Читаем без скачивания Дочь Сталина - Розмари Салливан

Хрущев тоже заметил этот жест, но принял его за последний рефлекс умирающего организма.

Сталинская дача в Кунцево с тех пор и до конца жизни преследовала Светлану в ночных кошмарах. Эти комнаты представали перед ней холодными, темными, душными, внушающими страх. Она бежала по бесконечному мрачному лабиринту, пока не просыпалась. Ее отец любил эту дачу. Светлана верила, что где-то неподалеку бродит его душа. После того, как увезли тело Сталина, она побывала на даче только один раз.

Сталин умер в 9 часов 50 минут пятого марта. Светлана запомнила, как они все стояли, окаменев в молчании, вокруг его постели. Она верила, что слезы на глазах собравшихся были искренними. Хрущев вспоминал об этом моменте так:

«Каждый из нас принял смерть Сталина по-своему. Мне было очень тяжело. Честно говоря, я принял это близко к сердцу не потому, что я был привязан к Сталину, хотя, конечно, я был к нему привязан. Я был обеспокоен составом правительства, которое осталось после Сталина, а особенно — местом, которое занял в нем Берия». Тело Сталина еще не успело остыть, а Берия уже громким хозяйским голосом требовал машину с шофером.

Когда все члены правительства устремились к выходу, Светлана осталась одна, раздираемая противоречивыми чувствами: горе и облегчение. Она потеряла отца и поэтому чувствовала боль и ужас, но она ощущала, как одновременно приходит облегчение. Тяжесть отпускала души и сердца людей, и со Светланой происходило то же самое.

Светлана смотрела на слуг, которые по очереди заходили в комнату, чтобы проститься. Домоправительница Сталина Валечка упала головой на грудь покойнику и заплакала, по деревенской традиции, в голос. Светлана была поражена и почти завидовала ей. Сама она сидела как каменная. Она не могла плакать.

Уже под утро тело положили на носилки и увезли в морг. Светлана сидела вместе с прислугой в столовой, они ждали официального объявления о смерти Сталина по радио. Наконец из радиоприемника раздался медленный голос диктора: «Перестало биться сердце соратника и гениального продолжателя дела Ленина, мудрого вождя и учителя коммунистической партии и советского народа….» В сообщении говорилось, что Сталин умер в Кремле, что, конечно же, не соответствовало действительности, но именно в этот момент Светлана поняла, что смерть ее отца — реальность. И, сидя среди прислуги Сталина, она, наконец, зарыдала. Среди них она не чувствовала себя одинокой. «Все знали меня, и то, что я была плохой дочерью, и то, что отец мой был плохим отцом, и то, что отец все-таки любил меня, а я любила его».

За эту мысль Светлана держалась так, как будто, если она перестанет в нее верить, то прекратится ее существование. Однажды она сказала: «Вокруг отца как будто очерчен черный круг — все, попадающие в его пределы, гибнут, разрушаются, исчезают из жизни».

Для того, чтобы просто жить на свете, ей надо было верить в то, что он ее любил.

Сразу же после того, как тело Сталина вынесли, на грузовиках приехали агенты МГБ, чтобы забрать из его комнат всю обстановку, в том числе и телефоны. Молотов заявил, что Сталин жил так скромно, что теперь нет подходящего костюма для похорон и что его старую военную форму нужно вычистить и починить. Тело было выставлено для прощания в Колонном зале Дома Союзов с утра шестого марта и находилось там до девятого. Светлана, Василий и их дети были в официальном почетном карауле у гроба. Остальных членов семьи — дядю Федора, детей Анны и Жени — не подпустили ближе специального участка, отведенного для простых граждан.

Жизнь в стране остановилась. Театры и кинотеатры не работали, в школах были отменены занятия. Тысячи людей стекались на Красную площадь и стремились в Колонный зал, чтобы взглянуть на гроб Сталина. Народу было так много, что милиция просто не справлялась с толпой. На соседних улицах в давке погибло более ста человек, в том числе и дети. У тех, кто страдал, как доктор Рапопорт, создавалось ощущение, что «даже его мертвое тело требует новых жертв».

Константин Симонов, который считал себя следующим кандидатом в списке репрессий, получил распоряжение прибыть в Колонный зал седьмого марта в составе делегации писателей. Ему понадобилось два часа, чтобы добраться до Кремля сквозь толпу. Пришлось перебираться через грузовики, которыми перегородили Неглинную улицу. Там было так много народу, что Симонов даже не мог вынуть из кармана свое удостоверение Центрального Комитета партии, пока не нашел обходной путь позади Малого театра. Стоя в Колонном зале в почетном карауле среди других писателей, Симонов заметил, как дочь Сталина отделилась от группы родных. Светлана тихо поднялась на возвышение, где стоял гроб с телом ее отца, и долго стояла там, глядя в его лицо. Потом она отвернулась от него и спустилась вниз. Ни слез, ни поцелуев не было.

Девятого марта гроб установили на орудийный лафет и перевезли в Мавзолей, где тело положили в саркофаг напротив мумифицированного тела Ленина. Официальные лица выстроились в очередь, чтобы подняться к саркофагу по ступенькам. Сверху тело Сталина было накрыто стеклом полукруглой формы. Когда подошла его очередь подойти к саркофагу, Симонов, привыкший видеть «длинное восковое лицо Ленина», был поражен: Сталин выглядел «ужасно», «ужасающе живым». Было очень похоже, что под стеклом лежит живой человек. Симонову это напомнило о «чувствах страха и опасности», которые он совсем недавно ощущал, думая о своем будущем, о страхе, который до сих пор жил в его душе, так как он понятия не имел, как теперь повернутся события.

Миллионы советских граждан стояли в очереди, чтобы пройти мимо тела и проститься со своим вождем. Их горе вовсе не было лицемерием. Молодой Олег Калугин, который позже стал генералом КГБ, так описывал свое юношеско-восторженное отношение к Сталину:

Многим людям трудно было себе представить, как целая нация могла поклоняться такому чудовищу, но в действительности большинство из нас — те, кого не коснулись репрессии, — на него молились. Мы воспринимали его как человека, который провел страну через войну, превратил разрушенное государство в сверхдержаву, поднял нашу экономику так, что в стране больше не было безработицы, а жилье и продукты были у всех. Его пропагандистская машина была всесильной… Я просто почитал Сталина.

Сталин, человек, который железной рукой управлял страной четверть века, умер. Даже те, кто ненавидел Сталина, были вынуждены скрывать свое облегчение. Было очень неосторожно проявлять какие-то другие чувства, кроме глубокой скорби, по отношению к вождю. Кто мог знать, каким будет новый порядок?