Читаем без скачивания Право вредности - Алла Щедрина

— Гуманист — хмыкнул кто-то из полицейских.

Колдун обернулся в его сторону:

— Вы думаете, я ставлю себе это в заслугу? — усмехнулся он, — Отнюдь. Просто интересно, как с такими обычаями они еще не перебили друг друга. Кстати, в ближайшие триста лет я наметил съездить на Кретию и понаблюдать, что окажется сильнее — здравый смысл или традиции? В последнем случае Кретию лет через пятьсот нужно будет колонизировать заново.

Начальник участка посмотрел на полицейского, сидящего возле терминала. Тот кивнул:

— Все подтверждается.

Начальник участка тяжело приподнялся в своем кресле:

— Прошу прощения за беспокойство, вы свободны.

— Как — свободен! Он убил моего отца! Он признался!

Два полицейских вывели вопящего механика из участка.

Жорот, подойдя к столу начальника, негромко сказал:

— Я вам буду крайне благодарен, если вы дадите нам сопровождающих до корабля.

Начальник покачал головой:

— На вашем месте я бы задержался с отлетом. Банш работает механиком именно на том корабле, где вы летите.

— Но в тот сектор в течение полугода не идет ни один транспорт!

Начальник участка пожал плечами:

— Решайте сами.

Жорот прошелся по комнате, несколько растерянно спросил:

— А… снять с корабля его нельзя?

— На каком основании?

— Н-да. Нет, это невозможно. Я не могу на столько оставить маленьких.

— Кого?..

Арика, все это время сидящая молча, ехидно улыбнулась:

— Детей. Шестимесячных. Неплохо для семисотлетнего, а?

Жорот обернулся к ней:

— Да, кстати. Может, ты задержишься?

Она покачала головой.

Начальник полиции заметил:

— Время, господа! По-моему, лучше, чтоб летели только вы, леди. Мать для детей важнее. А я, в таком случае, смогу вам дать эскорт по медицинским показателям.

Арика рассмеялась, но тут же скорчилась от накатившей слабости.

— Я не мать. И в ближайшие пару месяцев буду не в состоянии заниматься кем-либо, кроме себя.

Полицейский, которому, похоже, приходилось видеть еще и не такое, устало повторил:

— Решайте, господа, только побыстрей.

Жорот пожал плечами и жестко сказал:

— Что ж. Понадеемся, что мистер Банш достаточно разумен, чтобы не связываться со мной.

Арика отлеживалась в каюте — даже те несколько дюжин шагов, что ей пришлось пройти на космодроме и по коридорам корабля — при том, что колдун практически тащил ее на себе — вымотали ее полностью.

Очутившись наконец в одиночестве, она сделала смотр своим возможностям. Говорить могла — почти без труда. И, наверное, сесть на постели — рискуя головокружением и вероятностью падения на пол. Но вот вставать лучше было и не пытаться. Арика мысленно вздохнула и, пожав плечами, окончательно расслабилась, собравшись засыпать.

В дверь постучали.

— Жорот?

— Да, я.

Вошел колдун уже с привычной черной повязкой, сел на стул возле постели.

— Думаю, разумней будет спать вдвоем, пока не сойдем с этого корабля.

— Где? На этой псевдокойке я одна еле помещаюсь.

— Неважно. Я прекрасно устроюсь на полу.

Вернувшись с постелью, он погасил свет. Прошелся по периметру каюты, останавливаясь около дверей. Арика увидела медленно гаснущую ленту, более плотную возле дверных проемов.

— Защита?

— Да, — сняв заколку, колдун положил ее на столик и тряхнул головой, распуская волосы.

— А если стюард зайдет?

— Я предупредил, что нас будить не надо. Почему не раздеваешься? Неудобно же.

— Я каждую пуговицу по часу расстегиваю. Пока разденусь, вставать надо будет.

— Давай помогу.

Арика собралась было возмутиться, но вдруг поняла, что незачем — привычная стеснительность, донимающая ее даже в обществе Роджера, отсутствовала. «Может, потому, что Жорот слепой? Да нет, не то. Я его давно воспринимаю как зрячего».

— Спасибо.

Колдун молча и быстро сменил Арике одежду на ночную рубашку.

— Проводить в ванную?

Арика, представив прикосновение воды к коже, передернулась:

— Нетушки. Пока не отойду, в воду не полезу — ни за что, пусть даже в теплую!

— Вообще-то, я имел в виду не это.

— А! — она усмехнулась своей недогадливости. — У меня тело в критических ситуациях переходит на «безотходное производство». Но за заботу спасибо, — женщина, зевнув, попыталась расположиться поуютней. Колдун поправил ей подушку, подоткнул одеяло и только после этого лег сам.

— Спокойной ночи.

— Ага, — глядя в темноту, подсвеченную циферблатом электронных часов, Арика попыталась разобраться в причинах столь своеобразного отношения к колдуну. Нет, на сексуальное влечение не было даже намека. «Значит, вариант влюбленности отпадает. Оно и к лучшему, вообще-то… Тогда что?» — «послушав» себя еще немного, женщина заключила: «С ним спокойно. И до сих пор — в отношении меня — Жорот был предсказуемо-беспакостен. Вот только узнай он правду, — Арика, вздрогнув, волевым усилием привычно запрятала непрошеную мысль подальше. И продолжила рассуждать, будто ее нет. — Похоже, отец был прав насчет „подружиться“!» — призналась она себе в некоторой растерянности. Впрочем, растерянность сменилась ехидной ухмылкой. — «По крайней мере, грех не воспользоваться случаем. Всегда любила лезть в чужие воспоминания, а уж как воспитался такой экземпляр — вдвойне интересно!»

Арика слышала, как колдун ворочался, устраиваясь поудобней. Переждав, спросила:

— Можно вопрос?

— И даже не один.

— Спасибо, я воспользуюсь. Сколько жен у тебя было?

— Четыре.

— Это за семьсот лет. Негусто.

— Дался тебе мой возраст. Почти до ста лет, я, между прочим, вообще девственником был.

Арика, не сдержавшись, съязвила:

— В отношении женщин?

— В отношении всех. Иначе ни о каком порядочном уровне колдовства речь идти просто не может. А почему тебя так задевает бисексуальность?

— Извини. Я, наверное, не права.

— При чем тут «не права»? Ты задумывалась о причинах твоей неприязни?

— Представь себе, нет.

— А зря. Думаю, личного гомосексуального опыта у тебя нет.

— Еще чего!

— Вот-вот. Значит, воспитание. Причем не со стороны отца — я недолго с ним общался, но, уверен, не он источник подобного предубеждения. Значит — мать?

— Ничего подобного она мне не говорила.

— Может, и не говорила. А установку дала.

— Может, и дала, — в тон ему ответила Арика, — И она меня устраивает. В противоречие с моими чувствами и желаниями не вступает. И менять я эту установку не собираюсь.

— Я тебе и не предлагаю. Но ты будешь выглядеть гораздо менее смешной, если перестанешь при упоминании гомосексуализма «лезть в бутылку».