Читаем без скачивания Могикане Парижа - Александр Дюма

Как же нужно было приступить к делу? Следовало ли, по примеру Малерба, вести правильную осаду, т. е. окружить Кармелиту неотступным ухаживанием или нужно было овладеть ею силой, делая беспрестанные при ступы и нападения?

Нет, вся военная наука не привела бы ни к чему!

Победить можно было только неожиданностью, хитростью. Камилл остановился на последнем и решил терпеливо ждать удобного случая.

Он вошел.

Кармелита плохо спала ночь и много плакала. Она приняла Камилла холодно. Подобная встреча входила в расчет Камилла.

С этого дня он начал обуздывать свой веселый и легкий характер и выказал при этом такую силу воли, на которую его даже нельзя было считать способным. Благодаря постоянному наблюдению за собой он стал казаться даже человеком серьезным и положительным.

Цель, которую он при этом преследовал, весьма понятна. Ему хотелось изгладить из сердца Кармелиты последние воспоминания об отсутствующем друге. А для этого было необходимо сначала по возможности заменить его, походить на него даже характером.

Кармелита наивно предполагала, что причиной подобного превращения были частично сожаление об отъезде Коломбо, частично любовь к ней. Ее самолюбие было польщено тем, что молодой человек единственно из надежды понравиться ей перерабатывал свой характер и изменял свои привычки.

Но все это было лишь маской, которую он надел для того, чтобы увлечь девушку. Он любил ее.

Слова эти не имели для него того же значения, какое признавал за ними Коломбо.

Бретонец любил всеми силами души, а Камилл всеми силами своей фантазии, которая на этот раз разыгралась сильнее, чем когда-либо.

До сих пор он встречался только с женщинами, победы над которыми давались легко, и упорство Кармелиты только раздражало его. Чтобы победить ее, он пускал в ход все уловки своего ума и был уверен, что старается победить ее, внемля исключительно голосу сердца.

Если бы Кармелита вместо того, чтобы восхищаться изменением характера, которое приписывала своему влиянию, заставила Камилла остаться при его естественных достоинствах и недостатках, то, может быть, и сделала бы из него, в силу любви его к ней, человека честного и доброго. Между тем, позволяя ему обманывать себя, она поощряла его во лжи и лицемерии.

В результате оказывалось, что Камилл с каждым днем ближе и ближе подходил к своей цели. Его слова: «Коломбо уехал оттого, что я вас люблю» избавили его от всякого признания, а Кармелиту от необходимости ответить.

Коломбо предоставил Камиллу свободу действовать, следовательно, он этим самым как бы отказывался от Кармелиты.

Оставалось только узнать, могла ли Кармелита полюбить Камилла?

Молодой человек обладал блеском колибри и гибкостью змеи. Он ни разу не сказал девушке: «Хотите быть моей?», но он постоянно повторял: «Когда вы будете моей женой…» Часто и красноречиво рисовал он девушке заманчивые картины жизни вдвоем.

Однажды она ответила ему, улыбаясь:

– Это все мечты, Камилл!

Молодой человек прижал ее к своему сердцу и воскликнул:

– Нет, Кармелита, это действительность!

С этого дня Камилл понял, что девушка в его власти, но продолжал быть почтительным, скромным и серьезным. С Кармелитой нужно было поступать осторожно: малейшая оплошность могла положить конец всем надеждам Камилла. И он терпеливо ждал благоприятного случая.

Один раз вечером они спустились в тот самый сад, где три месяца перед тем Коломбо провел с Кармелитой часть ночи.

Вечер был удушливый.

Молнии, предсказывавшие страшную грозу, пересекали небо с запада на восток.

Завянувшие цветы и съежившиеся листья напрасно молили небо о дожде.

Молодые люди испытывали также влияние этой электрической атмосферы. Казалось, жизнь покинула их, и они, как цветы, звери и как вся природа вообще, жаждали освежающего дождя.

Камилл, привыкший к тропической жаре своей страны, не потерял сознания и, заметив летаргическое оцепенение и мечтательную сонливость девушки, понял, что так давно ожидаемый момент наконец настал.

Как песнь кормилицы убаюкивает обыкновенно ребенка, так и влюбленные речи Камилла усыпляли Кармелиту магнетическим сном, самым глубоким, самым опасным сном, противиться которому невозможно.

Так коршун, постепенно уменьшая круги своего поле та, парализует жаворонка, которого наметил.

Так змея околдовывает птицу, заставляя ее спускаться с ветки на ветку прямо в ее открытую пасть.

Не так смотрел Коломбо на Кармелиту в ту чудную весеннюю ночь, которую они провели вместе в том же саду и под теми же кустами сирени. Между обеими ночами и обоими молодыми людьми была такая же разница, как между весной и летом.

Тогда, действительно, свежая, молодая, стыдливая весна едва осмеливалась распустить свои почки. Теперь могучее и жгучее лето всюду разбрасывало свои цветы.

Тогда была пора детства с его нерешительностью, замешательством и страхами. Теперь наступила юность со своим блеском, смущением и заносчивостью. Во время весеннего дня, который предшествовал той ночи, когда Кармелита гуляла с Коломбо, так же гремел гром, жизнь так же как будто приостановилась, но разразился дождь и растительный мир был спасен от смерти.

В эту же летнюю знойную ночь цветы напрасно молили о дожде, листья осыпались, цветы увядали, растения погибали.

Девушке также пришлось склонить голову под гнетом этой насыщенной электричеством атмосферы и, за неимением живительной росы, упиваться невыразимыми сладостями любви.

В эту ночь бедная Кармелита один за другим обрывала лепестки своего венка невинности, и ее ангел-хранитель, сгорая от стыда, улетел на небо.

Когда она вернулась в свою комнату, взгляд ее упал на прелестный розан: он весь съежился от грозы. Кармелита подошла к нему; щеки ее пылали и были мокры от слез. Она сорвала все бывшие на кусте цветы и бутоны, положила их в белую кисею и спрятала в один из ящиков комода.

XII. Человек предполагает

Убедившись, что Кармелита в его руках, Камилл стал таким же, как был до того. Раз цель достигнута, к чему продолжать?

Все-таки он продолжал смягчать слишком резкие черты своего характера и, вообще, старался нравиться девушке.

Посреди радостей любви Кармелита совершенно забыла о прежних проказах и о легкомыслии молодого американца. Казалось, часы, проводимые ею с Камиллом, никогда не прекратятся и, благодаря ее вере в Камилла и ее самообладанию, она никогда не думала о будущем.

Она считала себя неограниченной повелительницей молодого человека; он исполнял малейшие ее желания и слушался ее беспрекословно.

Заметив однажды двусмысленный взгляд одного из со седей, Кармелита сейчас же сообщила об этом Камиллу, и он предложил ей немедленно переехать. Кармелита согласилась.

Тогда они начали соображать, в какой квартал им переезжать.

Камилл хотел поселиться в самом богатом квартале, на шоссе д’Антен, где бы у них была масса соседей, которых они сейчас избегали. Тут снова проявилась одна из черт характера Камилла: для удовлетворения своей гордости он не прочь был поселиться в самом богатом квартале, чтобы показать всему Парижу, какой красавицей он обладал.

Кармелита, однако, не объясняя себе намерений Камилла, понимала, что истинное счастье всегда ищет уединения, и потому просила Камилла не нанимать квартиры в шумном месте, а поселиться где-нибудь в окрестностях Парижа.

Камилл, на которого Кармелита имела огромное и благотворное влияние, согласился, и они отправились выбирать укромный уголок, где бы не было соседей.

Увы! Кто из нас, бедных мечтателей, не создавал чудного плана: построить свое гнездышко где-нибудь в тени и в уединении, куда бы не проникал человеческий голос и не нарушал покоя?

А Камилл и Кармелита привели эту мечту в исполнение. В одно воскресенье они отправились по разным дорогам и сошлись у границы Медона, откуда продолжали путь рука об руку.

День был прелестный: небо ясное, луга переливались тысячами цветов, с деревьев, стоявших по бокам дороги, осыпались первые пожелтевшие листья, так что молодые люди как бы проходили под триумфальной аркой. При рода щедро награждает подобными праздниками влюбленных: скромная и услужливая сообщница, она дает им полную и неограниченную власть.

Так шли они по полям в Медон, вызывая на пути своем всеобщий восторг. Старые, глядя на них, с сожалением вспоминали о счастливом прошлом; молодые с радостью думали об ожидающем их будущем.

Действительно, это была пара, достойная внимания: оба молодые, влюбленные и красивые; Камилл с гордостью во взгляде, взор Кармелиты, наоборот, был меланхоличен.

Наконец, они пришли в Медон, но он показался им слишком населенным.

Какова была радость Кармелиты, когда в новом их домике она увидела свой розовый куст.

Не зная тайной причины, привязывавшей так Кармелиту к розану, Камилл желал доставить ей удовольствие и велел одному из комиссионеров отправиться по кратчайшей дороге, тогда как он и Кармелита шли по самому длинному пути; так что розовый куст был на месте раньше их прихода.