Читаем без скачивания Там, где меняют законы (сборник) - Юлия Латынина

Гендиректор посмотрел на часы и добавил:

– Я, пожалуй, поеду на завод. А ты спи, следак. Третий час – скоро ночь кончится.

Сунул ноги в кроссовки и пошел, хромая.

Черяга все так же сидел в уютном кожаном кресле, время от времени обмакивая губы в коньяк и бессмысленными глазами смотря на камин.

Боже мой! Бумаги, за которые был убит его брат и еще куча людей, бумаги, за которые Извольский был готов заплатить не меньше ста тысяч долларов, бумаги, которых было достаточно, чтобы упрятать в тюрьму половину верхушки Чернореченска и, возможно, самого Негатива, – они были просто никому не нужны?

Толстый вице-премьер Володарчук даже не глянул на них, потому что ему важно было поставить комбинат на колени и надеть на него ошейник, припасенный союзным Володарчуку банком, Извольскому они были не нужны, потому что он решил пойти на мировую с бандюками, следствию они были не нужны, потому что компрометировали правительство и федеральный бюджет…

Белый телефон резко зазвонил. Черяга глядел на него некоторое время, не шевелясь, но телефон продолжал надрываться и скандалить, и наконец следак взял трубку.

– Алло! Славик!

– Кто это? – спросил Черяга.

– Это Шманов, начальник дороги! Буди Славку!

– Что вам надо? – хмуро уточнил Денис.

– Скажи, что шахтеры снялись с рельс! Вагоны будут на заводе через пять часов!

– Вячеслав Аркадьевич на заводе, – сказал Денис.

Шманов бросил трубку.

Забавно. Начальник железной дороги. А кто же звонил Извольскому полчаса назад?

Внезапно Денис подумал, что оставаться ему в этом доме крайне опасно. Утром сюда пожалуют Негатив с Премьером. За своими тридцатью процентами или сколько им там просватано. Он, Денис убил трех людей Негатива, и даже если Негатив об этом за прочими хлопотами еще не осведомлен, то уж Извольский не замедлит его просветить.

Негатив наверняка захочет содрать с Дениса шкуру, и вряд ли Извольский будет этому препятствовать. Он ведь даже этого несчастного Мисина, своего школьного друга, сдал в крепостные Премьеру. Как там сказал Извольский, выкидывая своего предшественника? «Если хочешь благодарности, заведи себе пуделя».

Да и за что Извольскому быть ему благодарным? За документы? Но документы эти, как выяснилось, годны только на удобрение полей. За то, что на восемь часов раньше узнал, что Негатив с Премьером учредили ему роскошнейшую подставу? Ну и что это изменило?

Наоборот – Извольскому совершенно невыгодно, чтобы на свете был человек, которому доподлинно известно, кому продана треть комбината. И, возможно, он был так откровенен потому, что беседовал с почти что покойником. Директор по кличке Сляб должен быть только благодарен Негативу, если тот возьмет все хлопоты на себя.

Надо было вставать, будить Ольгу, куда-то бежать. Куда? В Москву? Смешно. Хорошо расследовать дела про маньяков. Маньяк не занимает высоких постов, не заседает в правительстве, не является членом совета директоров меткомбината… За маньяка никто не заступится, его можно гасить всем имеющимся в распоряжении арсеналом, и судья не возьмет взятки у маньяка…

Да, в Москве немножко больше ментов и начальства, чем в Чернореченске, и они куплены не одним оптовым покупателем, а десятками банд, компаний и банков, но вряд ли у Дениса найдутся деньги купить у московских органов свою жизнь.

И Денис никуда не побежал.

Он сидел все в том же кожаном кресле, смотрел, как за окном крадется серый, цвета шламоотвала рассвет, и незаметно для себя задремал.

Когда Денис проснулся, было уже половина одиннадцатого утра. Круглое солнце катилось по небу, и лучи его хлестали в окно, как расплавленный чугун из доменной летки. Крупная муха с золотым брюшком села Денису на руку, встрепенулась и полетела прочь.

Денис был еще жив, и это радовало.

Черяга потянулся, упал на пол, отжался на кентусах от пушистого ковра, и отворил дверь.

За дверью лыбился невысокий, но крепенький охранник. Под мышкой у него бугрилась расстегнутая кобура.

– Вы куда? – спросил охранник.

– А что, нельзя? – осведомился Черяга.

– Вячеслав Аркадьевич просил, чтобы вы его дождались, – объяснил охранник.

В пролете лестницы замаячили еще двое. Ну да. Вячеслав Аркадьевич просил, чтобы его дождались, и просьбу свою подкрепил тремя вооруженными бугаями.

– Я в туалет, – буркнул Черяга.

Его отвели в шикарное заведение с позолоченными кранами и махровыми халатами. Вместо ванны в заведении оказался огромный, похожий на цветок лотоса джакузи, и Черяга с непривычки провозился с кранами добрых десять минут. «Хоть напоследок в джакузи помоюсь, узнаю, что это такое», – рассудил следователь.

Собственную грязную одежду у Черяги забрали, а взамен выдали белую рубашку и жемчужного цвета брюки, к коим прилагался галстук и пиджак. Брюки видимо принадлежали хозяину дома, и чтобы они сидели нормально, Черяге пришлось провертеть в ремне лишнюю дырочку на почтительном расстоянии от ее соседки.

Черяга привел себя в порядок и вернулся под ненавязчивым конвоем в гостиную, где его уже ждал изысканный завтрак.

Круглые часы над камином пробили одиннадцать, и Денис включил телевизор.

Местный канал обозревал вчерашние новости.

Хорошенькая дикторша стояла с микрофоном в руке у чернореченской станции. Дикторша сообщила публике, что шахтеры наконец прекратили пикетирование железной дороги в районе города Чернореченска. Пикеты были сняты в третьем часу ночи после длительных переговоров между лидерами шахтеров, людьми, влиятельными в области, и членами правительственной делегации.

Денис очень хорошо помнил, что правительственная делегация улетела в Москву в полночь, так что когда это она успела побазлать с профсоюзами и Негативом, было совершенно непонятно. Да и вряд ли вице-премьер мог быть персона грата на тех переговорах, которые шли между Негативом, Премьером и профсоюзами…

Хорошенькая дикторша сказала, что сегодня ночью на Ахтарский меткомбинат прошли первые вагоны с углем, и потом картинка на экране показала подъездные пути к комбинату, утонувшие в рассветном тумане, и Вячеслава Извольского. Гендиректор был в джинсах и мягкой рубашке, щеки его заросли легкой щетинкой, и он не стал ничего говорить телевизионщикам, а перепасовал их своему заму.

«Ну просто хэппи-энд», – подумал Черяга, развалясь в кресле и уплетая слоеный пирожок, щедро умащенный черной икрой. Шахтеры в шахтах, вице-премьер в Москве, завод в общаке, а главный герой моется в золоченом джакузи и трескает на завтрак икру. Вот только за отделанной резным грабом дверью героя поджидают трое качков, которым в ближайшее время поступит приказ придушить героя и вывезти куда-нибудь в лесок в багажнике.

Сюжет кончился, и дикторша сказала:

– А теперь – криминальные новости. Сегодня, около четырех утра, на пустыре за подъездными путями к станции Чернореченск, вспыхнула ожесточенная перестрелка. На поле боя найдено около восьми трупов, – как местных чернореченских жителей, так и людей из Ахтарска. Один из убитых, по словам зам. начальника милиции города Чернореченска Ивана Петракова, является известным ахтарским авторитетом по кличке Премьер.

Недоеденный бутерброд вывалился изо рта Черяги.

– Наибольшей загадкой во всей этой истории, по словам работников чернореченской милиции, – продолжала дикторша, – стала смерть крупного чернореченского предпринимателя Александра Фадарина. Родные и близкие покойного, а также сотрудники правоохранительных органов, единодушно утверждают, что господин Фадарин являлся одним из самых уважаемых бизнесменов Чернореченска и никогда не был причастен к криминальным кругам. Поэтому гибель его на явной бандитской разборке может считаться загадкой.

А камера, не слушая дикторши, уже обозревала равнодушным стекляным глазом место бойни, скользила по бесстыдно спущенным брюкам покойника и задранной рубашке, обнажавшей смуглую безволосую грудь. Лицо уважаемого предпринимателя Фадарин было страшно разворочено, но бесстрастный глазок зафиксировал и гладкую загорелую кожу лба, и странно контрастирующие с ней седые волосы.

«Надо же, – подумал Черяга, – а я и запамятовал, что Негатива в миру звали Александр Фадарин».

Генеральный директор АМК явился домой необыкновенно рано, – в восемь часов вечера – учитывая свистопляску сегодняшего дня. Было еще светло, и Черяга, стоя у окна, видел, как на горочку взбирается черная «ауди» и как медленно ползет вбок стальная шторка ворот.

Спустя пять минут генеральный директор, побрившийся на работе, но по-прежнему в джинсах и майке, вошел в гостиную, где маялись Денис с Ольгой. Директор был не один – за ним, соблюдая почтительное расстояние, шел Володя Калягин, президент федерации дзюдо города Ахтарска.

Судя по всему, преемник Премьера был избран директором незамедлительно, и вердикт обжалованию не подлежал.