Читаем без скачивания Благими намерениями - Алексей Замковой

В выкопанную яму были уложены пять брикетов тола, а сверху на них примостилась мина. Теперь пришло время поставить ее на взвод. Я посмотрел на небо — глухая ночь, но чувствовал, что рассвет близко. Вот-вот горизонт на востоке начнет светлеть. Руки стали подрагивать. Снаряжать МУВ в темноте? О таком даже думать не хотелось, но других вариантов ведь не было. Ставим на место запал. Осторожно снаряжаем мину взрывателем…

К гвоздю, бывшему во взрывателе вместо предохранительной чеки — боевая чека из-за своей формы не подходила для моего замысла, — была привязана веревка. Еще когда бойцы разбирали мины возле Коросятина, я тщательно обдумал, каким образом привести заряд в действие. Нажимной способ я отбросил сразу. Во-первых, прикапывать снаряженный МУВ, который может сработать в любой момент из-за лишнего кома земли, упавшего на крышку мины, слишком опасно. Во-вторых, если немцы все же отправят вперед мотоцикл, то он и приведет в действие мину, а нам придется разбираться с теми, которые будут ехать в грузовике.

Наконец-то все готово. Ждать. Больше всего на свете я ненавижу ждать! Лежу в своем окопчике. В паре метров слева — Селиванов. Справа — Симонов. Поглаживая видавший виды трофейный «маузер», с грустью вспоминаю СВТ, спасшую мне жизнь в этом самом Сенном, но для меня утерянную. Пять патронов в магазине… Передергивать затвор перед каждым выстрелом… Чтобы лишний раз не расстраиваться, я даже не стал думать о МП-40.

Солнце поднялось над горизонтом и неспешно продолжило свой путь, который, доживем мы до того или нет, закончится на закате. В лесу запели птицы. Завела свою песнь армия насекомых, скрывавшаяся в траве. Тишина и благодать… Если бы еще не предстоящий бой… Я то и дело поглядывал то на село, то на дорогу, по которой должны приехать каратели. Ни там, ни там не заметно никакого движения. Ушли ли жители Сенного? Надеюсь, Шпажкин смог их убедить. То, что со стороны села мы не услышали никаких выстрелов, обнадеживало. Возможно, полицаев там не было, и никто не помешал Шпажкину в выполнении его задачи.

Они появились ближе к полудню.

— Командир! — окликнул меня Шпажкин.

— Вижу! — Я всматривался в клубы пыли, показавшиеся на горизонте.

Значит, не ошибся! Немцы действительно поехали по этой дороге. Остается надеяться, что я не устроил ловушку, в которую попадусь сам, что я не привел себя и ребят к гибели. Карабин вдруг стал скользким. Я вытер враз вспотевшие ладони. Взгляд не отрывался от растущего облака, предвещавшего скорое начало грозы. Вскоре среди клубов пыли стала видна точка. Спустя пару минут уже возможно было ее разглядеть — мотоцикл. Хорошо, что я слегка подправил взрыватель! За мотоциклом, метрах в четырехстах, следовали два грузовика. Работа предстоит нелегкая.

Я даже затаил дыхание, когда разведка немцев, стрекоча мотором, пронеслась мимо. Пусть за шумом мотора никто и не услышал бы, но я ничего не мог с собой поделать. Вжимаясь лицом в землю и надеясь, что наша маскировка сработает как надо, я слушал, как звук мотора удаляется. Выглянуть из своей норы я сумел, только когда мотоцикл, по моим прикидкам, уже достиг села. Как там Шпажкин? Ох, не подвел бы! Последнее, что нам надо, — чтобы в спину ударил пулемет, ствол которого, как я заметил, смотрел в небо из коляски.

— Ждем! — прошептал я. Себе или ребятам? Машины все приближались. — Ждем!

Грузовики, идущие на расстоянии около двадцати метров один от другого, начали спускаться с холма. Неспешно так… немцы и не подозревают, что им здесь приготовлен теплый прием. Слава богу, их разведчики то ли не заметили, то ли не придали значения пятну на дороге, под которым скрывается наш фугас. Первый грузовик, взревев мотором, принялся взбираться на холм, на гребне которого мы лежали.

— Ждем! — шепчу я.

Ребята затаились за своими кустами, как мыши, когда в амбар заглянул кот. Соленая капля пота попала в глаз, и я отчаянно заморгал — поднять руку, чтобы вытереть лоб, не рискнул. Грузовик преодолел уже половину подъема. Рука, сжимавшая веревку, подрагивала от напряжения. Только бы все сработало!

— Ждем…

Перевалив за гребень, грузовик, волоча за собой пыльный шлейф, победоносно взрыкнул. Вот тень его накрыла мину. Капот… Еще несколько оборотов колес… Я резко дернул веревку, когда, по моим подсчетам, фугас оказался прямо под кузовом авто. Яркий, несмотря на солнечный свет, огненный шар расцвел под грузовиком. По ушам ударил грохот взрыва.

— Огонь! — заорал я, вскидывая карабин. — Селиванов, поглядывай за другим!

Грузовик, подпрыгнувший от взрыва, съехал в глубокую промоину и накренился, удобно обратившись к нам тентом. Я посылал в серую, пропыленную ткань пулю за пулей. Выстрел! Передернуть затвор! Выстрел… Клац! Я недоуменно уставился на оружие. Открыл затвор — пусто. Рука сама схватила одну из загодя разложенных на земле обойм. С треском патроны погрузились в магазин. Звякнул, закрываясь, затвор. Выстрел…

— Командир, немцы! — Я глянул на Селиванова.

Боец ожесточенно стреляет куда-то в сторону… Ах да! Я совсем забыл о втором грузовике! Мимо просвистела пуля, заставив меня вжаться в землю. Чуть повернувшись в своем окопчике, я перенес огонь на новую угрозу. Вторая машина остановилась посреди склона. Ее пассажиры — около десятка фигурок в фельдграу — рассыпались и залегли, отстреливаясь. В прицел попал высунувшийся из травы шлем. Бах! Пуля с визгом рикошетит и улетает неведомо куда. Шлем исчез. Пусть я попал вскользь, но надеюсь, что контузия гаду обеспечена! Передернуть затвор. Выстрел…

Нас прижало хорошо. Повезло хоть, что взрывом да последующим обстрелом немцы, ехавшие в подорвавшемся грузовике, похоже, были уничтожены либо контужены так, что продолжать бой были не в состоянии. Зато те, которые успели рассыпаться по склону, залегли так, что выковырять их из укрытий стало практически невозможно. Соотношение сил совсем не в нашу пользу. А ведь время шло. Патроны у нас не бесконечные, да еще и вскоре к немцам может подойти подкрепление — стрельба, что мы устроили, слышна, должно быть, на всю округу. И ведь не отойти! Только побежишь — немцы тут же на спину бросятся.

— Что будем делать, командир? — Симонов уже не палит, едва успевая передергивать затвор. Боец аккуратно целится, хотя, судя по плотности огня, направленного против нас, пули все равно идут мимо. — Скоро патроны закончатся.

— Беречь патроны! — крикнул я. Остается надеяться, что эти бусурмане, засевшие внизу, не поймут моих слов.

Не отвлекаясь больше, я вожу стволом карабина из стороны в сторону, выцеливая очередного противника. Передо мной лежат лишь две обоймы — всего десять патронов. С горечью я бросил взгляд на пустые планки, щедро рассыпанные по земле… А если пошарить в грузовике, который мы взорвали? Может, разжиться оружием и патронами у немцев? Я принялся обдумывать эту идею, размышляя, как бы провернуть это, не попав под огонь.