Читаем без скачивания Корона бургундов - Андрей Посняков

Оставшиеся на берегу тоже заметили быстро спускавшийся с кручи отряд и поспешили к барке.

– Трое… – улыбнулся Рад. – Иксай с ними… Икса-а-а-ай!!!

Вражеская стрела, угодив юноше в спину, пронзила тело насквозь, выскочив из груди острым окровавленным наконечником. Парнишка словно споткнулся и, поднимая тучи брызг, полетел в воду.

Миусс тут же бросился к упавшему… И выпрямившись, махнул рукой – все. Ничего тут уже не сделаешь, ничего не исправишь.

Хевдинг опустил голову и тяжко вздохнул:

– Эх, Иксай, Иксай…

– Царствие небесное. Мы за него отомстим, – хищно улыбнулся Хукбольд.

Тяжело перевалившись через борт, Серый Карась бросил на палубу трофейные вражеские мечи вместе с ножнами и перевязями. Миусс выложил пару луков и целый колчан стрел.

– Парус на мачту! – поглядев на князя, скомандовал Амбрионикс. – Кто на весла? Отходим.

«Дафния» медленно и величаво отвалила от отмели. Поймав ветер, выгнулся дугой парус. На берегу жутко выли оставшиеся без ладеек враги, ругались, грозили кулаками, орали, слали бесполезные стрелы.

Настроение дружинников было подавленным. Да, выбрались – но какой ценой? Не слишком ли многих потеряли.

– Ты – вождь опытный, да, – скрестив ноги, уселся на корме гунн. – Если б не придумка твоя – мы б все там лежали. Не сдались бы, нет.

– Да, княже, ты многих сегодня упас, – положил весло Скорька. – Вижу, и сам кровишь… Перевязать надоть.

– Перевязывай, – хевдинг махнул рукой.

– Я могу… – рванулся Миусс. – Я умею. Хорошо, тяжелых раненых нет у нас. Как бы с ними возились? У врагов вот есть… были.

Князь повернул голову:

– Что значит – были?

– Тот, кто Серый Карась зовется – всех и добил. По горлам – клинком. Меч его – от крови совсем красный.

Добил раненых… Радомир неприязненно покосился на соплеменника. Впрочем, не добил – отомстил, принес в жертву. Так оно и положено, верно.

Дул попутный ветер. Барка ходко шла под парусом, и кормчий едва шевелил тяжелым рулевым веслищем.

Серый Карась тоже оставил ненужное больше весло и, ловя любопытные взгляды, примерял блестящий трофейный шлем – римскую каску с красными от крови ремешками.

Уже к вечеру закончились по берегам высокие, поросшие редколесьем холмы и синие горы. По обеим сторонам реки раскинулась широкая и привольная долина, тянувшаяся докуда хватало глаз. Сосновые леса и дубравы сменялись зарослями опутанного тянучей жимолостью дрока, кустами орешника, ольховниками, веселыми рощицами рябины и лип.

– Долина, – негромко произнес князь, оглядываясь на оставшиеся позади горы, растворившиеся в голубовато-фиолетовой дымке. – Эй, кормчий! Что там, впереди?

– По левому берегу скоро должен быть еще один небольшой город – Юлиодум. Небольшой такой городок с крепостью. Осенью там бывают славные ярмарки. Мы всегда останавливались там по пути в Генабум.

– Значит, тебя там хорошо знают?

– Знакомые есть, скрывать не стану, – кормчий горделиво кивнул и задумался.

– Амбрионикс, – тихо позвал хевдинг. – А ты… тебе не надоело с нами? В этой стычке погибло немало твоих соплеменников.

– Не моих, – юноша резко тряхнул копною светло-русых волос, густых и, по старому галльскому обычаю, длинных. – Мой народ – битуриги, а там, на правом берегу Лигера – эдуи, наши давнишние соперники и враги.

– Но вроде бы римляне давно примирили вас всех.

– Вот именно – вроде бы… – Амбрионикс задумчиво прикрыл глаза. – Мы иногда сходимся на ярмарках. Группы молодых парней с правого и с левого берега. Эдуи и битуриги. Ристалища, кулачные бои. Бывают и убитые, и немало. Городские магистраты, конечно, против, но – ничего не могут с этим поделать. В городе – одни законы, в лесах и на горных кряжах – другие.

– А ты – сторонник каких?

– Конечно – городских! – галл распахнул глаза. – Город – и ближайшая к нему округа. Там удобно жить, там законы, которые защищают всех, там… Город – есть город.

– А законы там конечно же римские? – не выдержав, усмехнулся князь.

Собеседник хлопнул ресницами:

– А какие же еще?! Хоть многие и кичатся сейчас своим галльским происхождением, но все знают – Рим принес на нашу землю закон и порядок, без Рима, наверное, не было бы ни торговли, ни зажиточности, ни всех тех богатств, коими славится наша земля. Потому что все бы воевали, все против всех.

– Как сейчас – германцы? Впрочем, наверное, они больше воюют с Римом, чем между собою.

– Нет, – юноша дернулся. – Рим – им не враг. Просто они все хотят жить, как римляне, не понимая того, что для этого нужны законы… и полное их исполнение. Всеми! А не только простыми и небогатыми людьми.

Услышав такое, Радомир посмотрел на собеседника с уважением: ишь ты, как рассуждает! Не хуже, чем какой-нибудь профессор на кафедре римского права. Вот вам и дикий галл!

– Да, законы – это все, – перекладывая весло, убежденно промолвил Амбрионикс. – Вот взять мой род… там уже никого почти что и не осталось. Не было бы законов, смог бы я владеть этой баркой? Нет! Ее у меня забрали бы те, кто сильней, чей род многолюдней. А так… у меня есть договор дарения, я оформлю эту барку в собственность – она будет моей, и никто не вправе отнять ее! За сезон заработаю много денег – смогу жениться… А в старые, доримские времена, смог бы? Нет! Прибился бы к чьему-нибудь роду… путь не рабом, но чем-то вроде. Полностью зависимым от вождя, даже в мелочах. Разве это жизнь, когда кто-то за тебя все решает?

– Полностью с тобою согласен, мой юный друг! – одобрительно кивнул Радомир. – Все бы так рассуждали. Так, тот городок, Юлио… Юлия…

– Юлиодум.

– Да, Юлиодум. Ты останешься там?

– Думаю, да. И полагаю, вы там можете кое-что узнать куда как подробнее, нежели из уст той запуганной и несчастной девчонки, спасенной из мерзких лап язычника-друида.

– Керновия? Откуда ты знаешь, что она запуганная и несчастная?

– Она ж из дальней деревни. А там все такие, ведь никаких законов нет. Слово вождя – вот их законы! Что скажет – то и делают, а чего не скажет – не делают, своей головой не живут. Бараны, не люди!

– А германцы? – Рада стала уже занимать эта неожиданно затянувшаяся беседа. – Они тоже своей головой не живут?

– Не живут! – убежденно отозвался юноша. – Они затем и явились в римские земли. Думаешь, только пограбить? О, нет, хотя и это важно. Однако главное-то для них совсем другое – жить, как римляне, вот чего все они страстно хотят! Это когда-то удалось галлам, удастся ли германцам – бог весть. Эти орды со всей своей дикой жутью ненавидят Рим… и хотят сами стать римлянами. Многие стали – римские полководцы, армия – это все уже давно не римское. Удивлен?

– Нет. Я все это знаю. Хотя… – Хевдинг чуть помолчал и улыбнулся. – Признаюсь, удивлен, да. Тем, что об этом говоришь ты!

– А что же я, тупой, как дерево? – неожиданно рассмеялся галл. – Я грамотен и много чего знаю. Право собственности и виды владений – естественное, интердиктное, производное и все прочие – думаешь, это все такие уж простые вещи? Но разбираться в них надо, иначе всякий тебя обманет, иначе ты сам – вещь!

– Германцы, увы, считают иначе. Их право – меч.

– Пока война – да, – Амбрионикс упрямо набычился. – Но войны не длятся вечно. А потом, кто бы ни победил – обязательно возникнет закон. Иначе к чему все? Без закона нет прав, а без них – нет богатства. Хотя нет, оно есть – но только у вождей… которых ненавидят, которым завидуют все, даже ближайшие соратники и друзья. Ненавидят и стремятся скинуть, чтобы завладеть всеми богатствами. А потом – скинут их. И так до бесконечности. Думаешь, Торисмунд, Аттила и все прочие вожди этого не понимают? Жить, как римляне, хотят все – потому что жить так хорошо и удобно.

– А ты умный парень, Амб, – глядя на пустынную реку, тихо произнес Рад. – Жаль будет с тобой расставаться, честное слово – жаль.

Галл опустил глаза:

– Я исполнил для вас то, что обещал госпоже Мелении. И у меня много дел – вернуться обратно в тот город, забрать у матроны договор, оформить барку…

…которую кто-нибудь из рыщущих вокруг диких орд отберет у тебя мечом… или сожжет…

Так хотел сказать вождь, но сдержался. В конце концов, он и сам сейчас был из тех же самых орд. Из гуннов.

Гельвеций Браниг вовсе не являлся простым трактирщиком, как можно было заподозрить, исходя из его основных занятий. Да и выглядел сей представительный господин вовсе не как замороченный обыденными делами хозяин захудалой корчмы, хотя его постоялый двор язык не повернулся бы назвать большим. Обычный двор, маленький, только не совсем постоялый, а, выражаясь по-древнему – гостевой, были когда-то в старину такие у кельтов. Хозяин гостевого двора, обязанный предоставлять пристанище всякому путнику, считался человеком благородным. Конечно, не таким благородным, как военный вождь или вергобрет – избранный народным собранием староста, но все же цена его чести была немалой. Вот и Гельвеций Браниг унаследовал ее с древних времен. Хотя нынче все давно забыли уже, что такое гостевой дом и как следует относиться к его хозяину, однако задевать по пустякам Гельвеция опасались даже магистраты провинции – эдилы, перфекты, квесторы, не говоря уже о буйных галльских гуляках или заглядывающих пропустить стаканчик-другой матросов с речных судов – публики той еще, вовсе благонравием не отличавшейся.