Читаем без скачивания Ренегаты - Сергей Волков

Это был удар под дых, коварный и предательский. Сотников рухнул в кресло, закрыл глаза. Любит… Если это так, то, убив Эль Гарро, он сделает девушке очень плохо. Но зато больше усатый миллионер не сможет лапать ее. Да, именно так! Это будет мужской поступок, поступок настоящего рыцаря. Пусть сейчас на дворе двадцать первый век, но, по сути, ничего не изменилось со времен «Песни о Роланде», со времен «Тристана и Изольды». Мужчина должен бороться за свое счастье, бороться с оружием в руках.

– Оружие… – пробормотал Олег.

Поднявшись, он занялся осмотром тех комнат, двери в которые ему удалось открыть. В одной неожиданно обнаружилась мастерская – слесарный верстак с тисками, инструменты, даже небольшой сверлильный станочек в углу. Мартыш, таскавшийся следом, пискнул:

– Бум-бум.

– Сам знаю, – отрезал Сотников и направился в следующую комнату.

Это было крохотное помещение, каморка два на два метра, темная и мрачная. Открыв дверь, Олег увидел еще трех мартышей, сидевших на корточках у стены. Перед ними на полу лежали разноцветные камешки, кусочки стекла и металлические шарики. Увидев человека, мартыши как по команде уставились на него.

– Извините… – смущенно пробормотал Сотников и закрыл дверь. Он никак не мог понять, как ему вести себя с этими существами.

Толкнувшись в пару запертых дверей, Олег наконец нашел то, что искал. На стене в комнате, явно кабинете хозяина, висело оружие, много старинного оружия. Олег немного разбирался в нем, но почему-то сразу подумал, что это очень раритетные образцы из каких-то очень экзотических стран. По крайней мере в фильмах и на иллюстрациях в книгах он видел мечи, топоры, копья, кинжалы, шпаги, булавы, мог отличить шестопер от моргерштерна, но тут все его знания оказались бесполезными.

На сером полотне висели широкие клинки на длинных рукоятях, клювообразные топорики, четырехгранные вильцы с крюками по бокам, кинжалы с очень широкими лезвиями, изогнутые наподобие ложек, и другие жутковатые приспособления для убийства, порожденные извращенной фантазией неизвестных оружейников.

– Восток – дело тонкое, – сказал Сотников, разглядывая коллекцию, хотя не был уверен, что оружие на стене восточного происхождения. Особенно его смутила отделка. Рукояти и древки оружия были выполнены в едином, но совершенно незнакомом стиле – маленькие фигурки людей и животных, отлитые из золота, серебра, меди, железа, сплетались в причудливые объемные узоры.

Сняв со стены тесак на полуметровой рукояти, Олег едва не уронил его – оказалось, что эта штука весит килограммов десять. Пока таким будешь замахиваться, тебя успеют убить несколько раз. Положив тесак на письменный стол, Сотников задумчиво почесал затылок и тут увидел то, что искал, – две обычные, абсолютно нормальные шпаги, висящие в стеклянном ящике в углу.

Открыть дверцу и вытащить оружие было делом пары секунд. Тут все оказалось просто: семнадцатый век, итальянские гарды, на клинках – волчьи клейма немецких оружейников из Пассау. Олег как-то иллюстрировал книгу по историческому фехтованию и хорошо помнил эти схематические изображения хищников, которые выбивали кузнецы у основания лезвий.

– Ну, вот и все… – помахав шпагой и сделав красивый, как ему казалось, выпад, сказал Олег.

«Ты сможешь убить человека?» – поинтересовался внутренний голос.

– Да запросто! – отмахнулся от него Олег и вышел из кабинета в холл, держа шпагу острием вниз.

Ему хотелось броситься в бой прямо сейчас. Лицо прекрасной незнакомки стояло перед глазами и взывало к действиям. Рубить, колоть, кромсать, рвать зубами ненавистную усатую тварь! Как он смел прикоснуться к ней, как смел разговаривать, даже смотреть на нее!..

Олег скакал по холлу, размахивая шпагой, как сумасшедший. Пару раз он зацепил высокую спинку одного из кресел и порвал кожаную обивку. Мартыши – Мушкетон и троица из каморки, – усевшись, по обыкновению, на корточки у стены, молча наблюдали за ним.

Время шло. Ничего не происходило. За окном начало темнеть. Зажав шпагу под мышкой и тяжело дыша, Олег отправился на кухню. Искровые светильники отбрасывали на стены причудливые тени. Найдя чайник и что-то вроде спиртовки, Сотников поискал спички, зажигалку или нечто подобное, но ничего не обнаружил. Повернувшись к вездесущим мартышам, он защелкал пальцами.

– Огонь! Надо огонь!

– Горячо, – сказал Мушкетон. А может быть, и не Мушкетон. Присоединившись к троице собратьев, он стал абсолютно неотличим от остальных. – Чай. Пить.

– Да, да, – закивал Олег. – Чай пить. Давай!

Мартыш, переваливаясь, добрался до спиртовки с чайником, дернул за какую-то железяку, раздался чиркающий звук, сыпанули искры, и под чайником вспыхнуло голубоватое пламя.

– Тьфу ты, – разозлился Олег. – Встроенная кремневая зажигалка. Все гениальное просто…

Попив чаю, он подошел к окну, открыл узкую металлическую раму и с наслаждением вдохнул холодный горный воздух. Толщина стен скального жилища Эль Гарро впечатляла – не меньше метра, и Сотникову пришлось буквально лечь на подоконник, чтобы увидеть, что происходит снаружи.

А происходил там закат невероятной красоты, такой, какой бывает только в горах. Фиолетовые, сиреневые, лиловые тени лежали на склонах окаймляющих долину гор, на ледяных пиках горели багряные огни, а небо отливало аквамариновой зеленью. Олег вспомнил, как издевался еще в художественном училище над горными пейзажами Рериха, называя его бездарем, не умеющим смешивать краски, и жалким эпигоном импрессионистов.

Теперь, воочию увидев все это буйство цвета, Сотников понял, как он ошибался. Конечно, Рерих писал Гималаи, а он сейчас где-то в горной Норвегии, но горы есть горы, их не обманешь.

И тут из укутанной туманом долины внизу пришел странный, тревожный звук – словно множество смертельно напуганных людей, сидя в темноте, перешептываются между собой, опасаясь, что их кто-то услышит. Шепот шел со всех сторон и, подхваченный эхом, растекался над долиной. Олег понял, за что она получила свое название, но не понял, что является источником звуков. Не сидят же, в самом деле, там, внизу, в тумане, сотни, а то и тысячи перешептывающихся людей? Это перебор даже для Норвегии.

Закрыв окно, Олег уселся на холодный подоконник, посмотрел на мартышей и вздохнул. Приставленная к стене шпага заскрежетала по камням и со звоном упала на пол.

«А ведь я влюбился, как пацан, – пронеслась в голове одинокая мысль. – Любовь, надо же. С первого взгляда. С одного-единственного».

Олег вспомнил перформанс на площадке Московского дома художника и как сибирский поэт-самородок Захар Корягин читал свои корявые стихи, посвященные этой самой любви: