Читаем без скачивания Скованные намертво - Илья Рясной

— Клиенты на месте, — произнес Кравченко, нажав на кнопку рации. — Приготовиться.

Низкорослый подошел к Егорычу. Тот выглядел не лучшим образом — рука перевязана, на лице пластыри. Бандиты могли порадоваться на результаты своих заплечных дел.

— Ну, давай, — Кравченко включил приемник, настроенный на волну, на которой работал микрофон, спрятанный в пальто Егорыча. И нажал на кнопку записи.

— Принес бабки? — послышалось довольно четко.

— Принес, — сказал Егорыч.

Движения у бандитов были неторопливо вызывающими, руки в карманах. Озирались так, что каждое движение сочилось презрением к окружающему миру — повадок набрались из западных фильмов. Именно так, по их представлению, выглядели крутые парни — неторопливо-солидные, готовые выпустить кишки, и в каждом движении — угроза. Надо заметить, на некоторых действует. И все равно ребята обучались явно не в лучших бандитских вузах. Эта неторопливая солидность отдавала настороженным страхом. Они боялись засыпаться.

— Может, подстраховка у них есть? — спросил Аверин, оглядываясь.

— Вряд ли. На фига? — пожал плечами Кравченко.

— Мне та тачка не нравится, — сказал Аверин, указывая на приткнувшийся к стоянке «Москвич». В салоне маячили двое. — Может, прикрытие?

— Черт знает, — произнес Кравченко. — При задержании тормознем их. Мы к ним ближе. А ребята пускай работают. Из приемника послышалось шуршание, потом голос Егорыча:

— Деньги отдаю, но где гарантия, что больше не наедете?

— Гарантия — мое хорошее настроение, козел, — презрительно процедил бандюган в черных очках. — Скажи спасибо, что еще мало взяли.

— Но за что?

— За обиду, за наглость.

— Вы же сами машину подставили.

— А ты смотри, куда рулишь. Отодвинуться должен, когда хозяева Москвы едут… Ладно, что за базар. Деньги?

— На, — Егорыч протянул целлофановый пакет, бандюган приоткрыл его, провел пальцем.

— Не бойся, — сказал Егорыч. — Все пять тысяч долларов.

— Ну ладно. Лишние бабки появятся — заходи…

— Наши они, — хлопнул ладонью Кравченко и крикнул в микрофон. — Задержание!

Собровцы, находившиеся неподалеку, рассматривавшие газеты, маячившие у ларьков, рванули к бандитам. Ударом под колени подсекли главаря, ткнули его с размаху мордой в сугроб, и темные очки отлетели в сторону, хрустнули под тяжелым башмаком. Амбал попытался отмахнуться от опера, оттолкнул его, бросился прочь, но наперерез выскочили двое собровцев, один обхватил его, приподнял и опрокинул, второй саданул ногой по ребрам, потом кулаком в лицо и защелкнул за спиной наручники. Долговязый получил по загривку пистолетом, ногой в живот и завалился на асфальт.

— Ну, — Кравченко рванул вперед машину, прикрывая отход «Москвичу», но реакция у сидевших там сработала. «Москвич» подался назад (похоже, «быки» в нем действительно осуществляли прикрытие), с визгом тормозов развернулся и ринулся в переулок.

— Они, — кивнул Аверин. — Одна команда.

— Возьмем, — Кравченко вжал педаль. — Лихач хренов, — он заложил вираж, выскочил на тротуар.

Колесо стукнулось о бордюр, крыло со скрежетом проехалось по урне.

— Ух, е… — Кравченко выровнял машину и еще наддал газу.

"Москвич» лихо уходил по улице. Аверин по рации запросил помощи. Еще минута — и они выйдут из зоны радиослышимости. ГАИ не успеет перекрыть преступникам трассу — уйдут.

— Сейчас подрежем, — Кравченко рванул руль, «жигуль» влетел во двор жилого дома, пересек его и выскочил на улицу, едва не ткнувшись в «Москвич» бампером. «Москвич» вильнул, чиркнул крылом о встречный автобус и, пролетев на красный свет, едва не сшиб женщину.

Кравченко притормозил, а потом опять наддал газу.

Гонка продолжалась несколько минут, пока на очередном повороте «Москвич» не поцеловался со столбом. Капот обнял столб, от радиатора шел пар. Пассажир стоял на коленях рядом с искореженной распахнутой дверцей, тряс головой и размазывал кровь по лицу. А водитель улепетывал.

— Займись, — Аверин кивнул на пассажира и кинулся за убегающим.

Где-то рядом прогудела электричка. Аверин перемахнул через невысокий забор, очутился перед железнодорожной платформой, заскочил туда. Водитель, здоровенный бугай, с ревом «разойдись, суки» бежал через толпу. Люди отскакивали в стороны.

Он сбил с ног старуху, подвернувшуюся некстати, потом толкнул женщину, ухнувшую массивным телом на сумку на колесиках. И спрыгнул с платформы перед несущимся товарным составом.

— Черт! — Аверин рванулся вслед. Уже за рельсами он упал, раздирая локоть, покатился по гальке. Ветер прошелся по волосам. Сзади неудержимо, могуче стремился вперед товарняк. Пролетел локомотив, застучали вагоны. Всего несколько сантиметров отделяли Аверина от смерти.

Он пробежал через узкую лесополосу. За ней была стройка. На территории валялись покрытые мхом плиты и арматура, разбросан мусор, стояла уродливая двухэтажная постройка. Возвышался кран. И ни души.

Аверин огляделся. Не мог беглец никуда деться. Где-то здесь — бежал к вагончику. Аверин двинулся к дощатому строительному вагончику. И тут с визгом «на, сука» из-за штабеля панелей выскочил верзила.

В последний момент Аверин отпрыгнул в сторону. Грохнул выстрел, и в дверь вагончика рядом с Авериным впилась пуля. Ответного выстрела не последовало. У Аверина сработал рефлекс — внутренний компьютер, просчитавший ситуацию. В таких случаях все поведение строится на рефлексах, а ему вдолбили в подкорку — если можешь взять живым — бери. Верзила проводил рванувшегося ему навстречу оперативника стволом, но на курок нажал слишком поздно, как и было рассчитано. Бухнул выстрел — пуля опять ушла в сторону. Аверин захлестнул запястье противника левой рукой, сделал резкое движение — пистолет упал на землю. Бандит махнул рукой, пытаясь попасть в шею. Аверин отклонился и ударил с размаху ногой в пах. Потом припечатал рукояткой пистолета по голове. Не со всей силы, стараясь не убить, а просто отключить. Рукоятка впилась в череп с бильярдным треском. Верзила повалился на землю. На время полноценного нокаута.

Аверин пригнулся над ним. Верзила был лет двадцати на вид, здоровый, откормленный, с вздымающимися буграми мышц. Из качковской команды — вскормленный на протеинах, привыкший жрать за обе щеки и ничего не делать. Для таких бандитская вольница — это предел мечтаний. Они довольны сегодняшней жизнью. Им нравится отнимать чужое, играть мышцами, забирать деньги, обкладывать данью. Им только не нравится, когда их настигают и бьют пистолетом по голове.

Аверин прислонил качка к вагончику спиной и направил в лоб ствол пистолета. Грех не воспользоваться ситуацией, не разыграть небольшое представление, чтобы выудить у задержанного информацию. Какую именно информацию — Аверин не знал, но попытка не пытка. Что-нибудь в таких случаях обязательно обломится.

— Ну, сука, даже помолиться времени не дам, — прошипел Аверин.

Верзила зачарованно глядел на дрожащий на спусковом крючке палец.

— Ты чего, мужик?

— Ты в меня стрелял. Я тебя убил в перестрелке. Свидетелей нет — место глухое. Все по закону. До встречи на том свете…

— Не надо, — вдруг севшим голосом заныл культурист. — Ну ты чего. У меня ребенок… Жена, в натуре. Не надо.

— Надо.

Аверин встал, пхнул качка в грудь ногой и поднял пистолет на уровень лба.

— А… Не убивай.

— Почему?

— Прошу тебя, бабки дам. Немного, но дам, — качок затрясся, и Аверин увидел, что между его ног растекалась лужа.

Аверин вдавил спусковой крючок. Пуля впилась в деревяшку над головой качка.

— Поздно.

— Но…

— Выкупай жизнь, подонок. Что можешь предложить?

— Эта, напишу, как Вован этого мужика обуть предложил. Все напишу.

— Маловато.

— Ну… Тюфяк, Слоняра и Бульбаш мента замочили. Два дня назад. Я знаю.

— Какого мента?

— Из Москвы. Он приехал по убийству. Одного козла они замочили за тачку. Ну, а мент на них вышел. Они и его замочили.

— Милиционер из Москвы?

— Ага.

— Как замочили?

— Он в тачку подсел к Натахе. Они сели в машину, по голове его. В лес. Там попытали. И закопали.

— Пытали, значит?

— Да, Тюфяк говорил. У него пистолет мента. Денисенко — неужели он?

Аверин встряхнул головой. Вот Удача подвернулась.

— Давай, где живут, адреса, имена…

— Под Москвой.

Качок назвал поселок в Подольском районе.

— Их в бригаду не взяли. Мы с ними вместе договаривались дела вести.

— Кто еще в команде?

— Свинота, Бич, Парамон.

Аверин вытряс все, что надо, — места сборов, адреса родных, близких. Можно работать.

— Руки протяни, — потребовал он.

Культурист протянул руки. Аверин защелкнул наручники. Засунул пистолет ему за пояс.

— Пока забудем, что ты в меня стрелял. Если будешь вести нормально и показания давать. Подумаем, может, и о стволе забудем.