Читаем без скачивания Трава зелёная - Александр Валерьевич Решетников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Мля, государству спирт обходится в копейки, а ценники растут, как бамбуки! — посетовал я на рыночный беспредел.
— Это потому, — иронично хмыкнул Пашка, — что весь спирт израсходовали на презервативы.
— В смысле, на презервативы? — не понял я юмора.
— В самом прямом, — снова ухмыльнулся одноклассник. — Ты же в ботанике хорошо шаришь?
— Ну, да, — пришлось согласиться.
— Тогда должен знать, что у нас гевея не растёт.
— И чего? — продолжал я тупить.
— А того, что один из способов изготовления каучука производится с помощью этилового спирта.
— Правда, что ли? — новость меня удивила, так как я всегда считал, что для этого требуется нефть.
— Заявляю авторитетно, как человек, получивший диплом химика-технолога, — с превосходством в голосе произнёс Пашка. А затем, рассматривая понравившуюся ему бутылку с водкой, пропел. — И если б водку гнать не из опилок, то что б нам было с пяти бутылок?
Пашка мне вспомнился не случайно. Отсутствие под рукой такого материала, как резина, меня очень напрягало. Изначально я хотел списаться с кем-нибудь из Европы. Хотя бы со «своими» родственниками, чтобы прислали посылку. Но сколько эту посылку ждать? Да и вообще, исполнят ли мои просьбы? А надо мне много. Тут и всевозможные семена, которых в России нет, и журналы о последних научных достижениях, и учебники, и натуральный каучук. Конечно, письма я напишу в любом случае. Только руку получше набью и запомню мысленные обороты, которые употреблял Лионель Фишер. С момента разговора у ворот дома Белкиных, когда мы с Иваном Даниловичем обсуждали наши общие дела, прошло десять дней. Сегодня уже зима, 1-ое декабря 1742 года. И все эти десять дней я перед сном упражнялся в овладении «своим» почерком. По моему мнению, получалось вполне прилично. Значит, скоро начну составлять письма.
За десять прошедших дней случилось много событий. Основное, Емельян привёз из поместья четверых парней призывного возраста и мальчика Митю лет восьми. Пацан жил с мамкой, но она умерла от какой-то болезни. Староста упросил Емельяна взять Митьку с собой, авось барин найдёт ему применение. Иначе ребёнок тупо умрёт от голода, так как присматривать за сиротой больно-то некому. Теперь у меня пять маленьких учеников: девчушка и четыре хулигана. Занимаюсь с ними с восьми утра и до двенадцати дня, затем делаю свои дела. Повторно занятия начинаются в пять вечера, и тянутся до самого отбоя с перерывом на ужин. Спать детей обычно укладывают в двадцать один ноль-ноль.
Кроме детей, теперь на моей шее сидят четыре здоровых лба. Когда я узнал, что всех зовут Иванами, то просто оху… поразился фантазии Емельяна, который их отбирал. Интересно, он случайно не метит в продюсеры, как Игорь Матвиенко? А чё, готовые «Иванушки International». Правда, рыженького нет. Они вообще все белобрысые и на лицо похожи, словно от одного отца с мамкой произошли. Прямо четверо из ларца, одинаковые с лица. Дабы не путаться, я каждого официально наградил прозвищем, то есть сделал это в присутствии третьих лиц. Первым прозвище получил Скунс. Этот дебил умудрился наступить на свежее лошадиное яблоко, но вместо того, чтобы очистить подошву, попёрся в дом. Там Иван Данилович проводил смотр всех вновь прибывших. Парни зашли, сняли шапки, перекрестились на иконы, поклонились Белкину… В общем, всё по уставу. И вот среди этого благолепия повеяло свежачком…
— Это что за ароматы? — поморщился Иван Данилович, чутко уловив посторонний запах.
— А вон он, наш Скунс, — кивнул я на парня, который стоял впереди всех. — Тебя что, не учили чистить подошвы, когда в помещение заходишь?
— Ох, барин, прости Христа ради, не заметил! — парень проследил за моим взглядом, заметил причину недовольства и испугано вжал голову в плечи.
— Быстро вышел на двор и очистил валенки! — грозно рявкнул Белкин. Парня словно ветром сдуло, а хозяин дома обернулся ко мне. — Леонид Иванович, а кто такой, скунс?
— Это такой пушной зверёк наподобие нашего барсука. Живёт в Америке. От врагов защищается тем, что выделяет из себя зловонную жидкость, чем отбивает всякую охоту нападать на него, — сообщил я авторитетно.
— Аха-ха-ха-ха! — рассмеялся Белкин. — Теперь и у нас есть свой скунс, а не только в Америке!
Так парню официально было присвоено прозвище. Как показало время, не зря. Похоже, он вообще не умел смотреть под ноги. То наступит на какую-нибудь дрянь, то запнётся и растянется каракатицей. У меня вообще сложилось мнение, что староста сплавил к нам всех косорезов. Но ничего, армия и не из такого дерьма делала конфетки.
Вторым прозвищем я наградил Сморчка. В принципе, они все шмыгали носами и вытирали сопли рукавами. Но этот выделялся даже среди своих собратьев. Не зря Пётр I приказал на рукавах солдатских мундиров нашивать бронзовые пуговицы. О железки носа не утрёшь. Я же поступил более гуманно. После того, как Мария Васильевна сшила мне по паре трусов и футболок, остались небольшие лоскутки материи. Как раз для носовых платков подойдёт. Их я и подарил новобранцам. Подарил, естественно, не просто так. Сначала популярно объяснил, для чего они нужны, и как за ними правильно ухаживать, то есть — стирать. Попутно продемонстрировал способ промывки носа водой, чтобы меньше было соплей. Однако моя поучительная лекция понимания не нашла, сила привычки оказалась сильнее. Тогда я обратился к Белкину с просьбой…
— Иван Данилович, вы постоянно на службе. Марию Васильевну я тоже не хочу тревожить по пустякам… Разрешите мне самостоятельно придумывать наказания для этой четвёрки деревенских увальней. Иначе ничего путного из них не выйдет.
— Что ж, разрешаю, — после недолгого раздумья согласился Белкин. — Только до смерти не запорите.
— Чего, чего? — не сразу понял я. — Почему вы решили, что я собираюсь их пороть?
— Ну, а как же иначе? — удивился Белкин.
— Пороть своих крепостных, Иван Данилович, это не рационально. Поркой вы наносите вред здоровью. Мне же нужны физически крепкие парни.
— И как вы собираетесь их наказывать? — заинтересовался мой работодатель.
— О, Иван Данилович! — плотоядно улыбнулся я. — Поверьте, мне известны такие методы, что порка сойдёт за счастье. При этом никто не получит физических увечий.
— Хм, очень любопытно… Покажите?
— Легко! Думаю, что повод для наказания не заставит себя ждать.
В Российской армии устав запрещает наказывать неумеху. То есть персональное наказание отсутствует. За косяки
