Читаем без скачивания Операция «Немезида» - Константин Утолин

Окончательно взбешенный этим сопротивлением человечишки, МП, пылая ненавистью, смешанной с Удивлением, совсем упустил из вида Ивана, посчитав, что тот если и не убит, то уж точно «обесточен». И эта самоуверенность подвела нелюдя, когда Воронин все-таки выбрался из оврага и, сумев встать на четвереньки, с максимально возможной скоростью, с кровавой пеленой в глазах, пополз к оброненному автомату. Когда его рука уткнулась в цевье, Иван буквально упал грудью на землю и подтянул показавшийся неподъемным автомат к себе — ровно в тот момент, когда нелюдь сломал

Кириллу вторую руку и нанес сильнейшие удары в грудь и голову, от которых Аршавин потерял сознание и упал. Нелюдь уже занес ногу, чтобы размозжить курсанту голову, когда Иван смог сфокусировать взгляд и навскидку, длинной веерной очередью ударил по врагу. Он попал! МП взревел, повернулся и двинулся к Ивану. Бежать он уже не мог, но даже шагом двигался быстро, расстояние между противниками стремительно сокращалось. А Иван уже не стрелял, уронив голову на руки, сжимавшие автомат, — эта неподвижность вкупе с ослабленной магической чувствительностью привели нелюдя ко второй ошибке. МП решил, что либо у человека кончились патроны, либо он потерял наконец сознание, либо и то и другое одновременно. Но когда между нелюдем и Иваном осталось метра четыре, Воронин рывком перекатился на спину и в упор всадил во врага оставшуюся треть обоймы, поставив финальную точку выстрелом из подствольного гранатомета. И хотя МП были одними из самых живучих тварей, выстрела гранатой, произведенного с расстояния в четыре метра, ослабленный предыдущей схваткой организм нелюдя не выдержал. Отброшенный выстрелом и последовавшим вслед за попаданием гранаты в тело взрывом, бескровная тварь упала и больше не поднялась. Но Иван этого уже не видел: он и вправду потерял сознание сразу после выстрела.

Группа захвата, в которую, кроме опытных курсантов-старшекурсников и поддерживающих магов, вошло и все руководство операции, прибыла на полторы минуты позже — это подтвердили маги. Продержаться до их появления два курсанта в открытом столкновении с МП просто не могли. Но они даже не продержались — они победили!

— Ну ни хрена себе! Ох, братишки… Не упустили его! — покачал головой первый подбежавший к оврагу боец. — Вечная память.

Что курсанты не только убили нелюдя, но еще и выжили — ему даже в голову не пришло. Поэтому он очень удивился, услышав в наушники, как маги вызывают медпомощь.

У Кирилла было проще сосчитать целые кости, чем переломанные, однако опасности для здоровья не было. Иван и вовсе оказался цел, не считая множества ушибов и царапин, а также внутренних кровоизлияний. Медики решились подтвердить это только в стационаре, а за это время Илларион Угрюмов успел связаться с Богородько и «списать на берег без содержания». Хотя в чем виноват главный инструктор школы по боевой подготовке? Был приказ послать лучших по освоению учебного плана — он их и прислал. За этими размышлениями и воспоминаниями Иван не заметил опять вошедшего в палату Богородько.

— Спишь, курсант?! — оглушительно взревел тот, едва переступив порог. — Замерзнешь! На зарядку становись!

Задремавший Иван едва успел открыть глаза, но руки сами поймали летевшую в лицо одежду. Причем поймали прежде всего оба ботинка, а локти закрыли подбородок от удара пряжкой ремня.

— Едем! А ты, Аршавин, кушай больше кальция. От него кости быстрей срастаются, а писать не хочется, хррр-хррр!

Наскоро попрощавшись с печальным Кириллом, Иван вслед за Богородько спустился вниз, получил свое оружие. Инструктор покосился на автомат с неодобрением.

— Вот я поставлю вопрос, чтобы и вам тоже, а не только спецам из особых групп, нормальное оружие давали. Экономим на всем… А убойность-то другая нужна!

«Занятно, что же это за оружие такое, которое лучше „Тавора“ будет и о котором нам. курсантам второго периода обучения, ничего еще не известно? Да, много в Братстве тайн. А может, и к лучшему, что я знаю не обо всех», — подумал Иван.

Больница, или как ее чаще почему-то называли «стационар»), находилась в трех километрах от периметра школы. Богородько впрыгнул в неприметного вида «уазик», сразу завел.

— Ты что не весел, Ваня? Ты же герой, тебе петь надо!

— Да задумался я… — Иван пристроил между колен автомат. — Магия! Все-таки как ни старайся, а драться с нелюдями на равных не выходит. По крайней мере пока. Этот МП нас едва не уделал, хотя в обычном бою, без этой долбаной магии, каждый из нас сумел бы…

— Не бывает обычных боев, курсант! — Богородько вывел «уазик» за ворота и надавил на газ. — А потом, я ведь не раз говорил: наше тяжелое вооружение — маги. Это надо принять без обиды, потому что без нас маги тоже не могут победить. Они танки, а мы — пехота, понимаешь?

— Да понимаю, — с досадой кивнул Иван. — Просто… Получается, без мага я совсем беспомощен?

— Как же это беспомощен?! Ты же его убил, этого МП!

— Кирилл его расстрелял сильно.

— Расстрелял, потому что ты сумел добежать до этого оврага, вытянуть тварь на открытое пространство! Я же знаю весь эпизод лучше тебя, на занятиях вот разобрать собираюсь… В младшей группе, не у вас, — уточнил Богородько, заметив смущение Воронина. — Другой бы на твоем месте не добежал, по устойчивости ты в школе лучший.

— Устойчивость — это еще не толерантность, вы же сами говорили, — напомнил Иван. — Даже не иммунность, если я верно понял… Когда у нас будут занятия по толерантности? И… Куда мы едем?

— На аэродром, — усмехнулся Богородько. — Я же сказал: на востоке у нас людей не хватает в оцеплении, так что полетим. Вот там и поговорим про толерантность, про иммунность… Будет время.

— Вы с нами? — опять удивился курсант.

— После того, что случилось?! Даже Илларион не стал спорить, отпустил.

— Да разве есть связь? — настал черед развеселиться Ивану, — Там была облава, боевой контакт, а тут — оцепление. Совещание какое-то, да?

— Неважно что, курсант. Твое дело охранять, — сказал Богородько. — А на облаве, между прочим, тоже боевой контакт не для вас был предусмотрен… Неспокойно мне.

«И мне, — едва не брякнул Иван, чувствуя внутри противный трепет. — Хорошо, что Богородько меня из стационара забрал».

Возле школы располагался аэродром военно-транспортной авиации, и когда «уазик» подъехал, группа, прибывшая под прикрытием «легенды» как учебно-тренировочное, подразделение СВР, уже заканчивала посадку. В стороне курили солдаты-срочники в грязных бушлатах, они с завистью поглядывали на шикарно экипированный, ловкий «спецназ». По гарнизону и среди солдат, и среди офицеров бродили слухи о «группе глубинной разведки» то ли СВР, то ли ГРУ, распускало эти слухи, конечно же, Братство. В самих ГРУ и СВР люди, не имевшие к Братству отношения, твердо знали другое: на маленькой базе, затерявшейся в Сибири, хранятся государственные документы с грифом «Особо важно» — из разряда тех, которые уничтожать рано, но может стать поздно в любой момент. Ради них и торчат там горе-головорезы, изображающие вояк. На самом деле — все наняты по протекции, чьи-то родственнички, отсиживающиеся в теплом месте, а то, может, и вовсе какие темные личности а-ля «иностранный легион»… Время от времени их вывозят в самые разные места бывшего СССР. Понятно, зачем — за еще одной тонной «компромата».