Читаем без скачивания Изощренное убийство - Филлис ДЖЕЙМС

– Ваши действия были вполне понятны, – ответил Далглиш. – Я даже предполагал, что мисс Болем получила предупреждение по телефону. Вы можете вспомнить, что именно сказали ей?

– Боюсь, не точно. Когда я нашла четыре пенни для звонка и нашла номер в справочнике, то еще пару минут раздумывала о том, что сказать. Трубку поднял мужчина, и я попросила соединить меня с секретарем, занимающимся административными вопросами. Потом в трубке раздался голос женщины, которая сказала: «Заведующая административно-хозяйственной частью слушает». Я не ожидала, что это окажется женщина, и почему-то решила, что разговариваю с шантажисткой. В конце концов, почему нет? Поэтому я заявила, что кто-то из клиники, вероятно, она, шантажирует моего супруга и что я звоню предупредить: от нас она не получит больше ни пенни и если нам еще раз позвонят, то мы пойдем в полицию. Все произошло очень быстро. Меня буквально трясло, и я облокотилась на стену у телефонной будки, чтобы не упасть. Должно быть, мой голос звучал немного истерично. Когда собеседнице удалось перебить меня, она спросила, была ли я их пациенткой и кто меня лечил, и упомянула о том, что попросит кого-нибудь из докторов со мной поговорить. Полагаю, она решила, что я не в своем уме. Я ответила, что никогда не посещала их клинику и что если бы мне понадобилось лечение, то Боже меня упаси обращаться в такое место, где опрометчивые поступки и страдания пациентов впоследствии становятся поводом для шантажа. Кажется, я закончила свою тираду словами о том, что в этом замешана женщина, которая, вероятно, проработала в клинике почти десять лет, и что если заведующая административно-хозяйственной частью не имеет никакого отношения к шантажу, то я надеюсь, она возьмет на себя обязанность найти злоумышленника. Она попыталась уговорить меня сказать ей мое имя или приехать к ней, но я бросила трубку.

– Вы сообщали какие-нибудь подробности по поводу того, как шантажист получал деньги?

– Я рассказала, что муж отправляет в клинику по пятнадцать фунтов в месяц в конверте, подписанном зелеными чернилами. Тогда она вдруг начала настаивать на том, чтобы я посетила клинику или сообщила свое имя. С моей стороны было невежливо вешать трубку, не закончив разговор, но я неожиданно ощутила страх. Не знаю почему. И я сказала все, что хотела. К тому моменту рядом со мной один из стульев освободился, я присела на него и отдыхала полчаса, пока мне не стало лучше. Потом я отправилась прямо на вокзал Черинг-Кросс, выпила кофе и поела бутербродов в местном кафе и стала ждать электричку. В субботу в газете я прочитала об убийстве в клинике и, боюсь, сразу же пришла к выводу о том, что кто-то из других жертв шантажиста – а другие жертвы, несомненно, должны были существовать – избрал такой путь решении проблемы. Я не связывала убийство со своим телефонным звонком, по крайней мере сначала, потому задалась вопросом: обязана ли я известить полицию о том, что происходило в этом ужасном месте? Вчера я поговорила об этом с мужем, и мы решили ничего не предпринимать впопыхах. Мы подумали, лучше всего будет подождать и посмотреть, позвонит ли нам шантажист еще раз. В душе я не одобряла наше молчание. В газете описывали убийство не столь подробно, поэтому я точно не знаю, как все произошло. Но я все же пришла к мысли, что шантаж мог иметь какую-то связь с убийством и что полиция этим заинтересуется. Пока я переживала, раздумывая, как поступить, позвонил доктор Этридж. Остальное вы знаете. Я до сих пор удивляюсь, как вы умудрились на меня выйти.

– Мы обнаружили вас тем же способом, что шантажист нашел полковника Фентона, – по диагностической картотеке и медицинскому архиву. Не надо думать, что в клинике Стина не следят за сохранением конфиденциальности. Следят. Доктор Этридж и в самом деле очень расстроен из-за шантажа. Но ни одна система не может быть полностью защищена от хитро и тщательно спланированных преступлений.

– Вы найдете его? – спросила миссис Фентон. – Вы найдете шантажиста?

– Благодаря вам обязательно найдем, – ответил Далглиш.

Когда он протянул руку, чтобы попрощаться, пожилая дама поинтересовалась:

– Какая она была, суперинтендант? Я имею в виду женщину, которую убили. Расскажите мне о мисс Болем.

– Ей был сорок один год. Она была не замужем. Я никогда не встречался с ней, но могу сказать, что у нее были светло-каштановые волосы и серо-голубые глаза. Мисс Болем была довольно полной, с широким лбом и тонкими губами. Она была единственным ребенком в семье, и ее родители умерли. Она вела одинокую жизнь, но для нее много значила церковь, и она была капитаном герл-гайдов. Эта женщина любила детей и цветы. Она была честным человеком и отличным работником, но не очень хорошо понимала людей. Она проявляла доброту, если кто-то попадал в беду, но все считали ее натурой жесткой, лишенной чувства юмора и придирчивой. Думаю, скорее всего они были недалеки от истины. Еще могу сказать, что мисс Болем обладала обостренным чувством долга.

– Я ответственна за ее смерть, и мне придется с этим смириться.

Далглиш мягко заметил:

– Это бессмыслица, знаете ли. За смерть мисс Болем ответственность несет лишь один человек, и с вашей помощью мы поймаем его.

Она покачала головой:

– Если бы я сразу обратилась к вам или набралась смелости прийти в клинику, сегодня она была бы жива.

Далглиш подумал, что Луиза Фентон заслуживает большего, чем успокоения самой примитивной ложью. Да и такая ложь не принесла бы ей облегчения. Поэтому он сказал:

– Полагаю, это может быть правдой. В этом деле так много всяких «если». Мисс Болем была бы жива, если бы секретарь комитета отменил встречу и приехал в клинику быстрее, если бы она сама немедленно отправилась к нему, если бы у старого дежурного не болел живот… Вы поступили так, как считали нужным, и больше ничего нельзя сделать.

– Она попыталась мне помочь, – вздохнула миссис Фентон, – и посмотрите, к чему это привело.

Она легко потрепала Далглиша по плечу, как будто это его надо было успокоить и ободрить.

– Я не хотела докучать вам. Пожалуйста, простите меня. Вы были очень добры и терпеливы. Могу я задать вам один вопрос? Вы сказали, что с моей помощью поймаете убийцу. Теперь вы знаете, кто это?

– Да, – кивнул Далглиш. – Теперь я знаю, кто это.

Глава 7

Два часа спустя, вернувшись в свой кабинет в Скотленд-Ярде, Далглиш обсуждал дело с сержантом Мартином. Открытая папка лежала перед ним на столе.

– Показания миссис Фентон послужат хорошим доказательством, да, сэр?

– О да. И полковник оказался человеком весьма общительным. Теперь, когда оправился после тяжелых испытаний – операции и признания жене, – он вознамерился относиться к обоим этим событиям легко и просто. Полковник даже решил, что деньги и правда могли требовать от него с благородной целью и было бы вполне логично предположить, что так и было. Мне пришлось напомнить ему об убийстве женщины, прежде чем он трезво посмотрел на ситуацию. Тогда он рассказал мне всю историю целиком. Она соответствовала тому, что я услышал от миссис Фентон, за исключением одного интересного добавления. Угадайте с трех попыток, какого именно.

– Это как-то связано с кражей? Вором оказался Фентон, как я полагаю?

– Черт вас побери, Мартин, могли бы хоть иногда притвориться удивленным! Да, это был наш полковник. Но он не брал пятнадцати фунтов. Да я бы и не обвинил его, если бы он их взял. В конце концов, это были его деньги. Он признался, что забрал бы их обратно, если бы увидел, но, конечно, он их не нашел. Он пробрался в клинику с другой целью – завладеть медицинским архивом. Может, что-то он и воспринимал не совсем адекватно, но он полностью осознавал: история болезни – единственное достоверное свидетельство того, что произошло, когда он лечился у психиатров. Разумеется, попытка ограбления провалилась, несмотря на то что он тренировался резать стекло в собственной оранжерее и позорно бежал, когда послышались шаги Нейгла и Калли. Полковник и близко не подобрался к архиву. Он решил, что документ находится в какой-нибудь папке в общем кабинете и даже ухитрился их достать и открыть. Когда он увидел, что архивы расположены по номерам, то понял: у него ничего не получится. Он давно забыл номер своей истории болезни. Думаю, он стер его из памяти сразу же, когда почувствовал, что вылечился.

– По крайней мере хоть это клиника для него сделала.

– Полковник никогда этого не признает, точно могу сказать. Мне кажется, это типично для страдавших расстройством психики. Должно быть, это чрезвычайно огорчает психиатров. В конце концов, бывшие пациенты хирурга вряд ли станут утверждать, что могли бы сами сделать себе операцию, будь у них такая возможность. Нет, полковник не испытывает особой благодарности к клинике Стина, равно как и желания воздать этому заведению должное за то, что его вовлекли во все эти неприятности. Я полагаю, что, возможно, он прав. Не думаю, что доктор Этридж осмелился бы утверждать, что для больного с серьезными проблемами можно многое сделать за четыре месяца, а именно столько времени Фентон посещал сеансы. Его проблемы, вероятно, были связаны с уходом из армии. Трудно судить, ждал он этого с нетерпением или боялся. В любом случае нам лучше устоять перед искушением попробовать себя в роли психиатров-дилетантов.