Читаем без скачивания Исторические силуэты - Станислав Отв. ред. Васильевич Тютюкин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Во второй половине 1916 г. годовой бюджет ВЗС составил 600 млн. руб. и продолжал расти. Союзу принадлежало 75 поездов, которые перевезли с фронта в течение 2,5 лет войны 2,5 млн больных и раненых. Земгор обеспечивал фронт и госпитали продовольствием и медикаментами, организовывал для армии производство сапог, ботинок, шитье белья, закупал за границей хирургические инструменты для госпиталей, а впоследствии стал частично заниматься и боевым снабжением армии: Конечно, это способствовало обогащению (и далеко не всегда честным способом) тех владельцев предприятий и торговцев, которые были связаны с деятельностью земских и городских комитетов. Случалось, что на фронт поставлялось негодное обмундирование, плохие продукты и боеприпасы.
Для Г. Е. Львова годы войны стали его звездным часом. Он умело поддерживал инициативу местных земских групп в закупке продовольствия и снаряжения для армии, в оказании помощи беженцам, все более раскрывался как человек, наделенный деловитостью, расчетливым умом, недюжинными организаторскими способностями. Возглавляя военно-общественные организации, Г. Е. Львов вплотную столкнулся с рутиной и косностью царской бюрократии и стал разочаровываться во всей системе государственного устройства России. Как-то раз, еще в первые месяцы войны, Г. Е. Львову как руководителю ВЗС пришлось встречать на Николаевском вокзале царя. После этого он оказался в одном автомобиле с кадетом Н. И. Астровым. По словам последнего, вялые приветственные речи, скука на лицах встречающих и на лице государя произвели на Г. Е. Львова крайне тяжелое впечатление. Заметив его состояние, Астров стал убеждать князя оставить надежды на глухие и равнодушные к нуждам общества высшие сферы и прилагать усилия к объединению русской «общественности». Львов, как показалось Астрову, сочувственно прислушивался к этим словам{443}.
Среди кадетов Г. Е. Львов слыл «колеблющимся прогрессистом». Действительно, его политическая позиция определялась больше всего стремлением преодолеть те препятствия, которые чинились Земскому союзу чиновниками МВД и других министерств. В начале войны он полагал, что правительство и лично царь помогут ему в этом, но вскоре стал убеждаться в иллюзорности своих надежд. Не в силах противодействовать росту авторитета ВЗС и ВСГ, министр внутренних дел Н. А. Маклаков в «весьма секретной» записке сразу же после возникновения этих союзов предостерегал Совет министров от расширения их функций, настаивая на подчинении союзов на местах контролю губернаторов и ограничении их деятельности периодом войны{444}. На съезде земских деятелей в сентябре 1915 г. в обстановке поражений на фронте и роста революционной ситуации в стране позиция Львова становится весьма определенной. Он прямо заявил, что «столь желанное всей страной мощное сочетание правительственной деятельности с общественностью не состоялось… Мы уже сошли с наших позиций пассивно управляемых… Отечество наше ждет не только восстановления мирной жизни, но и реорганизации ее»{445}. Именно на этом съезде, где раздались призывы к созданию правительства, опирающегося «на доверие страны и законодательные учреждения», Львов мужественно и открыто высказал то, что признавалось аппозиционными деятелями в кулуарах Думы, а месяцем ранее появилось на страницах буржуазной печати. Так, 14 августа 1915 г. орган промышленников и банковских магнатов газета «Утро России», требуя отставки И. Л. Горемыкина, опубликовала составленные буржуазной оппозицией списки членов нового правительства. В одном из них, так называемом октябристском, Г. Е. Львов был назван в качестве кандидата на пост министра внутренних дел. Однако, когда возник допрос о путях создания «правительства доверия», большинство членов оппозиции, в том числе и Г. Е. Львов, категорически отвергли «ультимативную форму» реорганизации государственных органов. Он в числе первых предложил послать депутацию для переговоров к царю., согласившись принять на себя обязанности ее главы и надеясь на успех.
Но в данном случае Львов в очередной раз просчитался. За причастность к оппозиции ему пришлось заплатить «отлучением» от двора, а в царской аудиенции депутации было отказано. Съезды же земских и городских союзов были категорически запрещены. Львов, как он сам в том признался, был очень огорчен таким поворотом дела и на одном из несанкционированных собраний земских деятелей весной 1916 г. искренне недоумевал, почему политика правительства, направленная на «великую цель» — доведение войны до победного конца, исключает здравый смысл. Он готов был с легкостью поступиться политическими принципами оппозиции ради «деловой» работы. Вот почему, когда командующий Московским военным округом И. И. Мрозовский наложил запрет на собрания земцев в Москве, Львов заявил ему, что «он лично не сочувствует введению в деятельность союза политических вопросов, борется в этом направлении с левыми элементами союза, но, к сожалению, не всегда бывает в состоянии противостоять их напору»{446}. Однако полицейские власти склонны были видеть в этом заявлении лишь дипломатический ход главы Земгора, хотя Львов искренне старался ограничивать деятельность союза лишь хозяйственными и организационными вопросами. Более того, в «Известиях ВЗС» он неоднократно выступал против «нездорового политиканства» и «предвзятого осуждения» существующего строя{447}. И в устных заявлениях, и в печати Г. Е. Львов не раз подчеркивал, что он не связан с «праздными болтунами», которые своей «нелепой болтовней» компрометируют союзы в глазах правительства.
Некоторые радикально настроенные депутаты Думы считали, что, мягко говоря, в выступлениях Львова сквозит «уклончивость»{448}. Он не пользовался полным доверием в этих думских кругах, поэтому его фамилия как кандидата на пост премьера далеко не сразу появилась в списках думской оппозиции, предлагавшей на эту должность М. В. Родзянко или А. И. Гучкова. По. воспоминаниям П. И. Милюкова, кандидатура Г. Е. Львова в качестве председателя нового состава Совета министров впервые всплыла лишь весной 1916 г. на частном совещании на квартире Е. Д. Кусковой и С. Н. Прокоповича{449}. Пестрота состава участников этого собрания, принадлежавших к радикальной части прогрессистов, левым кадетам, а также первым социалистам, косвенно свидетельствует о том, что их могло объединить и масонство. Но дело не только в этом. Имя Г. Е. Львова — безупречного в нравственном отношении человека — становится знаменем в борьбе за изменение состава правительства, опутанного «темными силами» распутинщины.
Когда фамилия Львова прозвучала на собрании- земских деятелей, на котором присутствовали и представители военно-промышленного комитета, в связи с требованиями создания «правительства доверия», то сам князь, находившийся в зале, не отверг этого предложения. Ему казалось, что именно как глава «министерства доверия» он сможет «снять бюрократическое средостение между царем и народом»{450}. Львова все время не покидала мысль попытаться «уговорить» Николая II согласиться на эту реформу. Преследуя ту же цель, он становится посредником между конфидентом царя А. А. Клоповым, взявшим на себя смелость подтолкнуть Николая II к мысли о необходимости ускорить изменения в правительстве, и генералом М. В. Алексеевым, который должен был передать записку
