Читаем без скачивания Цинковые мальчики - Светлана Алексиевич

Т. Кецмур: Я не дам вам сбить меня… Почему я должен ненавидеть эту войну? Я исполнил свой долг…

Из разговоров в зале суда

— Дайте нам сказать… Матерям…

— Я больше знаю, чем все вы… Мне сына в цинковом гробу привезли…

— Мы защищаем честь своих погибших детей. Верните им честь! Верните им Родину! Развалили страну. Самую сильную в мире!

— Это вы сделали наших детей убийцами. Это вы написали эту жуткую книгу… Теперь не хотят делать в школах музеи памяти наших детей, сняли их фотографии. А они там такие молодые, такие красивые. Разве у убийц бывают такие лица? Мы учили своих детей любить Родину… Зачем она написала, что они там убивали? За доллары написала… А мы — нищие… Цветов на могилу сыновьям не на что купить… На лекарства не хватает…

— Оставьте нас в покое. И почему вы бросаетесь из одной крайности в другую — сначала изображали всех героями, а сейчас все сразу стали убийцами? У нас ничего не было, кроме Афгана. Только там мы чувствовали себя настоящими мужчинами. Никто из нас не жалеет, что там был…

— Это такая страшная правда, что она звучит как неправда. Отупляет. Её не хочется знать. От неё хочется защищаться.

— Для большинства эта война — нужное дело, и только для меньшинства — ужас. До сих пор. Было бы по-другому, не было бы этого суда.

— Ссылаются на приказ: мне, мол, приказали — я исполнял. На это ответили международные трибуналы: выполнять преступный приказ — преступление. И срока давности нет.

— В девяносто первом году такого суда не могло быть. Коммунисты отступили, ушли в тень. А сейчас почувствовали силу… Опять заговорили о «великих идеалах», о «социалистических ценностях»… А кто против, на тех — в суд! Как бы скоро к стенке не начали ставить… И не собрали нас в одну ночь на стадионе за проволокой…

— Человек, выросший на войне, — это совсем другой человек.

— Я присягал… Я был военный человек…

— С войны мальчиками не возвращаются…

— Мы их воспитали в любви к Родине…

— Вы без конца клянётесь в любви к Родине, потому что хотели бы, чтобы она за все ответила, Родина, чтобы ответила, а сами вы отвечать не хотите…

Из почты суда

Узнав подробности судебного дела, затеянного в Минске против Светланы Алексиевич, расцениваем его как преследование писательницы за демократические убеждения и покушение на свободу творчества. Светлана Алексиевич завоевала своими подлинно гуманистическими произведениями, своим талантом, своим мужеством широкую популярность, уважение в России и других странах мира.

Не хотим пятна на добром имени близкой нам Беларуси!

Пусть восторжествует справедливость!

(Содружество Союзов писателей,

Союз российских писателей,

Союз писателей Москвы)

Можно ли посягать на право писателя говорить правду, какой бы трагической и жестокой она ни была? Можно ли ставить ему в вину неопровержимые свидетельства о преступлениях прошлого и, в частности, о преступлениях, связанных с позорной афганской авантюрой, которая стоила стольких жертв, исковеркала столько судеб?

Казалось бы, в наше время, когда печатное слово стало наконец свободным, когда нет больше идеологического пресса, руководящих указаний, косных установок на «единственно возможное изображение жизни в духе коммунистических идеалов», задавать такие вопросы нет никакого резона.

Увы, он есть. И красноречивое свидетельство тому — готовящийся в эти дни суд над писательницей Светланой Алексиевич, той самой, которая написала замечательную книгу «У войны не женское лицо» (о судьбе женщин — участниц Великой Отечественной), книгу «Последние свидетели» — о детях той же Великой Отечественной, — над Светланой Алексиевич, которая вопреки стараниям официальной пропаганды и противодействию литераторов типа небезызвестного А. Проханова, заслужившего в годы афганской войны титул «неутомимого соловья генерального штаба», создала книгу «Цинковые мальчики», сумев и посмев сказать в ней страшную, переворачивающую душу правду о войне в Афганистане.

Уважая личное мужество солдат и офицеров, посланных брежневским руководством КПСС сражаться в чужую, до этого дружественную, страну, искренне разделяя скорбь матерей, чьи сыновья погибли в афганских горах, писательница вместе с тем бескомпромиссно разоблачает в этой книге все попытки героизировать позорную афганскую войну, попытки романтизировать её, развенчивает лживую патетику и трескучий пафос.

Видимо, это пришлось не по душе тем, кто и поныне убеждён, что афганская и другие авантюры канувшего в прошлое режима, оплаченные кровью наших солдат, были исполнением «священного интернационального долга», кто хотел бы обелить чёрные дела политиков и честолюбцев-военачальников, кто хотел бы поставить знак равенства между участием в Великой Отечественной войне и в несправедливой, по сути, колониальной, афганской.

Эти люди не вступают в полемику с писательницей. Не оспаривают приводимых ею потрясающих фактов. И вообще не показывают своего лица. Руками других, все ещё заблуждающихся или введённых в заблуждение, они возбуждают (спустя годы после газетных публикаций и выхода в свет книги «Цинковые мальчики»!) судебное дело об «оскорблении чести и достоинства» воинов-«афганцев», тех мальчиков, о которых с таким пониманием, состраданием и сочувствием, с такой сердечной болью написала Светлана Алексиевич.

Да, она не изображала их романтическими героями. Но лишь потому, что твёрдо следовала толстовскому завету: «Герой… которого я люблю всеми силами души… был, есть и будет — правда».

Так можно ли оскорбляться за правду? Можно ли её судить?

(Писатели — участники Великой Отечественной войны:

Микола Аврамчик,

Янка Брыль,

Василь Быков,

Александр Дракохруст,

Наум Кислик,

Валентин Тарас)

Мы, белорусские писатели Польши, решительно протестуем против судебного преследования в Беларуси писательницы Светланы Алексиевич.

Судебный процесс над писательницей — это позор для всей цивилизованной Европы!

(Ян Чиквин,

Сократ Янович,

Виктор Швед,

Надежда Артымович)

...В нашем театре уже два года идёт спектакль по повести Светланы Алексиевич «Цинковые мальчики». Я хочу сказать, что зрительный зал всегда заполнен, а после окончания спектакля люди встают и молчат. И долго не расходятся. Поэтому, когда мы узнали, что против Светланы Алексиевич затеяли судебный процесс, все были поражены: сколько же зла и лжи посеяно в человеческих душах за советские годы! Думали: чем мы можем помочь? В нашем театре — это любимый спектакль, потому что он не столько о войне, сколько о том, кто мы, какие.

Решили отослать в суд выписку из книги отзывов на спектакль. Просим зачитать на процессе эти слова, эти чувства:

Спасибо за правду, которую мы не знали. Пусть нас простят погибшие мальчики.

(Цыганова)

Дай Бог, мальчикам никогда не быть на войне, никогда никого не убивать…

(Ученицы 11 «А» класса СШ № 73)

У меня на той войне погиб друг Виктор Киян, и я очень благодарна за спектакль в память о наших женихах…

(Е. Шаламова)

Я это видел там, своими глазами. Спасибо за правду. И за то, что благодаря вам её услышали и увидели здесь…

(А. Левадин)

Отзывов десятки. Мы выбрали только несколько, но, если нужно защитить Светлану Алексиевич и её книгу, пришлём целую тетрадку…

(К. Добрунов, главный режиссёр народного театра «Юность»,

г. Горловка Донецкой области)

…И мой муж два года (с 1985 по 1987) был в Афганистане, в провинции Кунар, это возле самой границы с Пакистаном. Он стыдится называться «воином-интернационалистом». Мы с ним часто обсуждаем эту больную тему: надо ли было нам, советским, быть там, в Афганистане? И кто мы были там — оккупанты или друзья, «воины-интернационалисты»? Ответы приходят одни и те же: никто нас туда не звал и не нужна была наша «помощь» афганскому народу. И как ни тяжело в том признаться — мы там были оккупанты. И, на мою мысль, нам сейчас не о памятниках «афганцам» надо спорить (где их поставили, а где ещё нет), а о покаянии думать. Нам всем надо покаяться за мальчиков, что обманутыми погибли в этой бессмысленной войне, покаяться за их матерей, тоже обманутых властью, покаяться за тех, кто вернулся с покалеченными душами и телами. Покаяться надо перед народом Афганистана, его детьми, матерями, стариками — за то, что столько горя принесли их земле…

(А. Масюта, мать двоих сыновей,