Читаем без скачивания Влюбленный Шекспир - Энтони Берджесс

И тогда Уильям набрался храбрости и решил говорить без обиняков.

— Но денег для этого требуется гораздо больше, чем я рассчитывал. Я теперь даже не знаю, у кого их занять. Мне нужна тысяча фунтов.

Гарри от неожиданности присвистнул:

— Однако… Оказывается, дела в театральном бизнесе обстоят гораздо серьезнее, чем я предполагал. Тысяча фунтов — сумма внушительная.

— Но к кому еще, кроме тебя, я могу обратиться?

— Ну да, — усмехнулся Гарри, — теперь я припоминаю тот наш разговор…. Ты тогда заявил, что намерен сколотить состояние и что когда-нибудь обнищавшие аристократы в лохмотьях будут стремиться к тому, чтобы породниться с семьями содержателей балаганов.

— Ничего подобного я не говорил.

— Мне тогда и в голову не могло прийти, что твои новые богачи станут таковыми посредством того, что будут клянчить деньги у старых богачей.

— Должен же быть начальный капитал. А что еще, кроме земельных угодий, может быть начальным капиталом? И кому принадлежит земля в этом королевстве?

— Нам — тем, кто ею владеет.

— Изначально земля была общей, но потом пришли завоеватели. Эта несправедливость не может длиться вечно.

— Ты чем-то недоволен?

Уильям густо покраснел.

— Некоторые так считают. Я всем доволен, меня все устраивает. И сейчас я просто пытаюсь подобрать слова, чтобы попросить помощи у друга.

— Значит, тысяча фунтов? Взаймы? Уильям говорил, взвешивая каждое слово:

— По-моему, одалживаться у друга не вполне удобно.

Гарри улыбнулся и продолжил:

— А что такого? Я могу предложить тебе совсем необременительные условия

— ну, скажем, десять процентов.

Уильям тоже улыбнулся в ответ:

— И отрезать от себя фунт мяса, чтобы оставить тебе в качестве залога? Великодушие вашей милости безгранично! Кстати, я всегда считал вашу милость примерным сыном Церкви, которая осуждает ростовщичество.

— Да ты погляди на себя, откуда на этих костях возьмется фунт мяса? Да без меня ты тут окончательно отощал! — Гарри неожиданно ткнул Уильяма в бок своими унизанными перстнями пальцами; молодой человек, прокутивший всю ночь на веселой пирушке, был и наутро полон сил. Друзья принялись шутливо бороться, как в добрые старые времена; вино из опрокинутого бокала разлилось по дощатому полу.

ГЛАВА 6

4 января Безумие, безумие, полнейшее безумие… После ухода Г. ко мне ввалился Дик Бербедж, потный и разгоряченный, несмотря на морозную погоду, и прямо с порога объявил мне оглушительную новость о том, что нашей труппе велено дать представление на свадьбе графа Дерби и отвергнутой Г. леди Лизы. Невероятно комичная и причудливо переплетенная цепь совпадений! Наша жизнь порой подкидывает такие события, что драматург начинает ощущать себя более милостивым вершителем судеб, чем сам Господь Бог или Провидение, короче, те, кто правит всем этим безумным миром. Безумие сейчас во всем, даже в нехватке отпущенного нам времени. До представления в Гринвичском дворце осталось всего три недели! Что ж, позволим себе поваляться на неубранной постели и пораскинуть мозгами в поисках других совпадений. В пылу борьбы Г. уронил с моей полки пару книг, среди них была и книжка Чосера: она упала и раскрылась на той странице, где благородный герцог Тезей женится на королеве Ипполите. Второй книжкой оказалась только что изданная свадебная песнь Эдмунда Спенсера[45], где есть, например, такой пассаж:

И пусть ни Пэк злокозненный, ни духи, Ни домовые, ни шалуньи ведьмы, — Все те, кого нам видеть не дано, —

Пусть небылью своей не докучают[46].

Итак, еще какое-то время я просто неподвижно лежал на спине, глядя на танцующие в очаге языки пламени, и это зрелище навело меня на мысль о танцующих феях. А затем пришло на ум имя Основа[47]: оно как нельзя лучше подойдет персонажу, который станет карикатурой на Неда Аллена. Я даже засмеялся от удовольствия. Потом сел за работу. На улице шел снег. (Я не могу использовать близнецов Плавта, потому что для большинства зрителей такое откровенное переиначивание будет очевидно; так что козни незадачливым влюбленным у меня будет строить сам шаловливый дух Пэк, или Пак.) Все это время Дик Бербедж притопывал, пытаясь согреться, дул на окоченевшие пальцы и чертыхался. Мне же было жарко, словно за окном стояла душная летняя ночь. Сон в летнюю ночь… В следующий момент у меня уже было готово название для новой пьесы.

6 января По пути в таверну я видел ее… Под моими ногами скрипел снег. Она либо недавно откуда-то вернулась, либо первый раз встала с постели после болезни. Наверное, ей очень трудно переносить такие холода… Она стояла у окна и во что-то зябко куталась: на фоне снегопада ее смуглая кожа казалась тусклой и невыразительной, и мою душу переполнила жалость. Я не могу поверить в то, что шалопаи из юридических школ насмехались над ней не только из-за цвета ее кожи; мне не хочется верить, что она — одна из черных шлюх Кларкенвела. Она же просто смуглая, но не негритянка… Проходя мимо ее окон, я набрался наглости и помахал ей рукой, но она не заметила этого или же сделала вид, что не обратила внимания. Дома я снова принялся рифмовать строки любовных сцен. Получилось топорно, даже очень, но времени на то, чтобы сочинить что-нибудь получше, уже нет. Я вложил эти дурацкие вирши в уста Оберона и подумал о том, что неплохо было бы предстать перед моей смугляночкой из окна в образе благородного господина… Нужно будет попросить кого-нибудь из мальчишек посмышленее сыграть роль моего слуги.

9 января В «Театре» по утрам уже идут репетиции. Репетируют одновременно несколько групп, у каждой группы свой эпизод: только так можно уложиться в невероятно сжатые сроки, отведенные на подготовку. Моя пьеса состоит из нескольких сцен, объединенных общим сюжетом.

Сегодня мне впервые представился случай оказаться с ней лицом к лицу и даже — при одной только мысли об этом мое сердце начинает бешено колотиться!

— даже заговорить. Я как обычно шел к себе, когда ее карета поравнялась со мной. Но тут со стороны улицы, ведущей к Спайтлфилдс, появился джентльмен верхом на коне. Неожиданно лошадь под ним поскользнулась и рухнула вместе со всадником в зловонную мешанину из снега и нечистот, напугав тем самым пару в упряжке. Лошади моей смуглянки захрапели, испуганно заржали и шарахнулись в сторону. Я проявил необычную для себя прыть (хотя потом долго не мог отдышаться от такого рывка) — бросился вперед и схватил под уздцы ближайшего из ее коней, бормоча при этом какие-то ласковые слова. Ее кучер спустился с козел, потом в окошко кареты выглянула ее служанка, а потом и она сама откинула с лица вуаль, чтобы узнать, в чем дело. Тогда я подошел, снял шляпу и учтиво поклонился.