Читаем без скачивания О смелых и умелых (Избранное) - Николай Богданов

Весь остаток ночи и все утро по всем запасным полкам передалось: юнкера у батарейцев чуть-чуть пушки не увезли. Многие осмеивали оплошавших артиллеристов. А те злились и помалкивали, и, когда до них дошла весть, что юнкера окружили Московский Совет и находящихся там представителей рабочих и солдат, артиллеристы бросились запрягать орудия.

Вскоре, миновав Триумфальные ворота, загрохотали по булыжнику Тверской улицы пушки. Пляшут застоявшиеся кони, на них красуются ловкие ездовые, на лафетах молодые подносчики, дюжие заряжающие, усачи наводчики. А по тротуарам поспешают бородатые ополченцы со своими "страшенными берданками". Спешат да поглядывают, как бы кто из окошек или из подъездов в артиллеристов не стрельнул.

Упряжка от упряжки соблюдает положенный интервал, чтобы в случае остановки пушка на пушку не наехала, не перепутались бы кони постромками.

Иван Васильевич Кучков на лафете первого орудия следовал к Московскому Совету как провожатый. На замыкающем орудии катил Андрейка.

"ДЕДУШКА" И "ВНУЧЕК"

Поглазеть на пушки сбежалось немало любопытных мальчишек. И уличных и в гимназических фуражках. Андрейка, ревнуя, по-хозяйски покрикивал на них, отгоняя от орудий.

Иван Васильевич Кучков долго не выходил из Моссовета, куда он пошел вместе с Зеленовым и представителем солдатского комитета. Наконец он появился, встревоженный, поискал кого-то глазами и, увидев Андрейку, отозвал его в сторону, спросил шепотом:

- Ты врать горазд?

- Ей-богу, нет!

- А притворяться умеешь?

- А зачем? - удивился Андрейка.

- Надо! Бывает, без вранья не обманешь воронья. Гляди-ка, сколько их слетелось по наши души. Из каждого подъезда воронье-юнкерье выглядывает, как бы нас склевать половчее. В каждой подворотне стерегут.

Андрейка пригляделся. И впрямь, в ближайших подворотнях теснились, топтались начищенные юнкерские сапоги, в подъездах среди юнкерских форменных фуражек поблескивали плоские штыки японских винтовок.

- Видал, как они нас в кольцо взяли? В Питере уже Советская власть объявлена, а здесь нам ультиматум предъявили - сдаться на милость господам офицерам, распустить Красную гвардию, распустить Московский Совет и признать их буржуйскую Городскую думу. Ну, Рябцев! Ну, Руднев! Связать бы их, подлецов-самозванцев, да пустить по Москве-реке. Наши товарищи хотели с ними по-честному договориться, а они вон какой подлый обман затеяли. Окружили нас и расправой грозят.

- А у нас пушки! - напомнил Андрейка.

- Без прикрытия и пушки что лягушки. Захватят их юнкера с налету, на нас же ими и заквакают. Нам с тобой надо поспешить в Замоскворечье. Решение принято такое: поднимать рабочий народ, всем депутатам Моссовета пробираться сквозь засады юнкеров в районы, призывать запасные полки к бою - солдат и красногвардейцев. Все телефоны у нас перехватили, все пути отрезали. Но мы проберемся!

Иван Васильевич склонился над Андрейкой.

- Мы с тобой простаками притворимся. Сможешь?

- Подучишь, постараюсь.

- Наука нехитрая. Я тебя стану бить, а ты плачь.

- Не сумею я, дядя Иван, плакать понарошке... Засмеюсь.

- Ну это ты не бойся. У меня заплачешь по-настоящему. Обманка у нас для юнкеров будет такая. Ты мой непослушный внучонок, убежал посмотреть, что на улицах делается. А я, твой сердитый дед-пекарь, поймал тебя и домой за ухо веду.

- Ладно! - согласился Андрейка, но вскоре пожалел, что не придумал что-нибудь другое.

Заприметив юнкерскую засаду, притаившуюся в ближайшей подворотне, Иван Васильевич так зажал ухо "непослушного внучка", что Андрейка издал визг, не вызывающий сомнения в натуральности, и стал выкручиваться.

"Строгий дед", давая "внуку" под зад пинки, протащил его мимо смеющихся юнкеров за ухо, выкрикивая такие обидные слова, что от одной только обиды можно было зареветь.

Так "дед" и "внук" удачно миновали юнкерские засады.

РЯБЦЕВ НЕ ВЕРИТ

- Вы что-то преувеличиваете! - Рябцев отказывался верить сообщениям, поступавшим в штаб.

"Двинцами взят штурмом Коммерческий институт".

"Двинцы штурмуют интендантские склады".

"Двинцы захватили на Тверском бульваре здание градоначальства".

"На Скобелевской площади двинцами подбит грузовик, пытавшийся захватить пушки".

Грузовик, нахально подкатившийся к дверям Моссовета и чесанувший очередью из пулемета по его окнам, был действительно подбит гранатой одного из двинцев. Но все остальные сообщения были преувеличены. Не двинцы, а красногвардейцы и солдаты запасных полков совершали успешные атаки на юнкеров. Замоскворецкие красногвардейцы прошли было мимо Коммерческого института, но кто-то из двинцев предостерег: "Нельзя оставлять в тылу этакую занозу, братцы".

Короткая перестрелка, внезапный штурм, яростная рукопашная, и вот уже студенты-белоподкладочники в подвале, а красногвардейский отряд, выросший на двести бойцов благодаря захваченным винтовкам, поспешает на помощь хамовническим товарищам. Пальба раздается все сильней.

Красногвардейцы устремились по Малому Каменному на Большой, решив захватить оба моста с ходу, одним броском. Но пулеметный огонь и пули юнкеров, засевших на кремлевских стенах, приостановили напор.

Наповал был убит Саша Киреев. Он словно споткнулся и прилег, прильнув щекой к мостовой, послушать топот ног пробегавших мимо дружков.

Отряд проник в здание электростанции и трамвайного парка. Через мост лихо промчался грузовик, набитый юнкерами. Они хотели с налету захватить электростанцию и оседлать мост.

Красногвардейцы открыли стрельбу. Грузовик попытался развернуться. Но под его колеса полетели гранаты. Юнкера посыпались на мостовую и подняли руки.

При штурме интендантских складов опять-таки кое-что придумал Кучков. Когда он, изрядно избитый юнкерами, пробирался к себе в Замоскворечье, обходя проходными дворами наполненную стрельбой и свистом пуль Сенную, миновав притаившуюся, молчаливую Пятую школу прапорщиков, объявившую нейтралитет, он очутился среди возмущенных бойцов.

"Умеют угощать ваши благородия себя винцом, нас свинцом!" - услышал Иван Васильевич.

"Вкусно хотят воевать беляки, на белых хлебах, со сливочным маслицем".

"Духовитые папироски покуривать да в нас постреливать в свое удовольствие!"

- Что здесь происходит, куманек? - спросил Кучков, увидев Ваську Сизова у мешка семечек в нише ворот.

- Полное безобразие! - сплюнул Васька мимо громадных валенок, в которые были обуты его ноющие от ревматизма ноги. - Захватили юнкера склады и теперь граблют за милую душу. Сами всласть жрут, нашему брату не дают! Не подойти к складам. Начисто убивают. Остервенели! Нет у буржуев ни стыда, ни совести!

Васька сильно "качнулся" в сторону большевиков после того как узнал, что про Ленина все врали. Теперь он Керенского готов был задушить своими руками за ложь его и подлые обманы. Васька бесплатно угощал солдат семечками. И солдаты, подставляя карманы и горсти, обещали отблагодарить его консервами и папиросками, когда отобьют склады.

Взяв в кредит горсть, Иван Васильевич смешался с толпой солдат, грызущих семечки в нетерпеливом ожидании сразиться с беляками. Послушав, что говорят, Иван Васильевич поднялся по лестнице, откуда был виден бой. Потом спустился вниз, подошел к Сизову.

- Не могу я равнодушно наблюдать такой цирк. А ну, Вася, сымай валенки!

- Почему это сымай? У меня ревматизм, а погода - снизу сырость, сверху морось.

- Потому и сымай! Не то оскользнусь...

- А-а, - догадался Васька и с улыбкой стащил с себя валенки, приняв в залог сапоги Кучкова.

Переобувшись, Иван Васильевич сунул за голенища пару гранат, "одолженных" у солдат. Затем тихо, мягко, не оскользаясь, поднялся по лестнице, прошел по сырой железной крыше и очутился как раз над юнкерами. Они весело постреливали с балкона по солдатам, не чуя беды.

Кучков прилег, осмотрелся, бросил одну за другой гранаты вниз. Треск, взрывы, солдатское "ура!". И железные ворота складов под ударами прикладов поддаются.

Немало юнкеров осталось на месте после рукопашной. Только те и уцелели, кого резвые ноги вынесли. Страшен рассерженный солдат со штыком.

Кучков не торопясь слез по пожарной лестнице, снял валенки и сказал подбежавшему Андрейке:

- Снеси, Арбуз, Ваське, скажи спасибо да возьми мои сапоги. Я пока перекурю, притомился малость.

Андрейка с трудом дотащил Сизову валенки, набитые пачками папирос, подарок от солдат, уже охранявших интендантские склады.

Васька обрадовался, увидев в целости и невредимости свои валенки, и с блаженной улыбкой стал доставать из них папиросы.

Из подъезда Пятой школы прапорщиков вдруг стали выбегать офицеры и курсанты, будущие "прапора" во всеоружии.

Андрейка вздрогнул, узнав среди них одного из тех расстрельщиков, что явились когда-то к Люсе.

- Беги, Арбуз, упреди наших! - шепнул Васька Андрейке и закричал: Эй, на постах! Поберегись!