Читаем без скачивания Преступление без наказания (сборник) - Светлана Алешина

— Он тоже склоняется к той же кандидатуре. Что Алексей и его пособники прознали про отъезд Степы, а он, кстати, должен был уехать в Калининград поздним утром того же дня, что и Кряжимский на юг, и из мести, по злобе или опасаясь, что он может рассказать то, чего рассказывать не следует, решили, что будет гораздо спокойнее убрать «отступника». И надежно, и для остальных поучительно.

Вроде версия как версия, но что-то меня в ней в корне не устраивало.

— Так почему же Кряжимский и Степа поссорились? — напомнила я заданный вопрос.

— Сергей Иванович решил зайти к Степе и пожелать счастливого пути, помочь с последними приготовлениями — утрясти последние мелочи, а в результате застал парня в полной прострации, наполовину собранного и вообще передумавшего куда-то уезжать. Степе уже не в первый раз не хватило выдержки довести дело до конца, и Кряжимский устал с ним нянчиться, потому и вспылил. Тогда у парня просто начался психоз, видно, еще и без дозы трудно приходилось, и он начал орать, биться головой об стенку…

— Кряжимский? — неверяще переспросила я.

— Степа, — кротко пояснил Фима, списывая мою непонятливость на травму и пережитый шок. — И успокоить его удалось, только устроив ему небольшой нокаут. В итоге расстались они не слишком дружелюбно, Степан, понятное дело, злился, но зато у Кряжимского появилась надежда, что парень наконец одумается и поедет. Он ушел, а минут через пятнадцать не выдержал и вернулся, но, поразмыслив, не стал заходить к Степану, решив, что если у того еще не все мозги высохли, то он уедет, а если нет — то здесь уже никто ему не поможет.

— Вообще-то насильно счастливым не сделаешь, — пробормотал со своего места Виктор.

— Такова версия Сергея Ивановича, — подытожил Фима. — Официальную версию вы знаете. Еще предложения будут?

— Года полтора назад у Степана была девушка, которую он бросил, влюбившись в Настю, а та, первая, ему этого, говорят, не простила, — вновь сообщил из своего угла Виктор и пояснил:

— Это мне тогда же «собутыльники» поведали. Правда, по их словам, она пакостила ему по мелочам, хотя грозила здорово.

— Так прошло полтора года. — сказала я.

— Раз до сих пор пакостила, значит, не забыла.

Ревнивых женщин никогда не стоит сбрасывать со счетов, — нравоучительно заметил Фима и покосился на меня. Наверное, считал, что я тоже могла бы проявлять побольше ревности по отношению к нему. Хотя бы из вежливости.

— Фима, а теперь скажи честно, сколько у Кряжимского шансов?

Он сосредоточенно изучал дно своей чашки — может, по чаинкам гадал? — потом вздохнул и ответил:

— Будет сложно. Есть два пути: самим найти убийцу или опровергать все доказательства, собранные по делу, добившись в конце концов освобождения Сергея Ивановича и прекращения в отношении него уголовного дела. Есть и третий, конечно: ждать, вдруг правоохранительные органы найдут настоящего убийцу, но, боюсь, что прокуратура считает, что его уже нашли.

— А освобождение? — спросила я. — Ему что, теперь все это время придется сидеть?

— Я могу попробовать ходатайствовать об освобождении под залог, но, знаете, какие теперь «расценки»? Наименьшая сумма залога согласно новому закону составляет сто минимальных размеров оплаты труда. Заметьте, это минимальная сумма, а у нас — обвинение в убийстве.

— Господи! — я в отчаянии попыталась собраться с мыслями. — Но ты все-таки попробуй! Постарайся найти!

— А как опознали Кряжимского? — прервала я затянувшееся молчание. Когда же Фима рассказал нам и об этом, я пожалела, что спросила: выкрутасы господина случая когда-нибудь доведут до ручки.

Сергея Ивановича опознал дедуля, который так досаждал нам своими жалобами последние четыре месяца. Отнеся передачу внучку, в отношении которого требовал дать опровержение в нашей газете, он на доске «Их разыскивает милиция» вдруг заметил фоторобот — грубовато воспроизведенное, но в общем-то похожее лицо автора ненавистной ему статьи. Как дедулю от счастья не хватил инфаркт на месте, неизвестно, и он, проявляя юношескую прыть, влетел в управление милиции; торжествуя и проглатывая слова от волнения, поведал о своем открытии.

В милиции вскоре убедились, что старичок оказался прав.

— Я всегда говорил, все они там алкоголики, уголовники и наркоманы, — сообщал дедуля буквально каждому встречному о своей удаче и, оказывается, даже рвался высказать свои чувства во время допроса Сергея Ивановича. Дедуле в конце концов посоветовали отправиться домой, но, уходя, Фима видел его, дежурившим возле дверей. Плакать тут или смеяться? Впрочем, мне теперь лучше вообще воздержаться от любых эмоций.

— Итак, наши дальнейшие действия, — произнесла я, поудобнее устраиваясь в кресле и невольно оглядываясь в поисках ручки и блокнота — привычка, что поделаешь.

Не правильно истолковав мой взгляд, Фима молнией оказался рядом и принялся рьяно поправлять мои подушки, но в чрезмерном усердии не рассчитал, ощутимо задев меня локтем прямо по ушибленному месту. У меня аж искры из глаз посыпались.

Он жутко смутился и аж пал на колени, вымаливая прощение. Что делает с людьми неровное сердцебиение! Какое счастье знать, что это всего лишь одна из ролей Фимы, которую он с удовольствием играет, а вообще-то я уже не раз видела, в какого страшно расчетливого человека превращается он на процессе: то сразу уверенно разнося в пух и прах обвинительные доказательства, то, затаясь до поры, а затем спокойно вставая и давая понять, что все, чем суд до этого времени занимался, — пустая трата времени, потому что на самом деле все было вот так… А в жизни Фима — жмот ужасный, только по отношению ко мне проявляет непомерную щедрость, чем я иногда, признаюсь, немножко злоупотребляю.

— Значит, ты, Фима, стараешься освободить Кряжимского под залог, а в идеале — снять с него обвинение. А мы с Виктором пытаемся разузнать что-нибудь про Алексея и его дружков. Кроме того, я очень хочу поговорить еще раз с Настей. Она что-то знает, я уверена. Или, по крайней мере, догадывается. По-моему, она просто боится Алексея.

— Еще надо поговорить и с остальными Степиными соседями насчет запасного ключа от подъездной двери. Кстати, кроме этой Валерии Борисовны, кто еще живет в этом доме?

Я наморщила лоб, вспоминая все, что об этом знала.

— Три этажа, шесть квартир… Так, в первой — Степа, потом — грымза, еще есть старичок пенсионер, но он вроде бы как и из дома-то редко выходит, еще пожилая пара и, наконец, подружка Валерии Борисовны. Она действительно права была, когда сказала, что Степа как-то не вписывался в общую картину.

— А шестая?

— Что шестая?

— Шестая квартира, ты назвала только пять.

— Действительно. Не знаю, «ценный свидетель» как-то забыл ее упомянуть.

— Значит, надо выяснить.

— Виктор, возьмешься? — попросила я.

— А ты к Насте поедешь? — полуутвердительно спросил он.

— Ну да. Может, у нее что-то про Алексея узнаю и про их отношения со Степой.

— А кирпичи тебя ничему не научили?

— Ну знаешь, — возмутилась я. — Что же мне теперь из дома носа не высовывать? Я просто постараюсь быть очень осторожной.

На лице Фимы появилось озабоченное выражение: он, наверное, уже мысленно представил себе, как привозит каждый день в мою обитель продукты, журналы, новости, развлекает бедную пленницу, а тут на тебе, дева сама на коня и в лес к волкам…

— Между прочим, если кто-то охотился за мной именно из-за Степиного убийства, у вас, друзья, также отличные шансы стать мишенями следующих покушений, — заявила я. — Особенно у тебя, Фима.

Ведь если убийство целенаправленно пытаются свалить на Сергея Ивановича, то ты, как отличный защитник, будешь, естественно, мешать.

Сказала я это полусерьезно, но, взглянув на Фиму, поняла, что ему уже случалось получать как предложения о щедром вознаграждении за очень хорошую или очень плохую работу, так и угрозы. Так что, Оля, тут не до шуток.

Они очень не хотели оставлять меня одну, все чего-то опасаясь. У меня же так болела спина, что мне уже было море по колено. Если я сию минуту не лягу, пусть убивают — это будет актом милосердия.

— Позови хотя бы Маринку, — предложил наконец Виктор.

Я схватилась за голову.

— Господи! Она же еще до сих пор ничего не знает!

— Заодно и расскажешь.

Я застонала — моя спина!

— Отличная идея, — обрадовался Фима, — Так всем будет спокойнее. Где она живет? Я ее сейчас же привезу…

Получив адрес и поцеловав мою руку, Фима исчез.

— Ну что, влипли мы? — сказала я Виктору. — Представляешь, что будет, если другие газеты узнают об аресте по подозрению в убийстве одного из самых известных журналистов-криминалистов в городе? Скандал!

По глазам Виктора я поняла, как он глубоко убежден в том, что скандал разразится прямо здесь и сейчас, как только привезут Маринку, которая неизбежно смертельно разобидится на то, что ей ничего не рассказали. Не без внутренней дрожи соглашаясь с ним, я взяла трубку и набрала Маринкин номер. Ответила одна из ее соседок, я попросила позвать Марину, а когда та подошла к телефону, я заинтриговала ее неожиданным приглашением приехать ко мне в столь поздний час.