Читаем без скачивания Дочь царского крестника - Сергей Прокопьев

Я ей:

– А почему нельзя без женщин?

– Ну, как же, сын! Женщина – это красота, это грация, это вдохновение, это полёт, это вихрь, это ласковая гавань…

Рассказывал смершевцам об универмаге Чурина на Большом проспекте. Даже известные магазины Елисеева в Москве и Петербурге, в чём я позже воочию убедился, уступали чуринскому дворцу с мраморными полами, ковровыми дорожками. Где продавалось всё. Я у Чурина всегда покупал костюмы. Хочешь – из Лондона, хочешь – из Парижа. У Чурина приобрёл пальто, которое в лагере кормило целый месяц хлебом. Каждый день лишние полбулки съедал.

– Японский язык, – спрашивает полковник, – знаете?

– Разговорный, – отвечаю, – да. Нахватался за десять лет, что японцы в Маньчжурии. Объясниться на бытовые темы вполне могу…

– Это хорошо, – полковник говорит, – вдруг переводчиком понадобитесь…

Про японский вот что расскажу. Немного отвлечёмся от Хайлара. Два с половиной года назад со мной произошёл забавный случай. За неделю до моего 85-летия переходил дорогу согласно светофору, а какой-то подлец сбил и трусливо скрылся – подыхай, дед. Хорошо, люди добрые «скорую» вызвали. Рука сломана, сложный перелом ноги, сотрясение мозга. Жена три месяца в больнице около меня сидела. После наркоза голова не соображает: всё с себя срываю, с кровати вскакиваю. Жена, как на амбразуру, упадёт сверху, вцепится в кровать, держит из последних сил… Одну операцию сделали, другую… Усилили кость руки титановой вставкой. На ногу поставили аппарат Илизарова. Удачно получилось, даже не хромаю. После операции хирург жену спрашивает, полушутя, но шёпотом:

– Он не разведчик в прошлом? На совершенно непонятном языке кричал добрый час.

Мне под наркозом на всё наплевать, ругался по-японски на врачей. Даже песню японскую пел.

Смершевский полковник не хирург, неспроста про японский спросил. Дело шил.

Офицерам говорит:

– Слушайте-слушайте.

Их набилось в класс под завязку. Дело к утру, а я всё молочу языком. Рассказал, как советские войска в 1929 году зашли в Хайлар.

– А вы это помните? – спрашивает полковник.

– Нам, – говорю, – назначили в дом двух офицеров и были денщики при них.

В мае 1929 года произошёл налет китайской полиции на Генконсульство СССР в Харбине. В июле китайские власти захватили телеграфную линию КВЖД, связь советской администрации дороги с Союзом прекратилась. Дальше больше – последовал разрыв советской стороной дипотношений с Китаем. В августе чанкайшисты начали военные действия на КВЖД. Однако у озера Чжалайнор и на станции Маньчжурия быстро получили по рогам от Красной Армии и скоренько отступили на Хайлар. Грабили, мародёрничали, поджигали склады, магазины, жилые кварталы.

Советские войска вошли в Хайлар. Нацелились прямиком до Харбина под паровозными парами лететь. Но на станции Якеши, вскоре за Хайларом, железнодорожный путь перекрыл дипломатический заслон: паровоз, вагоны, и консулы – американский, французский, английский и, кажется, голландский. С протестом к советскому командованию: почему вторглись на чужую территорию? Война или что?

На этом военная кампания завершилась. Но нас с братом советские солдаты на машинах покатали.

Покидая Хайлар, войска Красной Армии прихватили с собой много бывших русских офицеров, бежавших через границу во время революции.

Арестовали нашего соседа, он у Каппеля служил, каждый год ездил на могилу белого генерала. С войсками Каппеля участвовал зимой 1919-го года в жутком Ледовом походе и тело его вёз из Читы в Харбин. Могилу генерала папа мне однажды показывал. У стены Иверского храма, что на Офицерской улице в Харбине. Храм военный, на его колоннах были начертаны имена павших русских воинов. На могиле Каппеля стоял большой мраморный крест.

Эти подробности в лекции смершевцам умышленно упустил. Кстати, недавно читал: советские маршалы – Василевский и Малиновский, что были в Харбине в 1945-м, посетили могилу Каппеля и, сняв фуражки, почтили память храброго офицера.

Не сказал смершевцам и о сестре героя гражданской войны – красного кавалериста Семёна Михайловича Буденного. Как мост в городе переедешь, в первом угловом доме был магазин, он принадлежал двум братьям-китайцам Куан-Фа-Куй. Что один, что другой два метра ростом, плечистые. Гиганты. Мы у них всегда покупали продукты. В следующем за магазином доме жил Герц. Еврей. Но кузнец. Скажи кто, что еврей кузнец – не поверил бы. Он делал подковы, ковал лошадей, ремонтировал телеги, обтягивал шинами колёса, выковывал шкворни… Всё время у огня, поддувает, рукава засучены. Мастер. Замечательные художественные вещи делал. Кованый букет из трёх роз, например. В 1935-м году, когда продали КВЖД, многие, кто был советского гражданства, выехали. Два эшелона из Хайлара ушли в Советский Союз. В 1924-м, когда Китай признал СССР и установились дипломатические отношения, встал вопрос: какое гражданство принимать? Кто брал китайское, кто – советское. Третьи выбирали статус беженца, оставались бесподданными. Советского подданства Герц уехал в Советский Союз… Дом, в котором жил кузнец, принадлежал Сёмкину, его жена была родной сестрой маршала Будённого – командующего Первой конной армией. Отличалась отменной скандальностью! Довольно крупная особа, крикливого голоса, с соседями как сцепится, ух, трепала их! Сёмкин скрывал от японцев, что в родстве с самим Будённым, опасался санкций. Сам он был седой-седой, если японский офицер на лошади мимо него ехал, Сёмкин обязательно поворачивался к нему лицом и почтительно кланялся. Дескать, я вас уважаю. Японец, само собой, доволен…

Пока я читал лекцию одним смершевцам про КВЖД и Харбин, другие вели аресты. Соседние комнаты наполнялись хайларцами и мужчинами из деревень Трёхречья, с ними потом я в лагерь угодил.

Под утро полковник распорядился прекращать «слушания» и отдыхать.

Так прошла моя первая ночь заключения.

В последующие дни начались допросы. Допрашивали и девчонок. Валя Подкорытова на нашей улице жила. Единственная в Хайларе платиновая блондинка. Как американская артистка. Её задержали, допросили и выпустили, но поручили: будешь кормить, разносить еду арестованным. Точнее – задержанным. Нас так называли…

Мою напарницу по радио Аню Артёмову – женский голос, диктор радиовещания – тоже СМЕРШ дёргал… Она тоже разносила еду арестованным… В 1955 году поехала из Хайлара в Советский Союз, удачно вышла замуж за офицера подводного флота и запилась. Кто его знает, может, из-за меня. Совестливой была и девчонка совсем, когда СМЕРШ взял. Вынудили оговорить меня, своего товарища… Хотя всё одно, скажи она что-то на меня или промолчи, отправили бы этого «товарища» в лагерь. Раз задержали, значит, виновен… Вёл я себя с ней на радио очень корректно, называл исключительно на вы. Знаков повышенного внимания, как парень девушке, не оказывал, но в остальном… Всегда открою перед ней дверь, пропущу вперёд, помогал что-то