она просто расстегнула ремень безопасности и вылезла из машины, захлопнув дверь перед самым моим носом. Ей плевать было на мое мрачное настроение. И пока я пыталась пережить это оскорбление, Эли открыла пассажирскую дверь со своей стороны и, расстегнув ремни, взяла Кети с сиденья.

— Я так понимаю, мы остановились? — спросила я.

— Мы уже здесь, — поправила меня Эли. — Ты спала мертвым сном и пропустила завтрак. Может быть, у кого-нибудь здесь найдется немного еды, если ты голодна. — Усадив Кети на бедро, Эли махнула рукой на другое сиденье. — Не возражаешь?

Я хотела сказать, что возражаю, но, взглянув на несчастное лицо Алекса, решила, что из принципиальных соображений капризничать не стоит. Расстегнув ремень безопасности, я открыла дверцу и выскользнула из машины. И уже наполовину освободила Алекса из кресла, когда мой разум наконец-то воссоединился с телом и заинтересовался, где же находится это самое «здесь».

Воздух был слишком свежим для лета и пах, как мне показалось, снегом, хотя на покрытом травой куске земли под моими ногами не было даже намека на что-нибудь белое. Взяв Алекса на руки, я повернулась и подняла глаза. И попятилась от того, что раскинулось передо мной — зеленая, ровная и нетронутая земля.

Медленно повернувшись на триста шестьдесят градусов, я осмотрелась. Прямо перед нами стояло большое деревянное здание — ресторан или придорожная кафешка; чуть дальше, над невысоким крыльцом, изогнутая вывеска, слова на которой я не смогла прочитать. Вдаль, к горизонту, темными пятнышками тянулись дома поменьше, и выглядели они так, как будто их вырезали из земли, на которой они стояли. Виднелись там еще деревья, разбросанные в беспорядке, и где-то совсем далеко я разглядела густой лес и что-то голубое. Вода. Озеро, наверное.

И вот в ту самую секунду я и поняла, где мы находимся и кто живет в этой самой Монтане.

И точно, как только Эли и я пошли по направлению к самому большому зданию, сразу стало видно, что написано на вывеске. На пороге показался мужчина — высокий, с неопрятной бородой, смотревший на нас с обманчиво скромным видом.

— «Странник», — прочитала я вывеску.

— Разве я не сказала тебе, что это то самое место, куда мы направляемся? — спросила Эли.

— Нет. Этой деталью ты пренебрегла, — усмехнулась я.

— Ах да, конечно. — Эли улыбнулась. — Ведь мы не разговаривали.

Иногда Эли могла быть такой же мерзавкой, как и я. Вот что значит, когда опекун старше тебя всего лишь в два раза. Даже меньше.

— Эли! — поприветствовал ее стоявший на пороге мужчина.