Читаем без скачивания Апокалипсис 2060 - Владимир Лосев

В конце концов, после нескольких крупных драк, в которых погибли весьма уважаемые люди, президент чтобы сохранить нацию, запретил использовать кадры мертвых городов всем светохудожникам кроме Анюты Петровой.

Лада проснулась от того, что ее потрясли за плечо.

— Барышня, проснитесь, я вам фото принес, — Гриша наклонился над ней. — Посмотрите, может увидите своего отца. Если нет среди мертвых, то мы его обязательно найдем среди живых.

Гольдберг облизнула сухие губы и подумала о том, что выглядит она сама, как покойник. Губы не красила, глаза тоже, опухла вся. Голова, как колокол, и что-то в ней звенит от каждого движения. Но чувствовала она себя лучше, чем раньше. Ощущение, что она давно умерла, прошло, и даже захотелось жить. Постепенно прошел и шок от смерти отца. В конце концов, все умирают. Видимо его время пришло, как и время других людей, а она живет, потому что ей еще рано.

Теперь она стала полноправной наследницей отцовских капиталов, а их на ее жизнь хватит, сможет позволить себе все, что захочет, и даже больше. Уедет из этой проклятой богом страны куда-нибудь в тропики, купит себе остров и станет наслаждаться жизнью. Только надо пережить этот чертов конец света. Лада даже не задумалась над тем, что весь мир умер, для нее в ее мыслях, все произошло только в России, а за ее пределами все осталось по-прежнему.

Девушка посмотрел на экран коммуникатора, который сунул ей обходчик и стала листать кадры. Вот телохранитель, его, кажется, звали Саша, вот второй, это Андрей, симпатичный был и заботливый, а вот отцовский коллега по бизнесу Сергей Петрович, его жена… а вот помощник отца Игорь. Она листала кадры, на мгновение всматривалось в лицо и проходила дальше, Лада не хотела чувствовать и понимать происходящее, понимая, что это загонит ее в пропасть отчаяния. Это просто изображение мертвых. Она видела такие раньше, ничего страшного.

А вот и отец, нос заострился, губы посинели. Не отец, его посмертное фото. Папочка ушел из этого мира, оставил ее одну, бросил. Только думать об этом сейчас не стоит, а то разревется.

— Вот этот человек мой отец, — проговорила Лада, протягивая коммуникатор Грише. — Фамилия — Гольдберг.

— Сейчас, — обходчик пролистал списки, обнаружил фамилию отца и поставил рядом с ней какой-то значок. — Хорошо, спасибо, значит, среди живых можно его не искать. Жить вы будете в этой палатке. Раньше мы думали, что нам свободных мест не хватит, а теперь очень даже свободно стало, да и еды достаточно, можно не подгонять поезд с запасных путей. Я пошел, будут вопросы, знаешь, где меня найти.

— Да, знаю, — Лада села. — Только ты обещал сказать, где находится душ.

— Душа два, — улыбнулся Гриша. — Один общий — в конце платформы, там стоит оранжевая палатка, в ней душ и туалет, а есть стационарный, где мы разместились. Если хочешь, приходи к нам, я думаю, наши ребята возражать не станут.

— Обязательно приду, — покивала девушка. — Спасибо тебе за все, ты, Гриша, хороший человек.

— Да мы все хорошие в метро, работа у нас такая, помогать людям, — ответил обходчик. — Ты приходи, а то скучно здесь, развлечений никаких, а на поверхность не поднимешься, там все еще солнце бушует.

Он ушел, а Лада обвела взглядом палатку. Кроме нее в ней еще лежали две девчонки лет по семнадцать с зареванными лицами и две женщины чуть старше ее, каждой лет по двадцать пять, эти выглядели просто мрачными. Несмотря на то что все находились вместе в одной палатке, как-то ощущалось, что каждая из них сама по себе, и никто из них не знает, как существовать дальше.

Лада наткнулась на суровый и вызывающий взгляд женщины лежащей в углу и подумала, что вряд ли стоит начинать в этом месте со ссоры. Это всегда успеется, сейчас главное выживание. Сурового, мрачного изучающего взгляда Лада не испугалась, она умела постоять за себя. Пришлось научиться, когда папа засунул ее в прилегированную школу, в которой никто никого не любил, а дружбу заводили только по интересам, и каждый норовил выдвинуться за счет другого. Хорошо, что в свое время, когда она была еще маленькой девчонкой, отец поводил ее по мастерам рукопашного боя. Вряд ли они могли передать ребенку свое мастерство, но понимание того, что выигрывает бой только тот, у кого крепче воля, и кто уверен в своей победе, они дали. И еще научили терпеть боль, потому что страшна не боль, страшно унижение. Вероятнее всего это и сформировало ее, как личность.

Мать умерла, а отец больше не женился, хоть разные барышни частенько появлялись в их доме. Но всегда, во все времена он отдавал приоритет ей. И если она говорила, что эта женщина ей не нравилась, та тут же исчезала с горизонта. Отец был заботливым и нежным, поэтому Лада знала, что получит в этой жизни все, что захочет, главное, чтобы хватило силы воли и терпения. Так оно и получалось, она стала после окончания университета владелицей быстрорастущей фирмы, которую купила из своих карманных денег, и руководила ею без отца, советуясь только со своим компаньоном. А чтобы расти в бизнесе, приходилось встречаться с разными людьми, договариваться, находить общие интересы.

Иногда доводилось и драться, так что суровые взгляды девушек на нее большого впечатления не произвели, да и если честно, то противно ей было и тоскливо. Плохо жить без отца, телохранителей. И дело даже не в том, что они ей так сильно нужны, в обычной жизни она легко обходилась без них, просто исчезло осознание, что они рядом, а ощущение, что больше ей никто не поможет, было неприятным, пугающим и каким-то обидным. Разве она заслужила такое? Неужели она что-то сделала неправильно? Почему? За что ей этот кошмар? Да и чего хотят эти дуры? Явно же не добра для нее.

Она тяжело вздохнула, заставила себя подняться, потом обратилась к одной из женщин:

— Какую-нибудь одежду тут можно найти?

— Ты, я смотрю, со станционными путаешься? — фыркнула та, всем своим видом выказывая глубочайшее презрение. — Вот у них и спрашивай. Думаешь, водя знакомство с работягами, что-то выгадаешь? Так ты ошибаешься, мы здесь все в одной клетке заперты, скоро друг друга грызть начнем. Смотри, не на той стороне окажешься, проблемы получишь.

— Что? — захлопала недоуменно ресницами Лада. — Это ты сейчас о чем говоришь? Какая грызня? Кто кого станет грызть?

— Еды не хватит, и мы начнем друг друга жрать, — пояснила девушка, причем две девочки сразу испуганно прижались друг к другу, и на глазах у них показались слезы. — Об этом давно уже люди шепчутся. Станционные еду припрятывают на черный день, поэтому их убивать будут первыми, и тебя с ними заодно. Понятно тебе, шлюха метровская?