Читаем без скачивания Теотль Сухоруков (СИ) - Кленин Василий

— Э нет! — притормозил я ретивого тлатоани. — Еще не всё понятно. Идти на Уэшотцинго мы и сейчас сможем. Если провернуть такой же финт, как и астеки, напасть с горы, то можно захватить город даже имеющимися у нас силами.

Я оглядел «рыцарей», которые уже нахмурились в ожидании «но». И не разочаровал их.

— Но… мы не должны захватывать Уэшотцинго.

Глава 26

Как обломать астекам зубы

— Как не должны? Мы же для этого и собрались! — чуть ли не в голос завопили оба тлатоани.

— Мы не должны захватить город, — твердо повторил я. — Мы должны его освободить.

Правители стихли.

— Разница, надеюсь, понятна? Город должен встретить освободителей, а не завоевателей. А потому, садись, Тольтекатль. Понимаю, что замучила тебя болтовня. Но нам еще многое надо прояснить.

Я отложил лист аматля с описанием города и обмакнул кисть в черную краску.

— Для начала надо понять, кто в городе держит твою сторону, а кто не желает твоей власти. Каких людей больше, за кем сила.

— Да при чем здесь это? — возмутился Ичтакауэка. — Тольтекатль — законный властитель, его власть освящена богами!

— А при том, что боги предпочитают наблюдать, как люди сами исполняют свой долг, а не ждут от них помощи. И еще я понимаю, что, если бы уважаемого Тольтекатля поддерживал весь город, то он бы сейчас сидел в своем дворце, а не здесь.

Ичтакауэка аж встал, сжимая кулаки.

— Прав ты, Даритель, — спокойно ответил мне беглец и взглядом остудил своего заступника. — Не все в Уэшотцинго желали моей власти. Они и помогли жрецам Камакстли прогнать моих сторонников.

Я кивнул и принялся выписывать в столбик имена людей, названия целых родов, кто точил зуб на изгнанного тлатоани, а кто был ему верен. Я попутно уточнял, какими силами располагали эти группы и где обитали. Вскоре выяснилась интересная закономерность: как раз в горном центре Уэшотцинго сторонников семьи Тольтекатля было мало. А вот на востоке, в низинах — гораздо больше.

«Прямо-таки какая-то народная партия вырисовывается» — улыбнулся я.

— Скажи мне, тлатоани… А вот если в низинах какая-нибудь заварушка случится… Ну, бунт. Как его подавлять будут? Кого пошлют?

Тольтекатль зачесал затылок.

— У храма Камакстли есть стража. И я слышал, что ее теперь довольно много. Но она, в основном порядок в городе оберегает. Думаю, для того, чтобы в низины идти, жрецы обратятся к знати, которая храм поддерживает, и у которой свои отряды воителей есть.

— Понятненько, — протянул я, делая пометки. Пока в голове всё было рыхло. Но одна идейка у меня была заготовлена заранее.

— Тольтекатль, мне нужен малый список самых верных тебе и самых влиятельных людей в Уэшо. Я предлагаю послать к ним надежных вестников. Чтобы сообщили им, что ты жив и намерен вернуться. А они — чтобы прислали тебе в помощь своих сыновей. Или более дальних родичей. Молодых, бессемейных, но, чтобы маку в руках уже уверенно держали.

— Зачем это? — удивились оба правителя.

— Мы этих людей поставим во главе отрядов нашего войска.

— Даритель! — возмутился Ичтакауэка. — Ты же сам мне двадцать раз говорил иное! Что воинами должен командовать не титул, а мудрость и опыт. Что ставить командирами надо самых опытных, у кого авторитет есть. А теперь!

— Верно, — кивнул я, раздосадованный тем, что плохо оформил идею. — Я хотел сказать, что в каждом отряде, рядом с опытным командиром нам нужно иметь одного уэшотцинка. В роскошных одеяниях, с ярким знаком-памитлем за спиной. Представляете: входят наши войска в город, и все жители видят, что ведут их свои! Благородные уэшотцинки, и на щитах воинов — родные эмблемы.

Тлатоани разом прониклись идеей.

— К тому же, твои парни смогут учиться воевать на наш манер, — подкинул я идею Тлакатлю. Тот понимающе кивнул. Ичтакауэке тоже было приятно: «наш манер» — это чололланский, получается. Крутая чололланская военная школа.

В ходе короткого расспроса выяснилось, что послать за будущими командирами Тольтекатлю некого. Он здесь один. Буквально! Блин… Придется как-то создавать с нуля еще и агентурную сеть. Обидно, что и гонца с письмом не отправишь: мы здесь с горем пополам его напишем — но на том конце его вряд ли прочтут. Послать наших — так им не поверят. А где уэшотцинков брать?

— В Чололлане в последнее время стало много торговцев, — нашелся Ичтакауэка, попутно с гордостью намекнув, каким крутым городом он правит. — Есть и с твоей родины. Моя стража может задержать некоторых из них. Взять товар под охрану и отправить этих людей на родину, чтобы они передали весть преданным тебе людям.

— Подождите! — влез я. — Доверять тайну чужим людям неосторожно. Пусть купцы просто приведут в Чололлан по человеку от преданных Тольтекатлю семей. А уже им сам правитель и сообщит всё. Нам же нужно будет составить списки таких верных людей, где они живут. Нужно придумать тайные приветствия.

— Зачем это всё? — поинтересовался беглый царевич. Ему явно было любопытно.

— Приветствия — на тот случай, если мы пошлем незнакомых людей, чтобы они доверяли друг другу. А сами люди нам нужны для того, чтобы подрывать власть жрецов. Распускать о них слухи, сеять недовольство среди народа.

Долгим был разговор. В начале него, друзья-тлатоани думали, что у них для войны всё имеется и надо только подождать, пока непутевый бог подготовит бойцов из своей деревенщины. Теперь же они понимали, что впереди море работы — у каждого. Я набросал им дорожную карту: что после чего нужно сделать. И отправил на время в вольное плавание. Пусть сами набивают шишки и учатся их лечить.

Мне пока с Храмом надо разобраться.

Жрецы упорно не готовы были принять новый порядок. Я четко разделил их на хозяйственников и идеологов. Первые занимались бизнесом, вторые — ритуалами и пропагандой. И, как ни странно, труднее было со вторыми. Они, видите ли, одни ритуалы считали вполне самодостаточным делом. А я нет. Каждый жрец даром кукурузный хлеб жрать не должен. Каждый должен приносить пользу. Куда приложить идеологическую машину — уж я найду! Но сначала надо ее построить. Подготовить криейтеров и ораторов, способных эти идеи внедрять.

Увы, кадровый вопрос стоял остро и болезненно. Я не мог просеивать тысячи жителей Чололлана на предмет талантов. Жрецы — это особая категория, священная. Конечно, тут работали социальные лифты, но всё равно: нанимать массово, а потом увольнять не справившихся я не мог. В основном, приходилось иметь дело с теми, кто мне достался в наследство от Человека. Люди разные: не все одаренные и не все надежные. И все-таки, тасуя их, я сумел собрать некоторое креативное ядро. А еще начал собирать корпус жрецов-странников — этаких мудрецов с посохом, с талантом красноречия и огнем в глазах. По задумке, эти ребята будут ходить в народ и сообщать этому народу то, что мне нужно. Вот здесь я как раз запустил массовый просев — и уже нашел семь-восемь подходящих людей.

Но это дело далекой перспективы. Пока необходимо быстро поднять уровень материального благосостояния Храма: мне все-таки нужно в ближайшие полгода вооружить тысячу человек! По счастью, здесь мне Тлакатль оставил хорошее наследство. Отличный был администратор, жаль, гнидой оказался. Хозяйственную структуру я улучшал только в деталях. И попрошайничал во дворце Ичтакауэки.

Внезапной сложностью оказалось то, что за месяцы моей изоляции Тлакатль снова возродил человеческие жертвоприношения. Пришлось снова устраивать масштабные шоу с вершины храма, читать проповеди о подлости Ночного Ветра Тескатлипоки, который стремится ввести Чололлан во грех и обрести на вечное проклятье. Результаты были сомнительные, как-никак местные веками привыкли кровью пленников задабривать богов и «обеспечивать» этим свое будущее. Однако, именно в этом вопросе меня рьяно поддержал Шихтли. Мало что выходило у нового верховного жреца, с городского совета он вообще каждый раз возвращался с трясущимися руками… но в вопросе жертвоприношений он каждый раз шел в яростную атаку на старые обычаи. Пучеглазый патриарх неустанно говорил и с мирянами, и со жрецами, убеждая в верности нового бескровного пути. А я, в свою очередь, подпитывал его внушаемую психику обещаниями удачи и успеха. Так мы друг другу и помогали.