Читаем без скачивания Боги ждут жертв - Ростислав Кинжалов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Это войско накона! Теперь мы умрем! – сказал юноше Шбаламке.
И оба они, схватив оружие, бросились навстречу наступавшему врагу.
Новая схватка была недолгой. Уставшие после только что окончившегося боя и ошарашенные неожиданным появлением нового врага, рабы не смогли долго сопротивляться. Напрасно Хун-Ахау и Шбаламке метались от одного к другому, убеждали их построиться в колонну, чтобы прорвать вражеский строй. Все усилия были напрасны. С горечью в душе Хун-Ахау видел, как один за другим падают его соратники. Скоро он и Шбаламке оказались в центре группы вражеских воинов, ожесточенно на них нападавших. Вертясь как волчок, юноша отбивал направленные на него удары. Вдруг до его слуха донесся короткий стон Шбаламке. Забыв все, Хун-Ахау повернулся в сторону названого брата, но в это мгновение что-то, как ему показалось, мягкое, но тяжелое ударило его по затылку. Перед глазами юноши вспыхнул яркий сноп разноцветных искр; он услышал неистовый гул, как будто рядом оказался водопад, ноги его подкосились, и юноша полетел в черную мглу…
Након Тикаля медленно обходил поле боя, рассматривая павших и раненых. Вдруг всегда спокойное лицо его выразило неподдельное изумление.
– Как, разве царевич Кантуль был с вами? – обратился он к лежащему неподалеку раненому рабу.
Раб с усилием приподнялся на локоть и, гордо глядя в лицо накона, медленно произнес:
– Нет, мы, рабы, разбили его воинов, а наш вождь убил его!
И, потеряв сознание, раненый упал на спину.
– Я сообщу новому повелителю Тикаля сразу два приятных известия, – про себя сказал након, и его суровое лицо озарилось непривычной улыбкой. Затем, повернувшись к одному из следовавших за ним на почтительном расстоянии начальников, он громко добавил:
– Раненых рабов добить!
Глава девятнадцатая
БЕГСТВО
Возьмите его голову и поместите ее на дереве, находящемся около дороги.
«Пополь-Вух»Хун-Ахау очнулся в темноте. Неистово болела голова; в затылке как будто сверлили огненным буравом. Он слегка шевельнулся – боль усилилась. Перед закрытыми глазами медленно проплывали разрозненные видения: улыбающееся личико царевны… птица с голубой грудкой, самозабвенно заливающаяся песней на зеленой ветке… Горбун Ах-Каок… Отец, склонившийся над молодыми всходами кукурузы… Неожиданно появилось лицо Укана с плотно сжатыми губами, холодное и далекое… «Почему он так смотрит на меня? – подумал Хун-Ахау. – Как будто не замечает, что я здесь. Да, Укан мертв… была битва… Чем же она окончилась?» И юноша начал припоминать пережитое: битву, ее начало, смерть Укана. Чем окончилось сражение… Память неохотно уступала натиску воли.
Но постепенно облако тумана рассеялось, и юноша вспомнил известие о смерти Эк-Лоль, принесенное Цулем, бурные события той ночи, победу над войском Кантуля… Вот когда был убит Укан! Но что же случилось потом? И внезапно перед взором Хун-Ахау предстали суровые лица приближающихся воинов, последняя отчаянная схватка, плечом к плечу со Шбаламке… Битва с новым врагом, в которой он был ранен, – вот последнее, что он смог вспомнить… Где же он находится теперь? Их снова отправили в Тикаль? Он опять в лагере для рабов? Не похоже, здесь слишком тихо!
Вдруг новая мысль пришла ему в голову: может быть, он тоже умер и находится в гробнице? Холодный пот выступил на лбу юноши, но затем он сообразил, что вряд ли мятежного раба будут хоронить в склепе. Нет, это не так! Где же он? Пытаясь поднять руку, Хун-Ахау пошевелился, и жгучая боль, мгновенно пронизавшая все тело, заставила его застонать.
– Что ты хочешь, Хун-Ахау? – спросил в темноте чей-то приглушенный голос. Большая теплая рука заботливо потрогала его лоб. – Ты слышишь меня?
– Кто ты? – слабо спросил юноша.
– Ты не узнаешь меня? Это я, Ах-Мис! Благодарение милостивым богам, наконец-то ты очнулся! Я уже боялся, что твоя душа никогда не вернется к тебе. Ты лежал тихо-тихо и даже ни разу не застонал…
– Где мы, Ах-Мис?
– Мы с тобой в хижине одного доброго земледельца. Сейчас ночь, постарайся уснуть. Все будет хорошо, и ты скоро выздоровеешь…
– А где все остальные? – спросил юноша. – Почему они молчат? Или они в других хижинах? Мы что, всё в том же селении, где на нас напало войско
накона? Нам надо немедленно двигаться дальше! Позови скорее сюда Шбаламке, Ах-Мис…
– Шбаламке? – В голосе Ах-Миса зазвучали удивление и горечь. – Ведь он был убит на твоих глазах!
– Шбаламке убит? – Хун-Ахау сделал попытку приподняться, но не смог. Он слабо вскрикнул, и беспамятство снова охватило его.
Когда юноша очнулся вновь, был день. Лучи солнца, пронзившие яркими копьями тонкий плетень, заменявший хижине стены, упирались в желтую утрамбованную глину пола. Где-то неподалеку слышался ритмичный шум зернотерки. Все это так напоминало Хун-Ахау его детство, что он невольно глянул на дверь, ожидая, что вот-вот войдет мать. Но никто не появлялся. И понемногу яркое ощущение спокойной радости и беззаботности, навеянное воспоминаниями о детских годах, потускнело и вместо него появилось уже привычное чувство настороженности и затаенной тревоги. Юноша вспомнил слова Ах-Миса о том, что Шбаламке убит. Сразу стало горько во рту. Значит, их разбили? Где же он сейчас находится?
Теперь глаза Хун-Ахау уже внимательно обежали хижину. Ее внутренний вид ни о чем ему не говорил: он мог быть и в двух шагах от Тикаля, и за много дней пути от него. Обычная хижина простого земледельца. Куда же девался Ах-Мис?
Как будто в ответ на этот немой вопрос в хижину, пригнувшись, осторожно вошел Ах-Мис. Увидя устремленные на него глаза Хун-Ахау, великан радостно ухмыльнулся и, подойдя к куче сухих кукурузных стеблей, на которых лежал юноша, поспешно уселся рядом.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил он. – Сильно болит голова? У тебя уже хороший вид, Хун-Ахау, значит, ты поправляешься!
– Я себя чувствую очень хорошо, и голова почти не болит, – нетерпеливо сказал Хун-Ахау. – Расскажи мне лучше, что произошло после того, как меня ранили. Где все наши товарищи?
Доброе лицо Ах-Миса внезапно омрачилось; он тяжело вздохнул.
– Что тебе рассказывать? – произнес он медленно. – Вот когда выздоровеешь, все и узнаешь!
– Слушай, Ах-Мис, – сказал юноша, в упор глядя на великана. – Неужели ты не понимаешь, что я должен знать все сейчас? Разве я смогу заснуть, раздумывая о том, что произошло с нашим отрядом, и не зная ответа. Неизвестность хуже самой горькой вести. Прошу тебя еще раз, расскажи мне все, ничего не скрывая. Обещаю, что это не принесет мне вреда! Ну, начинай же, – добавил он, видя, что Ах-Мис все еще медлит. – Я жду!
