Читаем без скачивания Дневники св. Николая Японского. Том ΙV - Николай Японский

В девять часов позвонили к Обедне (ныне Обеднице, ибо о. Петр вчера всенощную запоздал служить); но так как мало собралось христиан, то я сказал подождать службой еще на полчаса.

В половине десятого начали Часы и потом Обедницу. Певчие в один голос очень стройно и пребойко пропели все; недаром сам Обара их учил; почти не полутонили даже. Христиан собралось почти полная Церковь. По окончании богослужения я в эпитрахили и малом омофоре, севши у амвона, стал говорить то, для чего приехал. Начал с слов ныне чтенного рядового Апостола: «„Вы — Божия нива, вы — Божий дом, вы — Божий храм, аще кто храм Божий растлит, растлит сего Бог“. Но что, если на ниве сорные травы? Хвалят ли сие? Что, если дом разваливается? Хорош ли он? Вы — эта Божия нива с сорными травами, вы — Божий дом, давший трещины. Это — ваши ссоры с священником и между собою. Вы — Божий храм, но он — растлен; кто этот растливший, кому так страшно угрожает Апостол, я не могу указать; вероятно, и никто не знает сего, кроме Бога, но я думаю, что сия угроза главнейше относится к врагу нашего спасения, который „яко лев рыкая ходит”… Это его по преимуществу дело — такой печальный разлад в Одаварской Церкви. В прошлом году я надеялся, что болезнь исцелима наличными средствами… Но более года опыта убеждает, что это не такое легкое дело… Потому ваш священник о. Петр прямо признал себя бессильным умирить Церковь и вследствие этого просится из Одавара. Вот его прошение (и я, вынув из кармана прошение, прочитал его). Я не нашел нужным более удерживать его здесь против его воли; прошение его исполню: отныне считайте решенным, что о. Петр от вас переводится. Пусть он в следующее воскресенье, когда, кроме того, прилучается и Великий праздник Успения Пресвятой Богородицы, в последний раз отслужит у вас Литургию, все соберитесь помолиться вместе с ним и отпустите его с миром; немирные вспомните все добро, что сделал для вас о. Петр в продолжение двадцати лет служения здесь, и, исполнившись за сие чувством благодарности и любви к нему, забудьте и бросьте все неприятное, что случилось между вами и им, и любовно, и мирно расстаньтесь с ним — это будет одинаково полезно и для него, и для вас, выбросив из ваших сердец весь сор и всю тяготу; любящие его — тоже отпустите его с легким сердцем; он, конечно, никогда не забудет вашей любви, будет платить за нее молитвою о вас; но он будет спокойнее и счастливее в другом месте; итак, для блага Церкви и для блага самого о. Петра отпустите его с миром и любовным молитвенным напутствием.

Нынешний катихизатор Петр Кураока тоже возьмется от вас; некоторые уже заподозрили и его, что он расширяет вражду между христианами и священником. Но это совсем неправда. Ваш катихизатор, как молодой человек, пылает только ревностью к службе; и так как он, по причине неладов в здешней Церкви, не может так ревностно служить, как бы желалось, то он лишь пристает с просьбой ко мне поместить его куда–либо в другую Церковь, где он был бы полезней. И я исполню его просьбу. Это будет и для блага здешней Церкви. Когда станет здесь новый священник, то пусть никого не будет между ним и христианами; это ускорит сближение и закрепление любви между священником и христианами.

Но ныне предстоит самый важный вопрос: кого поставить в Одавара священником? Вы, христиане, имеете право выбирать себе священника, но как же выбирать, не зная из кого? А из катихизаторов вы знаете двух–трех, не больше. Но существует общее церковное правило и общая церковная практика: если христиане не могут произвести выбор, то оный представляется епископу, который, конечно, отлично знает всех служащих Церкви. Ныне эта обязанность выбора лежит на мне. В исполнение ее я выбираю человека, который, не сомневаюсь, будет приятен всем вам безразлично, ибо он служил здесь и служил мирно и хорошо в качестве молодого катихизатора лет десять тому назад. Это Василий Усуи. Ныне ему тридцать четыре года от роду; шестнадцать лет на службе Церкви; служба всегда была беспорочная и плодотворная. Итак, я поставлю вам священником Василия Усуи. Не имеет ли кто чего–либо против сего?» — Молчание. — «Еще спрашиваю то же?» — молчание, и у всех лица добрые, улыбающиеся. «В третий раз спрашиваю, не знает ли кто чего–либо за Василием Усуи, что мешает ему сделаться священником?» — Опять полное молчание. Итак, Василий Усуи объявлен избранным во священники для Одавара. Но это еще под условием, что он примет избрание. Я обещался по возвращении в Токио тотчас послать ему телеграмму с вызовом сюда, ко мне, что, вернувшись в седьмом часу вечера, и сделал.

(смотри продолжение дневника в 7–й книге сего формата)

9/21 августа 1899. Понедельник.

Утром был о. Павел Савабе; я рассказал ему, как кончилось вчера в Одавара дело о. Петра Кано, и он порадовался. Предостерег его также, чтобы не обманули его католические монахини и не подвели какой–нибудь махинации, чтобы завладеть местом, что под нашим храмом в Коодзимаци; пусть отсылает их трактовать со мною, если станут дальше приставать за сим к нему, или к сыну, о. Алексею, или к старостам.

Из сегодняшних писем: о. Яков Такая описывает разрушительное действие последнего урагана в Кагосима; между прочим, и наш церковный дом остался без крыши, без дверей и окон; у трех христиан дома пали. Нечего делать, нужно послать маленькую помощь — Павел Ямада, журналист, длиннейшим письмом рисует бессовестность катихизатора Иоанна Судзуки, опакостившего пред отправлением из Оцу назначенного на его место Георгия Оно до того, что христиане, не видя Оно, возненавидели его и вооружились против вступления его в должность; просит Ямада меня сделать строгое внушение Судзуки по сему случаю — но черного кобеля не вымоешь добела ни в какой воде.

Вечером прибыл вчера телеграммою вызванный из Ициносеки катихизатор Василий Усуи. Когда я ему рассказал дело в Одавара и предложил быть священником там, он без ложной скромности прямо принял предложение, сказав: «Если вы меня считаете годным, я не могу противиться, так как всего себя отдал на службу Церкви». Он остался здесь, чтобы приготовиться к принятию посвящения.

10/22 августа 1899. Вторник.

Послал письма: в Ициносеки и Яманоме, что у них берется катихизатор Василий Усуи для поставления священником в «Одавара–цихоо», но что к ним прибудет другой катихизатор Петр Кураока, хотя и молодой, но кончивший Семинарию, несколько лет служивший в Церкви Маеба- си, ревностный к проповеди. — В Одавара — к о. Петру Кано, что Василий Усуи принял предложение, чтобы оповестил о том христиан; в Церкви в Идзу, бывшие под ведением о. Петра Кано, что он, по прошению его, уволен, а на его место будет поставлен священником катихизатор Василий Усуи.