Читаем без скачивания Нравы Мальмезонского дворца - Сергей Юрьевич Нечаев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Гостей в Мальмезоне не стало меньше. По словам Гектора Флейшмана, «их бывало много, и не из худших. Ясно, что одиночество отвергнутой в Мальмезоне – слабый пункт легенды».
Лагермейстер (maréchal de camp) Бонифас де Кастеллан вспоминает:
«Я был в Мальмезоне, представлялся императрице Жозефине».
И не он один…
Приезжавшие утром большей частью приглашались к завтраку.
Гектор Флейшман пишет:
«Как и обед, он состоит из одной перемены кушаний, вторую составляет десерт. Первая перемена включает супы, соусы, жаркое и пирожное. Все подается сразу. За стулом каждого приглашенного – лакей, подававший по окончании трапезы синий лекарственный шарик и стакан теплой воды, чтобы прополоскать рот.
Что касается императрицы, то сзади нее – два лакея, гонец, охотник и главный метрдотель.
Завтрак продолжался три четверти часа. В Тюильри во времена Империи он отнимал не более двадцати минут».
В ожидании обеда Жозефина иногда играла на арфе, выполненной из красного дерева с орлом на верхушке и украшениями из золоченой чеканной бронзы. Иногда она вышивала. Для вышивания имелись специальные пяльца из красного дерева с украшениями из бронзы.
Затем следовал обед, а послеобеденное время проходило в игре на бильярде и бесконечных экскурсиях по картинным галереям и оранжереям. По словам Гектора Флейшмана, «гости, впервые попадавшие в Мальмезон, глазели на сокровища картинной галереи» или «разбредались по парку дразнить животных или наживали мигрень, любуясь яркими охапками тепличных цветов».
Иногда, если погода была хорошей, Жозефина с гостями отправлялась в экипажах на прогулку по окрестностям Мальмезона. Но все страшно скучали, всем недоставало Парижа.
По вечерам Жозефина коротала время за написанием писем. Для этого к услугам бывшей императрицы имелось бюро с крышкой из зеленого гранита.
Еще по вечерам Жозефина любила забавляться своими бесчисленными украшениями.
Гектор Флейшман пишет:
«Скрасить скуку можно было и забавами с драгоценностями, хранившимися в комоде красного и тисового дерева, с орлами и столешницей из крапчатого итальянского мрамора. Жозефина примеряла серьги, браслеты, диадемы… Милостиво давала рассматривать их восхищенным дамам. Бриллианты сияли, опьяняя холодным чистым блеском.
В девять часов вечера все возвращались в салон, где опять слушали игру императрицы».
Констан Вери вспоминает:
«Жозефина сама распоряжалась своим временем. В течение дня она принимала многочисленных посетителей. Она привыкла есть второй завтрак со своими друзьями, как с новыми, так и со старыми…
В ее комнате стояла арфа, на которой она играла, если не было занятия получше, и обычно она наигрывала одну и ту же мелодию. Ей нравилось ткать гобелены, и она привлекала к этой работе прислуживавших ей женщин или гостей, чтобы они помогали. Подобным образом ей удалось обеспечить покрывалами всю мебель в гостиной Мальмезона».
В десять часов обычно подавали чай.
Мадемуазель Аврийон вспоминает:
«Как я уже говорила, каждый день кто-то приезжал из Парижа в Мальмезон, чтобы пообедать; другие, их было значительно больше, приезжали просто провести вечер. В десять часов подавали прохладительные напитки, мороженое, пунш и всевозможную выпечку. Среди гостей, приезжавших в Мальмезон чаще всего, был кардинал Мори, разговоры с которым Ее Величество очень любила».
Кардинал Мори был хорошим человеком, но еще он отличался любовью поесть. Мадемуазель Аврийон по этому поводу пишет:
«Кардинал Мори был страшным гурманом и имел невиданный аппетит: каждый раз, когда он приезжал провести вечер в Мальмезоне, он один поглощал, именно это слово следует употребить, большую часть напитков, пирогов и конфет, которые выносили в салон. Слуги, они почти все были молодыми людьми, сильно забавлялись прожорливостью Его Преосвященства».
В полночь Мальмезон погружался в сон, а назавтра все повторялось абсолютно в том же порядке.
В других резиденциях Жозефины расписание мало чем отличалось от мальмезонского.
Мальмезонские свадьбы
А еще в борьбе со скукой Жозефина придумала неожиданное развлечение – она стала устраивать брачные союзы.
Одним из таких союзов была свадьба графа де Пурталеса, вызвавшая много разговоров в Париже. Подробный рассказ об этом можно прочесть у маркиза де Кастеллана, дальнего родственника невесты.
По словам Гектора Флейшмана, «нет более живого наброска мальмезонского двора 1811 года».
При Жозефине в Мальмезоне состояли две юные особы – Виржини и Луиза де Кастеллан, дочери мадам де Кастеллан-Норанте, урожденной Соммери. Мадемуазель Луиза де Кастеллан 18 ноября 1811 года вышла замуж за графа Анри-Шарля-Фредерика де Пурталеса, швейцарского боевого офицера, а ныне шталмейстера Жозефины.
Их брак устроился следующим образом. Придворные дамы Жозефины, заметив с некоторого времени, что де Пурталес очень занят Луизой, предуведомили бывшую императрицу, что шталмейстер не остается в салоне в отсутствие мадемуазель де Кастеллан. Потом де Пурталеса застали у двери мадемуазель де Кастеллан, когда он собирался просунуть под нее письмо. Об этом тотчас сообщили Жозефине. Она вызвала к себе влюбленных, вышла с ними в сад и начала выговаривать Луизе:
– У вас нет ничего, кроме вашего громкого имени. Господин де Пурталес же очень богат. Вы не можете верить в его желание жениться на вас.
Граф де Пурталес не мог не вмешаться:
– Я был бы очень счастлив, если бы это произошло, и именно таково мое намерение.
Жозефина тогда сказала:
– Я даю сто тысяч франков в приданое.
Гектор Флейшман по этому поводу замечает:
«Жозефина на самом деле обещала сто тысяч франков, так как ей это ничего не стоило, но так и не выплатила их. После ее смерти пришлось получать их из ее наследства».
Конец этой истории маркиз де Кастеллан рассказывает так:
«Церемония свершилась в Мальмезоне. Граф де Пурталес был протестантом, и потому Маррон, министр, исповедующий ту же религию, благословлял его в салоне. Его Библия лежала на столе, покрытом зеленой тканью. По правую и по левую его руку стояли два помощника, некрасивые, маленькие, в черных одеждах и со шпагами.
Потом перешли в часовню, где кардинал Мори, назначенный парижским архиепископом, в сопровождении придворных священников Жозефины и Жерфаниона, маделенского кюре, благословил супругов.
Его речь была прекрасна. Он искусно говорил о прошлом величии императрицы, о ее настоящем положении. Он распространялся об уважаемых семьях обоих супругов. Все это давало почувствовать оратора старой школы.
Родственник мадемуазель Луизы де Кастеллан только по фамилии, я был избран держать венец… Полагаю, что выбрали самый тяжелый из венцов. По окончании церемонии императрица Жозефина обняла мадам де Пурталес».
Мадемуазель Аврийон, первая горничная Жозефины, описывает все это несколько иначе:
«Она дала мадемуазель де Кастеллан приданое в сто тысяч франков, носильных вещей на двадцать тысяч франков, подарила ей несколько драгоценностей и выдала ее замуж за господина де Пурталеса, одного из сыновей знаменитого и честнейшего негоцианта, память о котором надолго сохранится в Невшателе. Кардинал Мори дал молодоженам свое благословение в часовне Мальмезона, в присутствии Ее Величества, которая играла роль матери мадемуазель де Кастеллан. Господин де Пурталес был протестантом, и их поженили по законам двух конфессий. Сразу после церемонии молодожены отбыли в Париж».
Кроме того, мадемуазель Аврийон рассказывает еще об одном браке, заключенном в
