Читаем без скачивания Приказ самому себе - Юрий Дьяконов

— Сазон!.. Обрыв! Убьешься!!! — в ужасе закричали сверху.

И было чего испугаться. Борясь, они подкатились к гигантской ступеньке коллектора. Еще шаг — и они сорвутся с трехметрового обрыва на следующую цементную площадку.

Скосив глаза, Сазон увидел обрыв и стал вырываться:

— Пусти, дурак!.. Пусти!.. Убьемся!..

Но Зиновий не отпускал. Он ни за что на свете не отпустил бы его. Страха не было. Пусть сорвутся!.. Пусть, что угодно!

— Будешь?.. Будешь… пацанов, скажи! — требовал Зиновий, сжимая его на самом краю обрыва.

— Чокнутый!.. Брось же, гад! — уже во все горло орал Сазон.

— Дай слово!.. Дай! Ну, трус, дай! — упрямо твердил Зиновий.

— Будь ты проклят!.. Даю… Идиот!.. Ну сказал же… не буду! — Отпусти! — с расширенными от ужаса глазами хрипел Сазон.

И тогда он отпустил. Тяжело дыша, стояли друг против друга. Заправляя выбившуюся из штанов рубашку, Зиновий говорил:

— Смотри. Ты слово дал… И еще… я не боюсь… Понял?.. А ты боишься, что я скажу, как ты сумочку… у Сашиной мамы… Но я не скажу. Понял?..

Ошеломленный случившимся и особенно последними словами, Сазон съежился и вдруг опустился на камень. Дрожали ноги…

Зиновий поднялся наверх, разыскал трубочку с „молнией“, кепку и вернулся назад. Сазон приподнял голову:

— Слушай, ты… а она… ну, Сашка, знает?

— Я же сказал: никому… — Зиновий стал на край цементной ступени коллектора, где несколько минут назад барахтался в обнимку с Сазоном, и прыгнул на следующую ступень… потом — еще ниже. И, размахивая бумажной трубочкой, понесся по косогору вниз к Дону все быстрей и быстрей.

Разинув рты, мальчишки смотрели вслед.

— Совсем чокнутый! — злобно сказал Грач. — Жить ему надоело, — и вдруг спросил у Сазона: — А ты прыгнул бы?

— Чи-во-о?!.. Я тебе щас как прыгну! — обозлился Сазон. Дружки попятились подальше от разгневанного атамана.

Зиновий вернулся с завода и повесил папину медаль на место. Он уже доделывал уроки, когда в комнату вошел Женя. Увидев на столе четыре авторучки разных цветов, Женя удивился. Протер очки. Разглядел синяк на лбу и припухшее ухо друга. Молча подошел к Зиновию и серьезно пожал руку…

— Зин, трудно было? — спросил он, когда уже вышли из дому

— Трудно, — глянув ему в глаза, честно ответил Зиновий. — Но я думал, что будет трудней… Теперь все!

— Я знал, Зин, что ты победишь…

Валерка нервничал. Мопед, как и избрание его когда-то в совет дружины, не произвел впечатления на ребят.

Даже Стаська Филиппов, узнав о мопеде, только и сказал:

— Дуракам счастье!.. Ну, ты возись со своей чихалкой, а мне на ДТС пора. Мы там такую модель ракетоносца делаем! Закачаешься! По радио управляться будет!

Мальчишки все такие гордые стали. Хотел Валерка задобрить их, позвал ситро попить в буфете. Так Сережка отрезал:

— Подлизываешься?.. Мы лучше чистенькой! Из фонтанчика. Но самое главное, что тревожило Валерку, — это „Договор“. Дважды за это время он висел на волоске. Первый раз перед Новым годом. Но Валерка тогда сказал, что родительского собрания не будет, потому что украли журнал. Елизавета Серафимовна сама поставила четвертные и отдала дневники на руки. „Вот. Смотрите сами!“ — сказал он маме и предъявил „дневник-двойник“.

Второй раз ему просто повезло. 31 марта маму, как опытного врача-терапевта, послали в командировку проводить медосмотр поступающих в военное училище. Второго апреля она по телефону сообщила, что задерживается, и приказала папе пойти на родительское собрание вместо неё.

„Уж теперь все откроется“, — с ужасом думал Валерка. Но вече ром, просматривая газету, папа обнаружил, что скоро начнется отложенная позавчера встреча хоккеистов ЦСК и „Динамо“.

— Успею! Пока соберутся… — решил он и включил телевизор. Удобно устроился в кресле и забыл обо всем на свете. Валерка вместе с ним кричал „Шайбу!“, комментировал острые моменты…

Папа вспомнил только тогда, когда Николай Озеров стал прощаться с телезрителями, Глянул на часы и подскочил: после начала собрания прошло уже полтора часа.

— Что ж ты меня не предупредил?!

— Так мы же вместе смотрели!.. А хочешь, я сбегаю в школу и принесу дневник. Скажу, что ты заболел. Ну, какая разница? Что на собрании, то и в дневнике будет.

— Беги, — разрешил папа. — А то я пока оденусь…

Валерка сунул под тужурку „дневник-двойник“, заполненный Сазоном, и выбежал из дому. Походив по улицам минут двадцать, он вернулся и положил дневник перед отцом.

— Молодец! — похвалил папа. — Быстро смотался. Адель Спиридоновна еще из гостей не вернулась. А то бы Капе непременно доложила… Держи. Это от меня лично, — и дал пять рублей…

А позавчера Валерку огорошил Сазон. После уроков, не найдя его у школы, Валерка, разозлившись, пошел к нему домой.

— Ты почему не пришел? — прямо с порога начал Валерка.

— А ты мне что? Мент, чтоб допросы снимать? Тебе надо — ты и ходи! Понял? — рассердился Сазон. — Хорошо, что сегодня притопал. А завтра я тю-тю! В общем, уезжаю.

— Да я ничего, — сразу сбавил тон Валерка. — А как же я?

— Вот, видишь. А еще хвост поднимаешь! — засмеялся Сазон. — Я тебе как главбух на заводе. Расписался — получай денежки. Не расписался — шиш под нос!..

— Ты надолго? Мать дневник ведь потребует.

— Недельки на две… А может, на месяц. Как понравится.

— Что же я дома скажу?! — совсем испугался Валерка.

— Ага. Без меня тебе труба… Ладно уж. Выручу. Поставлю за три недели вперед. А чтоб не заметили, склеим маленько по краям. Когда нужно будет — подержишь над чайником, они и отклеятся. Я так письма соседской Тоньки читал. Обхохочешься… Только за эту мелочь я потеть не согласный. Понял? Вот сколько поставлю пятерок, столько и рубликов гони!

— Что ты! — взмолился Валерка. — У меня столько нету!

— А нету, так и катись отсюда!

Валерка перепугался, стал упрашивать. И Сазон принялся за дело. Когда он проставил все оценки за три недели вперед, Валерка протянул двадцатипятирублевую бумажку:

— Только у меня крупные. Вот. Давай сдачи.

— За мной не пропадут! — Сазон спрятал деньги в карман.

— Так ты мне еще с прошлого раза должен!

— Отцепись, Сундук. Видишь, человеку деньги на дорогу нужны. В общем, кому я должен — всем прощаю! Бери свой дневник и сматывайся, пока я добрый… — и выпроводил за двери.

— Ну, подожди! — идя домой, ругал Сазона Валерка. — Я тебе покажу!.. Наживаешься на мне… Ишь, капиталист проклятый!..

В раздевалке Валерка подслушал разговор Углова с Карпенко.

— Погорю я сегодня, Женька, как швед под Полтавой.

— А что случилось?

— Да я сегодня начал с примеров. А там же такие вычисления. На страницу. Потом Костик заявился… А дошел до задачи — ни тпру, ни ну! Гляжу — в школу пора. Если Лидия Николаевна спросит — отхвачу „пару“ как пить дать…

„Ага! — злорадно подумал Валерка. — Не все мне страдать… Сегодня тебе, Шкилет, Лидочка, может, и кол влепит!“ — и мысли его лихорадочно заработали в этом направлении…

В классе была абсолютная тишина. На уроках Лидии Николаевны вообще был, как она говорила, „только рабочий шум“. Но сегодня на задней парте, раскрыв толстую бухгалтерскую книгу с надписью „Посещение уроков“, сидела директор.

Лидия Николаевна не суетилась, не старалась показать перед директором все с лучшей стороны. Было, как всегда.

— Ну, примеры проверять не будем, там только вычисления А как у нас со смекалкой?.. Ты, хочешь, Магакян? Хорошо. А еще кто? — спросила Лидия Николаевна. — Углов. Ты, кажется, хотел?

— Я?!.. Нет, — холодея, ответил Зиновий. И честно признался: Я совсем… не решил эту задачу.

— Не решил? — удивилась учительница. — А мне говорили… Ну это не важно, — сама себя оборвала она. — Может, попробуешь?.. Разберемся вместе. Я вижу, в классе не все разобрались.

Чувствуя слабость в ногах, Зиновий пошел к доске. „Собраться!.. Собраться! — твердил он себе, словно заклинание. — Я могу решить! Могу! Только нужно собраться…“ Сам не слыша собственного голоса, он прочел условие задачи.

— Так не годится! Четко, громко прочти еще раз!

Он снова прочел… И вдруг будто что-то щелкнуло в мозгу. Решение показалось удивительно простым. Еще не полностью доверяя себе, он начал рассуждение.

— Так, так, — закивала головой учительница. — Смелей. Шаг за шагом Зиновий в пять минут „расщелкал“ задачку. Саша, улыбаясь, показывала ему большой палец.

— Молодец! — сказала учительница. — Так что же тебе поставить?

— Пять!.. Пять!.. — дружно подсказал класс, довольный таким счастливым концом, ибо многие совсем не решили задачи, а у других, кроме Саши и Жени, ответы получились самые фантастические.

Учитывая, что это, так сказать, экспромт, — быть посему! — улыбнулась Лидия Николаевна, отдавая дневник Зиновию.