Читаем без скачивания Брошки с Блошки - Елена Ивановна Логунова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Погуляем еще или вернемся домой? – ковыряя пирожное, предложила я. – Я бы поработала, мне через неделю рукопись сдавать, а я сама еще не поняла, кто там главный преступник.
– Да нагулялись уже, руки-ноги болят, будто я вагоны с углем разгружала, – проворчала подруга, настроение которой из-за досадной задержки испортилось. – И погода шепчет, того и гляди – дождь польет, а ты мой зонт не одобряешь, провинциальный он…
– Просто слишком яркий и веселый для чопорного Питера. – Я попыталась успокоить ворчунью, но сделала только хуже.
– Да уж куда мне со свиным рылом в калашный ряд, – загудела она почти плаксиво.
Спас ситуацию тетушкин «звонок вежливости».
– Я же вас толком не поблагодарила, девочки, – сказала она, – все в такой спешке и кутерьме с этой коляской, тростью и вообще маскарадом… Спасибо, что уделили старухам столько времени и сил. Я понимаю, что упражнения с коляской – это утомительная физкультура.
Я обратила внимание, что Ирка, прислушиваясь к доносящемуся из трубки голосу тетушки, перестала изображать обиду и страдания, и попыталась затянуть разговор. Спросила то, что могло заинтересовать мою подругу, большую любительницу душераздирающих сериалов:
– А что это за родственники у вас такие – Римма и Борух?
Из трубку донесся вздох. Ирка насторожила ушки – почуяла драму.
– Моя мама и их бабушка были родными сестрами, мы с их матерью Розой – двоюродными. С ней я еще дружила, но с ее детьми – уже нет, – помолчав, сухо сказала тетя.
– Почему же? – шепотом подсказала мне Ирка, и я озвучила этот логичный вопрос.
Странно же, что женщина, рано лишившаяся мужа и оставшаяся в одиночестве после эмиграции детей, пренебрегает родней. Тем более это не похоже на тетушку. Я-то ей вообще чужая по крови, а она относится ко мне как к внучке.
– Они такие… дискомфортные, рядом с ними как будто даже дышать трудно. – Тетушка старательно подыскивала слова.
Мне захотелось помочь ей, уменьшить напряжение, и я пошутила:
– Да, от Риммы такой мощный запах вьетнамского бальзама, что задохнуться можно!
– Ты заметила? – Тетушка издала невеселый смешок. – Она на этой «Звездочке» просто помешана, это у нее первейшее средство от всех болезней! У Боруха другой бзик, он аллергик и ненавидит кошек. А у меня же всегда были котики, до Вольки – Санчо, раньше – Тео и Лео… Но это все ерунда, разумеется, – она отмахнулась от собственных слов, – мало ли у кого какие закидоны и сдвиги, мы все не без изъяна. Я хотела сказать, что и Римма, и Борух изрядно деспотичные. Римма даже мальчишку своего бедного в ежовых рукавицах держит, он у нее как арестант, шаг вправо, шаг влево – побег. Борух вообще пацана обыскивает, представляешь?
– Как это – обыскивает? Зачем? – не поняла я.
Ирка уже блестела глазами, выразительной мимикой выражая заинтересованность рассказом и сочувствие судьбам героев.
– Ну, мальчик же работает с камнями и драгметаллами, а Борух просто маниакально боится, что его кто-нибудь обманет, обставит, прибыли лишит. Вот он и досматривает парня – не несет ли тот из лавки что-то ценное в карманах. – Тетя гневно фыркнула. – По мне, такая фобия стопроцентно выдает в самом Борухе человека непорядочного и нечестного! Но убедиться в этом на своем горьком опыте мне не хотелось, и это нас развело. – Тетушка снова помолчала, а потом чуть виновато спросила: – Я непонятно объясняю, да?
– Не очень, – призналась я.
А Ирка сначала покивала, потом помотала головой и снова замерла, сияя очами, в ожидании продолжения.
– Это потому, что мне неприятно об этом вспоминать, – призналась тетушка. – Когда Миша и Маша уехали, Римма и Борух попытались окружить меня вниманием. Так обо мне заботились, словно я маленькая несмышленая девочка, которая дня не проживет без заботы умных взрослых. Когда узнали, что я собираюсь продать квартиру на Грибоедова, возмутились, отговаривали меня… Боруху та наша квартира очень нравилась, он часто приходил ко мне и осматривался, будто прикидывал, как что переделает и где какую мебель поставит. Словно считал эту квартиру своей, понимаешь?
– Чего ж тут не понять. – Я глянула на Ирку – она снова истово кивала. – Видать, на наследство рассчитывали родственнички.
– Ага, думали, я вот-вот угасну от тоски и одиночества, – язвительно поддакнула тетя. – И мне это очень сильно не понравилось. Я постаралась отдалиться от этой ветки семьи, а они в свою очередь на меня за это обиделись. И уже много лет мы звоним друг другу по праздникам и здороваемся при случайных встречах. Вот такие родственники. – В трубке что-то брякнуло, невнятный фоновый шум усилился и оформился в голос Светочки. – Но закончим на этом, мне пора, зовут к столу. Еще раз спасибо за совместную приятную прогулку!
Тетя попрощалась и отключилась. Я положила смартфон на стол и посмотрела на Ирку. Та уже позабыла минутную грусть-печаль и вновь была полна интереса к жизни как своей, так и чужой.
– Я бы тоже с такими родственничками не общалась, – с вызовом сказала она, взмахом руки с зажатой в ней банковской карточкой подзывая официанта со счетом. – Мутные они какие-то. Хорошо, что мы пойдем оценивать наши бриллианты к проверенному специалисту, а не к этому Боруху. Ведь была у меня такая мысль – показать ему наши камешки.
– Я думаю, чем меньше знакомых нам людей знает про эти камешки, тем лучше, – рассудила я.
– Точно! Тут людей и котов из-за сущей ерунды грабят, за бриллинты на сто тысяч баксов вообще могут прибить! Ты вот идеализируешь этот город, а я смотрела сериал «Бандитский Петербург» и не имею иллюзий…
Она бы еще развила
