Читаем без скачивания В огне желания - Кэт Мартин

Он окинул Присциллу восхищенным взглядом. Его добрые глаза засияли, как и в тот раз, когда он впервые увидел девушку. Этот открытый, слегка застенчивый человек, державшийся как джентльмен, казался ей смутно знакомым.

– В чем дело, Джеми? Что случилось? – Стюарт не скрывал раздражения.

– Только что явился Мае Хардинг. Он утверждает, что привез новости, не терпящие отлагательства.

– Кто такой Мае Хардинг? – без особого интереса осведомилась Присцилла.

– Можно сказать, он моя правая рука, – ответил Стюарт. – Раз Хеннесси больше нет, Мае займет его место. Я посылал его в Натчез с поручением, и вот он здесь. – Стюарт, нахмурившись, обратился к Джеми: – Ладно, скажи Хардингу, что я сейчас подойду. Боже мой, сколько же проблем у состоятельного человека!

Он направился было следом за Джеми, но остановился.

– Дорогая, уже довольно поздно. Пора тебе подняться наверх и приготовиться к нашему ночному рандеву. Я велю Консуэле помочь тебе переодеться.

– А нельзя ли мне еще немного побыть здесь? – с надеждой спросила она, внезапно ощутив, что не так уж и устала.

– Ну-ну, моя крошка!

С понимающей улыбкой Стюарт взял ее под руку и повлек к дому. На этот раз он не проводил Присциллу до дверей спальни, а заключил в объятия уже возле лестницы. Это был точно такой же поцелуй, что и у алтаря – без искры нежности. Поцелуй собственника, не вызывающий ответного тепла.

– Я приду, как только освобожусь, долго ждать не заставлю.

Он подмигнул, повернулся и пошел прочь. Присцилла бросилась вверх по лестнице бегом, словно спальня была крепостью, где можно укрыться и переждать осаду. Однако, войдя туда, она заметила, что смежная дверь приоткрыта. Эта дверь вела в спальню хозяина, в спальню ее мужа, и Присцилла боялась подойти и захлопнуть ее или запереться изнутри.

«Когда Стюарт войдет в эту дверь, – подумала в отчаянии девушка, – он тем самым вторгнется в убежище, где я скрывалась от него до сих пор. А лишив меня невинности, он разрушит это убежище навсегда».

И еще она подумала, что бессильна остановить его.

Глава 10

– Эта ночная сорочка – свадебный подарок хозяина. – Консуэла, не скрывая восхищения, взяла переброшенное через ширму кружевное творение портновского искусства. – Подумать только, она совершила путешествие из самого Нового Орлеана!

В оливково-смуглых пальцах мексиканки сорочка казалась еще белее.

– Красивая, – тихо откликнулась Присцилла. Сорочка походила на паутину, покрытую капельками утренней росы, и была столь же прозрачной и воздушной.

– Позвольте, я помогу вам надеть ее.

С помощью горничной Присцилла уже избавилась от подвенечного платья и сидела в кресле в одних панталонах, обхватив себя руками. Теперь она сняла и их, двигаясь медленно, как сомнамбула. Девушка подняла руки, и кружево облекло ее обнаженное тело. Присцилла дернулась, когда кромка коснулась бедер. Вырез был У-образный, до самой талии, так что сорочка едва не соскальзывала с грудей. Треугольник темных волос внизу живота был прекрасно виден, и Присцилла чувствовала себя гораздо хуже, чем если бы вдруг оказалась совсем обнаженной. Щеки ее вспыхнули.

«Боже, ведь придется показаться Стюарту в таком виде!»

– А вот и пеньюар.

Консуэла уже держала в руках чудесный пеньюар, в тон сорочке, хотя и менее прозрачный. Однако грудь никак не удавалось прикрыть. Не стягивать же проклятые тряпки у самого горла! Присцилла жаждала забиться под покрывало, съежиться в комочек и накрыться с головой.

– Ничего, красавица моя, – ухмыльнулась толстуха и потрепала девушку по щеке, – в первый раз всегда страшновато. Жаль, хозяин все еще занят со своими людьми. Чем короче ожидание, тем легче все проходит. Ладно, готовьтесь, а я, пожалуй, пойду.

Она вышла в коридор и плотно прикрыла за собой дверь. Присцилла подошла к трельяжу и бессильно опустилась на стул, опершись локтями на мраморную столешницу. Консуэла вынула из ее волос многочисленные заколки и расчесала локоны с таким тщанием, что они отливали золотом в свете свечей. Несмотря на это прекрасное обрамление, очаровательное лицо Присциллы было мертвенно-бледным и онемело, как от стужи. Желая отвлечься, девушка взяла со столика щетку и провела ею по волосам, но дрожащие пальцы не слушались ее.

«Выгляжу я неплохо, – думала она, глядя на свое отражение. – Даже совсем неплохо, несмотря на круги под глазами и бледность. Стюарт, наверное, даже останется доволен».

А понравилось бы все это Брендону?

Брендон! Имя отдалось болезненным эхом в сознании, где царила гулкая пустота отчаяния. Горло стеснилось, слезы подступили к глазам, обжигающие и горькие. Как случилось, что несколько дней, проведенных рядом с ним, так изменили ее?

Теперь, размышляя о роскошном особняке, о мужском покровительстве и безопасной обеспеченной жизни – обо всем, что предлагал ей Стюарт и о чем сама Присцилла когда-то мечтала, – она уже не считала это важным, во всяком случае, самым важным.

Где ее мечты о благополучном браке, о семье и детях? Присцилла отдала бы все это за один только день, проведенный с тем, кого она успела полюбить. Где он сейчас? Что с ним? Добрался ли до Сент-Антуана или снова столкнулся по пути с индейцами? Почему иногда глаза его становились отчужденными и печальными, словно он заглядывал туда, где таилось нечто ужасное? От чего бежал Брендон, что хотел оставить далеко позади? Есть ли надежда, что он успокоится, примирится с прошлым и найдет свое место в жизни?

Присцилла безмолвно взмолилась о том, чтобы этот вечный скиталец был жив, здоров и вне опасности.

Она не хотела вызывать в памяти его образ, но его лицо явилось перед ней: чеканное, с резкими чертами и ранними морщинками – следствием тревог и раздумий. Эти морщинки походили на лучики, когда он смеялся. Присцилла вспомнила взгляд пронзительно-голубых глаз, сверкавших даже из-под полей низко надвинутой шляпы, дерзкие ласки загорелых рук, незнакомых со смущением. Едва Брендон прикасался к ней, Присцилла ощущала желание. Может, то было непозволительное, бесстыдное желание, но она жила тогда и была собой, Присциллой Мэй Уиллз!

– Брендон, Брендон, как ты мог так поступить со мной?.. – прошептала она, не слыша собственного голоса, не чувствуя слез на щеках.

Через несколько мгновений Присцилла, отказавшись от борьбы, уронила голову на руки и зарыдала – глухо и безнадежно. Не следовало так распускаться перед самым приходом Стюарта, не следовало приоткрывать тот уголок памяти, где хранились воспоминания о Брендоне. Но вместе с тем это казалось девушке правильным. Именно теперь она должна вспомнить его в последний раз – перед тем, как другой мужчина овладеет ею. Если она не даст себе волю сейчас, события этой ночи, возможно, навсегда сотрут прошлое, словно его и не было.